Ц А Клеманс-то собирается за Бельскую выжечь вам глаза, Ц сообщил я, под
мигивая.
Ц Вы думаете? Хвастает. Никогда из-за нее не брошу Бельскую.
Ц Как хотите, а я обещал, что бросите. Потом тут вам ребенка вашего хотел п
одкинуть номер 77Ц 92. Я обещал усыновить.
Ц Вы думаете, он мой? Ц задумчиво спросил бритый господин. Ц Я уже, приз
наться, совершенно спутался: где мои Ц где не мои.
Его простодушный вид возмутил меня.
Ц А тут еще один какой-то муж Нади обещался вас поколотить палкой. Покол
отил?
Он улыбнулся и добродушно махнул рукой:
Ц Ну уж и палка. Простая тросточка. Да и темно. Вчера. Вечером. Так как же, по
меняемся номерами?
Ц Ладно. Сейчас скажу на станцию.


V

Я вызвал к нему в гостиную жену, а сам пошел к телефону.
Разговаривая, я слышал доносившиеся из гостиной голоса.
Ц Так вы артист? Я очень люблю театр.
Ц О, сударыня. Я это предчувствовал с первого взгляда. В ваших глазах ест
ь что-то такое магнетическое. Почему вы не играете? Вы так интересны! Вы та
к прекрасны! В вас чувствуется что-то такое, что манит и сулит небывалое с
частье, о чем можно грезить только в сне, которое… которое…
Послышался слабый протестующий голос жены, легкий шум, все это покрылось
звуком поцелуя.



Жена

I

Когда долго живешь с человеком, то не замечаешь главного и существенного
в его отношении к тебе. Заметны только детали, из которых состоит это суще
ственное.
Так, нельзя рассматривать величественный храм, касаясь кончиком носа од
ного из его кирпичей. В таком положении чрезвычайно затруднительно схва
тить общее этого храма. В лучшем случае можно увидеть, кроме этого кирпич
а, еще пару других соседних Ц и только.
Поэтому мне стоило многих трудов и лет кропотливого наблюдения, чтобы вы
нести общее заключение, что жена очень меня любит.
С деталями ее отношения ко мне приходилось сталкиваться и раньше, но я вс
е никак не мог собрать их в одно стройное целое.
А некоторые детали, надо сознаться, были глубоко трогательны.

Однажды жена лежала на диване и читала книгу, а я возился в это время с кра
хмальной сорочкой, ворот которой с ослиным упрямством отказался сойтис
ь на моей шее.
«Сойдись, проклятое белье, Ц бормотал я просящим голосом. Ц Ну, что тебе
стоит сойтись, чтоб ты пропало!» Сорочка, очевидно, не привыкла к брани и п
опрекам, потому что обиделась, сдавила мое горло, а когда я, задыхаясь, дер
нул ворот, петля для запонки лопнула.
«Чтоб ты лопнула! Ц разозлился я. Ц Впрочем, ты уже сделала это. Теперь, ч
тобы досадить тебе, придется снова зашить петлю».
Я подошел к жене.
Ц Катя! Зашей мне эту петлю.
Жена, не поднимая от книги головы, ласково пробормотала:
Ц Нет, я этого не сделаю.
Ц Как не сделаешь?
Ц Да так. Зашей сам.
Ц Милая! Но ведь я не могу, а ты можешь.
Ц Да, Ц сказала она грустно. Ц Вот именно, поэтому ты и должен сам сдела
ть это. Конечно, я могла бы зашить эту петлю. Но ведь я не долговечна! Вдруг я
умру, ты останешься одинок Ц и что же! Ничего не умеющий, избалованный, бе
спомощный перед какой-то лопнувшей петлей Ц будешь ты плакать и говори
ть: «Зачем, зачем я не привыкал раньше к этому?..» Вот почему я и хочу, чтобы т
ы сам делал это.
Я залился слезами и упал перед женой на колени.
Ц О, как ты добра! Ты даже заглядываешь за пределы того ужасного, неслыха
нного случая, когда ты покинешь этот мир! Чем отблагодарю я тебя за эту люб
овь и заботливость?!
Жена вздохнула, снова взялась за книгу, а я сел в уголку и, достав иголку, ст
ал тихонько зашивать сорочку. К вечеру все было исправлено.
Не забуду я и другого случая, который еще с большей ясностью характеризу
ет это кроткое, любящее, до смешного заботливое существо.
Я получил от одного из своих друзей подарок ко дню рождения: бриллиантов
ую булавку для галстука.
Когда я показал булавку жене, она испуганно выхватила ее из моих рук и вос
кликнула:
Ц Нет! Ты не будешь ее носить, ни за что не будешь!
Я побледнел.
Ц Господи! Что случилось?! Почему я не буду ее носить?
Ц Нет, нет! Ни за что. Твоей жизни будет грозить вечная опасность! Эта була
вка на твоей груди Ц слишком большой соблазн для уличных разбойников. О
ни подсмотрят, подстерегут тебя вечером на улице и отнимут булавку, а теб
я убьют.
Ц А что же мне… с ней делать? Ц прошептал я обескураженно.
Ц Я уже придумала! Ц радостно и мелодично засмеялась жена. Ц Я отдам ее
переделать в брошку. Это к моему синему платью так пойдет!
Я задрожал от ужаса.
Ц Милая! Но ведь… они могут убить тебя!
Лицо ее засияло решительностью.
Ц Пусть! Лишь бы ты был жив, мой единственный, мой любимый. А я Ц что уж… Мо
е здоровье и так слабое… я кашляю…
Я залился слезами и бросился к ней в объятия. «Не прошли еще времена христ
ианских мучениц», Ц подумал я.
Я видел ее заботливость о себе повсюду. Она сквозила во всякой мелочи. Вся
кий пустяк был пронизан трогательной памятью обо мне, во всем и везде пер
вое было Ц ее мысль о том, чтобы доставить мне какое-нибудь невинное удов
ольствие и радость.
Однажды я зашел к ней в спальню, и первое, что бросилось мне в глаза, Ц был
мужской цилиндр.
Ц Смотри-ка, Ц удивился я. Ц Чей это цилиндр?
Она протянула мне обе руки.
Ц Твой это цилиндр, мой милый!
Ц Что ты говоришь! Я же всегда ношу мягкие шляпы…
Ц А теперь Ц я хотела сделать тебе сюрприз и купила цилиндр. Ты ведь буд
ешь его носить, как подарок маленькой жены, не правда ли?
Ц Спасибо, милая… Только постой! Ведь он, кажется, подержанный!
Ц Ну конечно же подержанный.
Она положила голову на мое плечо и застенчиво прошептала:
Ц Прости меня… Но мне, с одной стороны, хотелось сделать тебе подарок, а с
другой стороны, новые цилиндры так дороги! Я и купила по случаю.
Я взглянул на подкладку.
Ц Почему здесь инициалы Б. Я., когда мои инициалы Ц А. А.?
Ц Неужели ты не догадался?.. Это я поставила инициалы двух слов: «люблю те
бя».
Я сжал ее в своих объятиях и залился слезами.


II

Ц Нет, ты не будешь пить это вино!
Ц Почему же, дорогая Катя? Один стаканчик…
Ц Ни за что… Тебе это вредно. Вино сокращает жизнь. А я вовсе не хочу остат
ься одинокой вдовой на белом свете. Пересядь на это место!
Ц Зачем?
Ц Там окно открыто. Тебя может продуть.
Ц О, я считаю сквозняк предрассудком!
Ц Не говори так… Я смертельно боюсь за тебя.
Ц Спасибо, мое счастье. Передай-ка мне еще кусочек пирога…
Ц Ни-ни… И не воображай. Мучное ведет к ожирению, к тучности, а это страшно
отражается на здоровье. Что я буду без тебя делать?
Я вынимал папиросу.
Ц Брось папиросу! Сейчас же брось. Разве ты забыл, что у тебя легкие плохи
е?
Ц Да одна папир…
Ц Ни крошки! Ты куда? Гулять? Нет, милостивый государь! Извольте надевать
осеннее пальто. В летнем и не думайте.
Я заливался слезами и осыпал ее руки поцелуями.
Ц Ты Ц Монблан доброты!
Она застенчиво смеялась.
Ц Глупенький… Уж и Монблан… Вечно преувеличит!
Часто задавал я себе вопрос: «Чем и когда я отблагодарю ее? Чем докажу я, чт
о в моей груди помещается сердце, действительно понимающее толк в доброт
е и человечности и способное откликнуться на все светлое, хорошее».
Однажды, во время прогулки, я подумал: «Отчего у нас никогда не случится по
жар или не нападут разбойники? Пусть бы она увидела, как я, спасший ее, сам, с
улыбкой любви на устах, сгорел бы дотла или с перерезанным горлом корчил
ся бы у ее ног, шепча дорогое имя».
Но другая мысль, здравая и практическая, налетела на свою пылкую безрасс
удную подругу, смяла ее под себя, повергла в прах и, победив, разлилась по у
томленному непосильной работой мозгу.
«Ты дурак и эгоист, Ц сказала мне победительница. Ц Кому нужно твое пер
ерезанное горло и языки пламени. Ты умрешь, и хорошо… Но после тебя остане
тся бедная, бесприютная вдова, нуждающаяся, обремененная копеечными заб
отами…» Ц Нашел! Ц громко сказал я сам себе. Ц Я застрахую свою жизнь в е
е пользу!
И в тот же день все было сделано. Страховое общество выдало мне полис, кото
рый я, с радостным, восторженным лицом, преподнес жене…

Через три дня я убедился, что полис этот и вся моя жизнь Ц жалкая песчинка
по сравнению с тем океаном любви и заботливости, в котором я начал плават
ь.
Раньше ее отношение и хлопоты о моих удовольствиях были мне по пояс, пото
м они повысились и достигали груди, а теперь это был сплошной бушующий ок
еан доброты, иногда с головой покрывавший меня своими теплыми волнами, и
ногда исступленный. Это была какая-то вакханалия заботливости, бурный и
мощный взрыв судорожного стремления украсить мою жизнь, сделать ее спло
шным праздником.
Ц Радость моя! Ц ласково говорила она, смотря мне в глаза. Ц Ну, чего ты х
очешь? Скажи… Может быть, вина хочешь?
Ц Да я уже пил сегодня, Ц нерешительно возражал я.
Ц Ты мало выпил… Что значит какие-то полторы бутылки? Если тебе это нрав
ится Ц нелепо отказываться… Да, совсем забыла, Ц ведь я приготовила теб
е сюрприз: купила ящик сигар Ц крепких-прекрепких!..

Я чувствую себя в раю.
Я объедаюсь тяжелыми пирогами, часами просиживаю у открытых окон, и скво
зной ветер ласково обдувает меня… Малейшая моя привычка и желание разду
вается в целую гору.
Я люблю теплую ванну Ц мне готовят такую, что я из нее выскакиваю красный
, как индеец. Я раньше всегда отказывался от теплого пальто, предпочитая г
улять в осеннем. Теперь со мной не только не спорят, но даже иногда снабжаю
т летним.
Ц Какова нынче погода? Ц спрашиваю я у жены.
Ц Тепло, милый. Если хочешь Ц можно без пальто.
Ц Спасибо. А что это такое Ц беленькое с неба падает? Неужели снег?
Ц Ну уж и снег! Он совсем теплый.

Однажды я выпил стакан вина и закашлялся.
Ц Грудь болит, Ц сказал я.
Ц Попробуй покурить сигару, Ц ласково гладя меня по плечу, сказала жена
. Ц Может, пройдет.
Я залился слезами благодарности и бросился в ее объятия.
Как тепло на любящей груди…
Женитесь, господа, женитесь.



Альбом

I

Они лежат на столе, покрытом плюшевой скатертью, в каждой гостиной Ц пух
лые, с золоченым обрезом и металлическими застежками, битком набитые бор
одатыми, безбородыми, молодыми и старыми лицами.
Мнение, что альбом фотографических карточек Ц семейная реликвия, сокро
вище воспоминаний и дружбы, совершенно ошибочно.
Альбомы выдуманы для удобства хозяев дома. Когда к ним является в гости к
акой-нибудь унылый, обворованный жизнью дурак, когда этот дурак садится
боком в кресло и спрашивает, внимательно рассматривая узоры на ковре: «Н
у, что новенького?», Ц тогда единственный выход для хозяев Ц придвинуть
ему альбом и сказать:
«Вот альбом. Не желаете ли посмотреть?»
И дальше все идет как по маслу.
Ц Кто этот старик? Ц спрашивает гость.
Ц Этот? Один наш знакомый. Он теперь живет в Москве.
Ц Какая странная борода. А это кто?
Ц Это наш Ваня, когда был маленький.
Ц Неужели?! Вот бы не сказал! Ни малейшего сходства.
Ц Да… Ему тогда было семь месяцев, а теперь двадцать девять лет.
Ц Гм… Как вырос! А это?
Ц Подруга жены. Она уже умерла. В Саратове.
Ц Как фамилия?
Ц Павлова.
Ц Павлова? У нее не было брата в Петербурге? В коммерческом банке.
Ц Не было.
Ц Я знал одного Павлова в Петербурге. А это кто, военный?
Ц Черножученко. Вы его не знаете. На даче в прошлом году познакомились.
Ц В этом году на даче нехорошо. Дожди.
В этом месте уже можно отложить альбом в сторону: беседа наладилась.
Для застенчивого гостя альбом фотографических карточек Ц спасательны
й круг, за который лихорадочно хватается бедный гость и потом долго и цеп
ко держится за него.
Предыдущий гость, хотя и дурак, обиженный судьбой, но он человек не застен
чивый, и альбом ему нужен только для разбега.
Разбежавшись с альбомом в руках, он отрывается от земли на каком-нибудь «
дождливом лете» и потом уже плавно летит дальше, выпустив из рук альбом-б
алласт.
Застенчивому человеку без альбома Ц гибель.
Мне пришлось быть в обществе одного юноши, который, придя в гости, наступи
л на собачку, попытался поцеловать хозяину руку и объяснил все это адско
й жарой (дело было в ноябре). Он чувствовал, что партия его проиграна, но слу
чайно взгляд его упал на стол с толстым альбомом, и бедняга чуть не заплак
ал от радости.
Он судорожно вцепился в альбом, раскрыл его и, почуяв под ногами землю, спр
осил:
Ц А это кто?
Ц Это первый лист. Тут карточки нет… Переверните.
Ц А это кто?
Ц Это моя покойная тетя, Глафира Николаевна.
Ц Ну?! А это?
Он перелистал альбом до конца и Ц беспомощно и бесцельно повис в воздух
е.
«Спасите! Ц хотел крикнуть он. Ц Утопаю!» Но вместо этого снова положил
альбом на колени и спросил:
Ц Отчего же она умерла?
Ц Кто?.. Тетя? От сердечных припадков.
«Почему ты, подлец, Ц подумал молодой гость, Ц отвечаешь так односложно
? Рассказал бы ты мне подробно, как болела тетка и кто ее пользовал… Вот бы
времечко-то и прошло».
Ц От припадков? Да уж, знаете, наши доктора… А это кто?
Ц Лизин крестный отец. Вы уже спрашивали раз.
Он просмотрел альбом до конца, отложил его и взялся за пепельницу.
Ц Странные теперь пепельницы делают…
Ц Да.
Взоры его обратились снова на альбом. Он протянул к нему руку, но Ц альбом
а не было. Альбом исчез. Хозяин положил его на этажерку.
Ц А где альбом? Ц спросил гость. Ц Я хотел спросить вас насчет одной фот
ографии. Там еще две барышни сняты.
Нашли альбом, отыскали барышень. Молодой гость, пользуясь случаем, еще ра
з перелистал альбом, «чтобы составить общее впечатление».
Присутствуя при этом, я носился в вихре веселья и чувствовал себя прекра
сно. И вздумалось мне подшутить над гостем. Когда он зазевался, я стащил со
стола альбом и сунул его под диван.
Гость привычным жестом протянул руку за альбомом и, не найдя его, чуть не к
рикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21