Отброшенный им револьвер, стуча, покатился по ступеням.Мишель, не мешкая, сделал два шага, поймал его и крепко зажал в руке.— Мишель! — отчаянно крикнул кто-то.На лестнице, на верхней площадке, стояла растрепанная, растерянная, испуганная Анна.— Все в порядке, не бойся! — улыбнулся Мишель, поправляя одежду.Анна ему не поверила — пробежала последние ступеньки, бросилась на грудь, ухватила, потянула за собой:— Пошли отсюда, скорей!Но Мишель мягко ей сопротивлялся — был он теперь вооружен и жаждал немедля словить другого злодея.— Сейчас, погоди... — бормотал он, пытаясь высвободиться из цепких объятий Анны, что, упираясь, всеми силами тянула его за собой вверх. — Да ведь сбежит же он теперь — сбежит! — горячечно шептал Мишель, порываясь броситься в погоню.И верно, второй злодей, заслышав возню, замедлил шаг, а как мимо него пролетело тело и оборвался в провале лестницы истошный крик, замер в нерешительности, высунулся за перила, глянул вниз. Там, подле двери парадного, раскинувшись на мраморе, недвижимо валялся его напарник, из-под головы которого медленно выползал черный язык крови.Вот так раз!Он еще раз с опаской глянул вверх, откуда доносились какие-то неясные, бубнящие голоса, и засеменил к выходу...— Ну я прошу тебя! — умолял Мишель, отрывая от себя руки Анны. — Да ведь теперь уж ничего не случится, вот и револьвер у меня!Кое-как высвободившись, он бросился вниз, краем глаза заметив, как Анна побежала вслед ему.Негромко хлопнула входная дверь.Мишель, в два длинных прыжка одолев последний лестничный марш, тоже выскочил на улицу, быстро огляделся, заметил убегающую по проулку фигуру в распахнутой шинели, бросился вслед, отчаянно крича:— Стой!.. Стой немедля!..Заметил, как беглец, обернувшись на ходу, вскинул правую руку, и тут же хлопнул выстрел.Мишель привычно пригнулся, отпрыгнул в сторону, тоже вскинул револьвер и, ловя в прорези прицела мелькающие ноги, нажал на спусковой крючок.Револьвер дернулся в руке, и беглец вдруг, споткнувшись на полном ходу, упал, кубарем покатившись по мостовой.Попал! — понял и удивился Мишель.Побежал вперед, не подумав даже, что теперь злодей может хорошенько прицелиться и застрелить его...Бах!Бах!..Близкая пуля взвизгнула возле уха.Мишель тоже выстрелил, целя в сторону, дабы не попасть, но напугать, сбить противника с прицела.Бах!«Только бы Анна под шальную пулю не сунулась!» — испугался он.Подскочил, выбил ударом ноги из рук покушавшегося на его жизнь злодея револьвер, прыгнул, навалился сверху, выворачивая ему руки за спину.Тот почти не сопротивлялся, и Мишель понял вдруг, что теперь вот, пока тот смертельно напуган смертью напарника, и надо бы учинить ему допрос, чтобы вызнать всю правду! Теперь — не после!..Рывком перевернул пленника на спину, уставил ему в грудь револьвер. На мгновение смутился было, со стороны себя представив: ведь подобно «товарищам» орет, смертью пугает!.. Все так, но только как иначе правду узнать? Через минуту тот душегуб очухается и от всего открестится, покажет, что с приятелем мимо гулял, а Мишель на них напал, и уж тогда не они, а Мишель главным злодеем станет! Или, того не лучше, в Чека его заберут да, не разобравшись, в расход пустят, тем нить оборвав.И уже наплевав на все приличия, Мишель, страшно вращая глазами, прокричал:— Говори!.. Кто тебя послал?!Да прибавил еще кое-что из лексикона Паши-кочегара, про клюзы и кнехты, отчего злодей тут же сообразил, что с ним не шутят, и испуганно залепетал:— Это не я... я не хотел... меня послали... только не убивай меня, товарищ!— Кто послал?.. Ну, говори! — прикрикнул Мишель, чувствуя, как с каждым мгновением утрачивает столь необходимую ему теперь злость.— Кто?! Отвечай, не то счас прибью!..— Гуковский! Это он сказал, что вы контра белогвардейская и что вас через то стрельнуть надо.Гуковский? Значит, все-таки он?!Мишель, хоть и ожидал нечто подобное, на мгновение опешил.Ну вот и замкнулся круг — начпрод Куприянов — оценщик Гохрана Кац — Гуковский и эти вот два душегуба, что были сюда посланы, дабы убить его.Значит, все верно, все так и есть, и коли теперь дале потянуть, то можно и сокровища царские вытянуть, до коих, может быть, лишь шажок малый остался!..Так?А ведь — пожалуй!.. Да коли по совести посудить, так никогда еще он не был столь близок к разгадке тайны!Да только думая так да планы строя, знать не знал Мишель и ведать не ведал, какое новое препятствие на его пути встанет, да в каком обличье...Торопливо простучали по булыжной мостовой каблучки — подбежала, вихрем налетела на Мишеля Анна, обхватила, всего его вертя, ощупывая и оглядывая:— Жив ли?..— Кто? Я? — в первое мгновение не понял Мишель. — Ну конечно же...— Да ведь он стрелял в тебя, чуть-чуть не попал, я сама видела! — испуганно всхлипнула Анна. — Он мог убить тебя!— Ну что ты, что ты, — успокаивал, гладил Анну по голове Мишель. — Это тебе все померещилось... Да и стрелок он, смею тебя уверить, никудышный!— Нет-нет, — все не унималась, все плакала, цепляясь за него, Анна. — Ты ведь мертвым теперь мог быть!.. Обещай мне, прямо теперь, сейчас же, что бросишь свое дело. Ну — обещай же! — притопнула она ножкой.Да как он может обещать то, что сделать не в его силах! Он пятый год уж ищет потерянные в четырнадцатом году сокровища, что принадлежат не ему и не государям императорам, коих теперь нет, и не новой советской власти, а Руси! Ищет и почти что уже нашел! Да ведь коли их иные, вроде Гуковского и иже с ним, вперед него сыщут, так непременно по ветру пустят! Как же можно им позволить кубышку, что триста лет всем миром сбиралась, в одночасье растащить?Нет, не может он того допустить!..— Обещай мне! — настаивала, теребила его Анна. — Обещай, что ты бросишь все и мы уедем из этой чужой, страшной страны!Чужой?..Да ведь ровно о том же, при последней их встрече, толковал ему батюшка ее Осип Карлович, что предрекал России скорую и верную гибель, призывая бежать вместе с ним за пределы свихнувшегося с ума Отечества.— Уедем, Мишель, уедем навсегда, покуда еще живы!.. — просила, всхлипывала, жалась к нему Анна.Уехать... Но куда?.. Туда, где их никто не ждет, где они будут пришлыми, чужаками?Как бросить свою страну?Как оставить могилы?Как, спасая себя — себя при том не потерять?!— Успокойся, — прижимал Мишель к себе Анну. — Поверь мне — худшее уж позади, теперь все будет только хорошо...Да, право, будет ли?Уж позади революционная смута и Гражданская война, и голод, и красно-белый террор, но что-то ждет всех их впереди? И станет ли лучше?..Навряд!.. Было ли на Руси время, чтоб не кому-то, а чтоб всем лучше прежнего жилось?Пожалуй, и не было! Да и будет ли впредь?..Поживем — увидим!..Коли... доживем! Послесловие Тихо вокруг да безлюдно, из края в край чащи лесные да грязь непролазная — ни человека, ни зверя не видать. Но вдруг будто колокольчик далеко забренчал, да все громче, все ближе, словно то тройка почтовая скачет...Но нет, то не колокольчик звякает — то цепи звенят. Бренчат кандалы, уныло бредут по Владимирскому тракту каторжане в халатах арестантских — на ногах цепи, что по грязи волочатся.Дзинь.Дзинь.Дзинь...Сколь же их тут — да ведь сотни! Идут, под ноги себе уставясь, об одном лишь мысля — чтоб до привала поскорей добраться, а дале уж не загадывают.Дзинь.Дзинь...Далека дорога в Сибирь — не все живыми дойдут.Позади колонны, что солдаты охраняют, телеги, добром груженные, едут, на телегах арестанты, нахохлившись, сидят, — убогие, да калеки, да средь них те, что побогаче али происхождения не подлого, а дворянского. Но хоть дана им сия поблажка, да все ж на ногах оковы, что вниз цепями свисают, кожу в кровь истирая.На третьей телеге Яков Фирлефанцев сидит, коего в халате арестантском не признать.— Чего насупился, сиятельство, чего молчишь, будто водицы в рот набрал? — спрашивает, толкает его в бок возчик.— Не сиятельство я, — нехотя отвечает Яков.— А хошь бы и сиятельство, — усмехается мужик. — И таких мы, бывалоче, возили. Были вы господа, а ноне все ровня, все — каторжане без роду, без племени! За что тебя, сердешного, в рудники-то везут?— Человека я убил.— Душегубец, значица... Тут, почитай, все такие. За что раба божьего сгубил — за дело али по баловству?— Дуэль меж нами была.— Значица — по баловству. Господа, они завсегда так: чуть что не по ним — тут же за шпагу хватаются, да ну резать друг дружку до смерти! Денег не поделили, али бабу, али еще чего? Что на то скажешь?..Молчит Яков...— Ну, как знаешь, сиятельство...Звенят кандалы, скрипят жалобно колеса, чавкает под ногами грязь непролазная, кричат сердито возчики:— Но, шибче ходи, проклятуш-шая!Погоняют каторжан солдаты:— А ну — не тянись, веселей шагай!Сколь верст уж пройдено...Сколь верст еще впереди...А что там ждет — кто нынче от тягот преставится, кто живой до места добредет, а кого уж после, в землице сибирской, в рогожку завернув, схоронят — поди-ка, узнай!Темна судьба человечья, сколь вперед ни гляди — ни зги не видать!.. Один лишь Бог про всех все знает и ведает, да его о том не спросить!..Живи покуда, раб божий, страдай да лишку не ропщи — короток век твой, недолго, чай, осталось мучиться...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26