Но что мне до того! Искусство выше всего, и я всегда б
уду писать так, как чувствую и понимаю. Ага! Как сейчас, вижу я их. «Почему,
Ц будут гоготать они бессмысленным смехом, Ц почему у этой женщины жив
от синий, а груди такие большие, что она не может, вероятно, двигать руками?
Почему на автопортрете один глаз выше, другой ниже? Почему все лицо напис
ано красным с черными пятнами»… О, как я хорошо знаю эту тупую напыщенную
человеческую пыль, это стадо тупых двуутробок, этот караван идиотов в оа
зисе искусства!
Ц Успокойся, Ц ласково говорила любящая жена, гладя его разгоряченный
лоб. Ц Ты мой прекрасный гений, а они форменные двуутробки!…

В дверь мастерской постучались.
Ц Ну? Ц спросил художник. Ц Входите.
Вошел маленький болезненный старикашка. Голова его качалась из стороны
в сторону, ноги дрожали от старости, подгибались и цеплялись одна за друг
ую… Дряхлые руки мяли красный фуляровый платок. Только глаза юрко и пров
орно прыгали по углам, как мыши, учуявшие ловушку.
Ц А-а! Ц проскрипел он. Ц Художник! Люблю художников… Живопись Ц моя с
трасть. Вот так хожу я, старый дурак, из одной мастерской в другую, из одной
мансарды в другую и ищу, облезлый, я, глупый крот, гениальных людей. Ах, дети
мои, какая хорошая вещь Ц гениальность.
Жена художника радостно вспыхнула.
Ц В таком случае, Ц воскликнула она, Ц что вы скажете об этих картинах м
оего мужа?!
Ц Ага, Ц оживился старик. Ц Где же они?
Ц Вот эти!
Он остановился перед картинами и замер. Стоял пять минут… десять…
Супруги, затаив дыхание, стояли сзади.
Медленно повернул старик голову, заскрипев при этом одеревеневшей шеей.

Медленно, шепотом спросил:
Ц Это… что же… такое?
Ц Это? Ц сказал художник. Ц Я и моя жена. Эта вот мужская голова Ц я, а эт
а обнаженная женщина Ц моя жена.
Старик изумленно замотал головой и вдруг крикнул:
Ц Нет! Это не вы.
Ц Нет, я.
Ц Уверяю вас Ц это не вы!
Художник нахмурился.
Ц Тем не менее это я.
Ц Вы думаете, что вы такой?
Ц Да.
Ц Смотрите: почему на картине ваше прекрасное молодое лицо покрыто зло
вещими черными пятнами на красном фоне? Почему один глаз у вас затек, а рук
и сведены и растут: одна из лопатки, а другая из шеи… Почему рот кривой?
Ц Потому что я такой…
Ц А вы… сударыня… Вы такие? Я не поверю, чтобы ваше тело было похоже на это.

Ц Разденься! Ц бешено крикнул художник. Ц Докажи этому слепому слизня
ку!
И, не задумываясь, разделась любящая жена и обнажила себя всю.
Стояла молодая, прекрасная, сверкая юным белым телом и стройной, едва рас
цветшей грудью.
Ц И она, по-вашему, похожа, Ц прищурился старичок. Ц У нее синий кривой ж
ивот? Красные толстые ноги без икр, зловещие рубцы на шее, переломанные ру
ки и громадные почерневшие груди с сосками величиною в апельсин.
Ц Да! Ц торжественно сказал художник. Ц Она такая.
Ц Да! Ц крикнула любящая жена. Ц Я такая.
Старичок неожиданно упал на колени.
Ц Ты! Ц воскликнул он, простирая руки к потолку. Ц Ты, которому я всегда
верил и который обладает силой творить чудеса! Сделай же так, чтобы эта мо
лодая чета имела полное сходство с этими портретами. Сделай их подобными
порожденным творчеством этого гениального художника.
Жена взглянула на мужа и вдруг пронзительно закричала: на нее в ужасе гля
дело искаженное лицо мужа, красное, с черными пятнами, с затекшим глазом и
сведенными в страшную гримасу губами… Руки несчастного покривились, ка
к у калеки, и на груди вырос горб, точь-в-точь такой, как художник по легком
ыслию изобразил на портрете.
Ц Что с тобой? Ц вскричал бешено муж. Ц О Боже! Что сделала ты с собой?!
С непередаваемым чувством отвращения смотрел единственный незатекший
глаз художника на жену…
Перед ним стояла уродливая страшная багровая баба с громадными черными
грудями и толстыми красными ногами. Синий живот вздулся, и чудовищные со
ски на прекрасной прежде, почти девственной груди распухли и пожелтели.
Это была чума, проказа, волчанка, ревматизм и тысяча других самых отврати
тельных болезней, сразу накинувшихся на прекрасное прежде тело. И… удиви
тельная вещь: теперь ужасное лицо мужа и отвратительное тело жены как дв
е капли воды были похожи на портреты…
Ц Ну, я пойду, Ц сказал равнодушно старичок, пряча в карман свой громадн
ый платок. Ц Пора, знаете, как говорится: посидел Ц пора и честь знать…
Ц Милосердный Боже! Ц вскричал художник, падая на колени в порыве ужаса
и отчаяния. Ц Что вы с нами сделали?
Ц Я? Ц удивился старик. Ц Я? Подите вы! Это разве я? Это вы сами с собой сде
лали. Разве вы теперь не похожи? Как две капли воды.
Прощайте, мои пикантные красавцы.
Он прищелкнул пальцами и умчался с быстротой, несвойственной его возрас
ту.
Супруги остались одни. Художник стер слезу с единственного глаза и обвил
синий стан супруги искалеченной рукой.
Ц Бедная моя… Погибли мы теперь.
Ц Не смей ко мне прикасаться! Ц крикнула жена. Ц У тебя глаз вытек и на л
ице черные пятна.
Ц Сама ты хороша! Ц злобно сказал художник. Ц На двухнедельный труп по
хожа…
Ц Ага… Так? Ц крикнула жена.
Она бросилась, как бешеная тигрица, на свой портрет и в мгновение изорвал
а его в клочки. И совершилось второе чудо: снова стала она молода и прекрас
на. Снова тело ее засверкало белизной.
И, увидев это, с визгом бросился художник Семиглазов на свой «автопортре
т». И, растерзав его, сделался он через минуту так же молод и здоров, как и пр
ежде.
От картин же остались жалкие обрывки.

Недавно я был на выставке «Союза молодежи».
Устроитель выставки сказал мне:
Ц Да, штуки тут все любопытные. Прекрасная живопись. Но нет гвоздя, на кот
орый мы так надеялись. Можете представить Ц наша слава, наша гордость Ц
художник Семиглазов в припадке непонятного умоисступления изорвал сво
и лучшие полотна, которые могли быть гвоздем выставки: Nu Ц портрет своей
жены и свой автопортрет.


Крыса на подносе

Ц Хотите пойти на выставку нового искусства? Ц сказали мне.
Ц Хочу, Ц сказал я.
Пошли.


I

Ц Это вот и есть выставка нового искусства? Ц спросил я.
Ц Эта самая.
Ц Хорошая.
Услышав это слово, два молодых человека, долговязых, с прекрасной розово
й сыпью на лице и изящными деревянными ложками в петлицах, подошли ко мне
и жадно спросили:
Ц Серьезно, вам наша выставка нравится?
Ц Сказать вам откровенно?
Ц Да!
Ц Я в восторге.
Тут же я испытал невыразимо приятное ощущение прикосновения двух потны
х рук к моей руке и глубоко волнующее чувство от созерцания небольшого к
уска рогожи, на котором была нарисована пятиногая голубая свинья.
Ц Ваша свинья? Ц осведомился я.
Ц Моего товарища. Нравится?
Ц Чрезвычайно. В особенности эта пятая нога. Она придает животному тако
й мужественный вид. А где глаз?
Ц Глаза нет.
Ц И верно. На кой черт действительно свинье глаз? Пятая нога есть Ц и дов
ольно. Не правда ли?
Молодые люди, с чудесного тона розовой сыпью на лбу и щеках, недоверчиво п
оглядели на мое простодушное лицо, сразу же успокоились, и один из них спр
осил:
Ц Может, купите?
Ц Свинью? С удовольствием. Сколько стоит?
Ц Пятьдесят…
Было видно, что дальнейшее слово поставило левого молодого человека в за
труднение, ибо он сам не знал, чего пятьдесят: рублей или копеек? Однако, за
глянув еще раз в мое благожелательное лицо, приободрился и смело сказал:

Ц Пятьдесят ко… рублей. Даже, вернее, шестьдесят рублей.
Ц Недорого. Я думаю, если повесить в гостиной, в простенке, будет очень не
дурно.
Ц Серьезно, хотите повесить в гостиной? Ц удивился правый молодой чело
век.
Ц Да ведь картина же. Как же ее не повесить!
Ц Положим, верно. Действительно картина. А хотите видеть мою картину «Су
мерки насущного»?
Ц Хочу.
Ц Пожалуйте. Она вот здесь висит. Видите ли, картина моего товарища «Свин
ья как таковая» написана в старой манере, красками; а я, видите ли, красок н
е признаю; краски связывают.
Ц Еще как, Ц подхватил я. Ц Ничто так не связывает человека, как краски.
Никакого от них толку, а связывают. Я знал одного человека, которого краск
и так связали, что он должен был в другой город переехать…
Ц То есть как?
Ц Да очень просто. Мильдяевым его звали. Где же ваша картина?
Ц А вот висит. Оригинально, не правда ли?


II

Нужно отдать справедливость юному маэстро с розовой сыпью Ц красок он и
збегнул самым положительным образом: на стене висел металлический черн
ый поднос, посредине которого была прикреплена каким-то клейким веществ
ом небольшая дохлая крыса. По бокам ее меланхолически красовались две ко
нфетные бумажки и четыре обгорелые спички, расположенные очень приятно
го вида зигзагом.
Ц Чудесное произведение, Ц похвалил я, полюбовавшись в кулак. Ц Сколь
ко в этом настроения!.. «Сумерки насущного»… Да-а… Не скажи вы мне, как назы
вается ваша картина, я бы сам догадался: э, мол, знаю! Это не что иное, как «Су
мерки насущного»! Крысу сами поймали?
Ц Сам.
Ц Чудесное животное. Жаль, что дохлое. Можно погладить?
Ц Пожалуйста.
Я со вздохом погладил мертвое животное и заметил:
Ц А как жаль, что подобное произведение непрочно… Какой-нибудь там Вела
скес или Рембрандт живет сотни лет, а этот шедевр в два-три дня, гляди, и исп
ортится.
Ц Да, Ц согласился художник, заботливо поглядывая на крысу. Ц Она уже, к
ажется, разлагается. А всего только два дня и провисела. Не купите ли?
Ц Да уж и не знаю, Ц нерешительно взглянул я на левого. Ц Куда бы ее пове
сить? В столовую, что ли?
Ц Вешайте в столовую, Ц согласился художник. Ц Вроде этакого натюрмор
та.
Ц А что, если крысу освежать каждые два-три дня? Эту выбрасывать, а новую л
овить и вешать на поднос?
Ц Не хотелось бы, Ц поморщился художник. Ц Это нарушает самоопределен
ие артиста. Ну, да что с вами делать! Значит, покупаете?
Ц Куплю. Сколько хотите?
Ц Да что же с вас взять? Четыреста… Ц Он вздрогнул, опасливо поглядел на
меня и со вздохом докончил: Ц Четыреста… копеек.
Ц Возьму. А теперь мне хотелось бы приобрести что-нибудь попрочнее. Что-
нибудь этакое… неорганическое.
Ц «Американец в Москве» Ц не возьмете ли? Моя работа.
Он потащил меня к какой-то доске, на которой были набиты три жестяные труб
ки, коробка от консервов, ножницы и осколок зеркала.
Ц Вот скульптурная группа: «Американец в Москве». По-моему, эта вещица м
не удалась.
Ц А еще бы! Вещь, около которой можно заржать от восторга. Действительно,
эти приезжающие в Москву американцы, они тово… Однако вы не без темперам
ента… Изобразить американца вроде трех трубочек…
Ц Нет, трубочки Ц это Москва! Американца, собственно, нет; но есть, так ска
зать, следы его пребывания…
Ц Ах, вот что. Тонкая вещь. Масса воздуха. Колоритная штукенция. Почем?
Ц Семьсот. Это вам для кабинета подойдет.
Ц Семьсот… Чего?
Ц Ну, этих самых, не важно. Лишь бы наличными.


III

Я так был тронут участием и доброжелательным ко мне отношением двух эксп
ансивных, экзальтированных молодых людей, что мне захотелось хоть чем-н
ибудь отблагодарить их.
Ц Господа! Мне бы хотелось принять вас у себя и почествовать как предста
вителей нового чудесного искусства, открывающего нам, опустившимся, обр
юзгшим, необозримые светлые дали, которые…
Ц Пойдемте, Ц согласились оба молодых человека с ложками в петлицах и м
иловидной розовой сыпью на лицах. Ц Мы с удовольствием. Нас уже давно не
чествовали.
Ц Что вы говорите! Ну и народ пошел. Нет, я не такой. Я обнажаю перед вами св
ою бедную мыслями голову, склоняю ее перед вами и звонко, прямо, открыто го
ворю: «Добро пожаловать!» Ц Я с вами на извозчике поеду, Ц попросился ле
вый. Ц А то, знаете, мелких что-то нет.
Ц Пожалуйста! Так, с ложечкой в петлице и поедете?
Ц Конечно. Пусть ожиревшие филистеры и гнилые ипохондрики смеются Ц м
ы выявляем себя, как находим нужным.
Ц Очень просто, Ц согласился я. Ц Всякий живет как хочет. Вот и я, наприм
ер. У меня вам кое-что покажется немного оригинальным, да ведь вы же не из э
тих самых… филистеров и буржуев!
Ц О, нет. Оригинальностью нас не удивишь.
Ц То-то и оно.


IV

Приехали ко мне. У меня уже кое-кто: человек десять Ц двенадцать моих дру
зей, приехавших познакомиться поближе с провозвестниками нового искус
ства.
Ц Знакомьтесь, господа. Это все народ старозаветный, закоренелый, вы с ни
ми особенно не считайтесь, а что касается вас, молодых, гибких пионеров, то
я попросил бы вас подчиниться моим домашним правилам и уставам. Раздева
йтесь, пожалуйста.
Ц Да мы уж пальто сняли.
Ц Нет, чего там пальто. Вы совсем раздевайтесь.
Молодые люди робко переглянулись:
Ц А зачем же?
Ц Чествовать вас будем.
Ц Так можно ведь так… не раздеваясь.
Ц Вот оригиналы-то! Как же так, не раздеваясь, можно вымазать ваше тело ма
линовым вареньем?
Ц Почему же… вареньем? Зачем?
Ц Да уж так у меня полагается. У каждого, как говорится, свое. Вы вешаете н
а поднос дохлую крысу, пару карамельных бумажек и говорите: это картина. Х
орошо! Я согласен! Это картина. Я у вас даже купил ее. «Американца в Москве»
тоже купил. Это ваш способ. А у меня свой способ чествовать молодые, многоо
бещающие таланты: я обмазываю их малиновым вареньем, посыпаю конфетти и,
наклеив на щеки два куска бумаги от мух, усаживаю чествуемых на почетное
место. Есть вы будете особый салат, приготовленный из кусочков обоев, изр
убленных зубных щеток и теплого вазелина. Не правда ли, оригинально? Запи
вать будете свинцовой примочкой. Итак, будьте добры, разденьтесь. Эй, люди
! Приготовлено ли варенье и конфетти?
Ц Да нет! Мы не хотим… Вы не имеете права…
Ц Почему?!
Ц Да что же это за бессмыслица такая: взять живого человека, обмазать мал
иновым вареньем, обсыпать конфетти! Да еще накормить обоями с вазелином…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21