Теперь ваша группа… – Он опять смолк.
– Ваши требования. Были ли они официально заявлены?
– Да. – Он осторожно рассматривал ее, не понимая, куда ведет эта цепь выяснений.
Женщина, глядя на него, наблюдающего за ней, размышляла. Франц был резидентом на станции «Центрис», стоящим в стороне от операции U.Ванневара Скотта и тем не менее автоматически подозреваемый. Но он также был и единственным руководителем в целой системе, комплексе орбитальных хабов, вращающихся в аккреционном поясе вокруг красного карлика в сердце Септагона «В». Прежде всего, вообще большая удача, что ему удалось направить свою команду в нужный хаб. Если он говорил правду, вывешенный сушиться с шестью штатными единицами персонала, чтобы связать триста миллионов человек, разбросанных по почти пятистам орбитальным местам проживания и неисчисляемым мелким станциям и кораблям, то явно испытывал жажду поддержки. В то время как Скотт вливал фонды в центральные тайные группы, сующие нос в дела его противников в Директорате.
Поршия заявила:
– Я расследую это, вы знаете.
Франц решительно глядел на нее, даже не удостаивая вниманием Маркса. Хотя Маркс именно тот, кто проткнет ему позвоночник, если дойдет до этого, или даже убьет его, просто лишив воспоминаний, оставляя высушенным ничто.
– Ваша команда докладывала о потерянном конце? Теперь выражение его лица изменилось: раздражение, даже искра открытого мятежа.
– Я бы мог сказать вам, если бы вы развязали меня и дали шанс выяснить, – раздраженно произнес он. – Или спросите Эрику. Полагаю, вы еще не пришли к выводу, что она испорченный инструмент, и не разрядили ее.
Поршия приняла решение. Рискованное предприятие, но такова жизнь.
– Освободи его, – приказала она Джамилю.
– А это умно? – Маркс нахмурился, уставившись на лоб Франца. – Мы могли бы изменить его цели…
– Предпочитаю свободное волеизъявление своих подчиненных. – Улыбка внезапно пропала. – У тебя с этим проблема?
– Просто забочусь о вашей безопасности, босс.
– Я совершенно уверена, что U.Франц Бергман вспомнит, чьим целям он служит теперь, когда Внешний Контроль Охраны Окружения Четыре был… а-а… был поглощен Группой Шесть.
Джамиль вытащил нож и рассек веревку, привязывающую руки Франца к опорным балкам. У Франца округлились глаза.
– Вы сказали «поглощен»? А что случилось с Контролем Четыре?
– U.Ванневар Скотт оказался кр-райне пор-рочным пар-рнем, – програссировала Поршия. – Настолько порочным, что обердепартаментсекретарь решил отобрать у него все игрушки. – Слегка выделив «все», она изогнула бровь и надула губы. – Вы – в сером списке.
Серый, в противоположность черному, определяющему, чей статус – прокалывание спинного мозга и утилизация с экстремальной процедурой.
– Он не очень большой, но вы в нем. Кто знает? Если будете упорно трудиться, даже сможете остаться здесь.
Франц, испытывающий тревогу, только что освобожденный от привязи к анкерным балкам, едва не упал.
– Что вам от меня нужно? Никто ничего нам не говорил о… – Он сглотнул.
– Несомненно. – Поршия кивнула на Джамиля, большого и крепко сложенного. – Вы с Марксом пойдете по кругу. Вы должны добыть оперативные данные, а Джамиль будет сидеть у вас на хвосте и наблюдать, как вы это делаете. Полагаю, это что-то вроде вступительного экзамена. – Она угадала его незаданный вопрос. – Для вас и ваших людей.
– Я… э-э… очень благодарен…
– Не стоит. – Сияющая улыбка вернулась вновь. – Я хочу знать, что происходит здесь, в этих дебрях. Вам дается две килосекунды на выяснение. И поверьте, до тех пор, пока я не решила поставить вам «зачет», смерть будет казаться легким выбором.
Ко времени возвращения в отсек Франц был по-настоящему напуган. Словно вся сумятица, которой он не давал разрастись в течение последних девяти месяцев, и так не оставалась достаточно скверной. Но появление депсека, словно из ада обрушившейся на него с охранниками и вооруженной до зубов командой, было еще хуже. К счастью, Эрика все еще с ним и успокаивает его своим присутствием. Но новости…
Обернувшись, Франц через плечо посмотрел на Эрику, она ответила ему взглядом, стараясь казаться непринужденной. Полномочный представитель станционного шефа следовала за своим боссом; за ними обоими – Джамиль, невозмутимый, пугающий.
– Я разберусь с этим, – подбодрил Франц Эрику.
– Конечно.
Хотелось коснуться ее руки, но он не посмел. Не перед Джамилем. Она выглядела довольно взволнованной, как оно на самом деле и было. Может, потому, что она уяснила для себя, где они находятся, и уверенности не ощущала.
Депсек поджидала его, как паучиха в центре паутины, черная и сияющая, плотоядная, когда, разведя в улыбке алые губы, обнажила великолепные зубы. Франц встретил взгляд глаз цвета морской волны, холодных как лед. За ее спиной стоял охранник.
– Вы появились раньше на пятьдесят секунд. – Женщина переключилась на Эрику. – Итак, вы U.Эрика Блофилд?
Франц заметил, как Эрика косит уголками глаз. Он мог обонять запах депсека: неуловимое теплое чувство семьи волнами исходило от нее. Он ощущал нервозность Эрики.
– Д-да, босс.
– Пусть отвечает сама, – вежливо попросила Хойст. – Вы ведь умеете говорить, не так ли?
– Да. – Эрика прочистила горло. – Да, босс. Но мне ничего не известно.
– Джамиль. U.Франц Бергман сообщал U.Эрике Блофилд что-нибудь существенное насчет изменений в структуре управления?
– Нет, босс.
– Хорошо. – Хойст сосредоточилась на женщине. – Какова ситуация, Эрика? Расскажите мне.
– Я… – Она неловко пожала плечами. – Барр и Самов ничего не нашли. Кергелен обнаружил объект на транзитном рейсе к хабу «Ноктис» в каюте первого класса. Последнее сообщение было о том, что он попытается ее соблазнить и использует все средства для достижения цели. С тех пор я ничего не слышала. Его последний вызов был одиннадцать часов назад, и вскоре они прибудут на «Ноктис», но он пропустил три контрольные точки, и я пока могу только догадываться о причинах этого, но ни одна не может быть хорошей. – Она внимательно смотрела на Хойст, переводя взгляд то на лицо, то на руки.
– Хорошо, это неподалеку, – ласково проговорила Хойст. – А вам приходило в голову, всем вам, что объект нашей акции может иметь подготовку к побегам и самозащите?
– Мы не… – пытался вставить Франц.
– Заткнись! Вопрос был риторический. – Хойст мимо него посмотрела в дверной проем. – Вы сообщили мне, что мне требовалось, благодарю вас, – любезно произнесла она, кивая Эрике. – Джамиль, подай U.Эрике Блофилд кофе, сейчас.
Франц подпрыгнул, оттолкнулся от потолка и перевернулся, намереваясь выпихнуть ногами Джамиля в узкий проход. Отчаяние взвело взрывные рефлексы, сузив фокус до мира, превратившегося в серостенный тоннель. Но Джамиль уже вытащил нечто очень похожее на серебряную, размером с ладонь, елочку и загнал ее Эрике прямо в затылок. Глаза женщины вылезли из орбит. Она дернулась, и брызнула кровь.
Что-то сильно ударило Франца в поясницу.
– Ты меня слышишь?
– Думаю, он притворяется, босс.
Не точно. Обжигающая боль в спине, голова словно с жутчайшего похмелья. Тошнота, естественно. Но это еще не самое худшее. Ведь он снова в сознании, а это означало, что он пока жив, что, в свою очередь…
– Слушай меня, Франц. Твой заместитель по станции – в черном списке. Она доносила в Департамент противоподрывной деятельности U.Скотта. Гарантирую, ее утилизированный статус-вектор отправят Селекционерам со всем соответствующим приличием и оставят ее душу на суд будущему богу. А ты или откроешь глаза в течение тридцати секунд, или присоединишься к ней. Понятно?
Он открыл глаза. Полумрак оказался болезненно ярким. Дрожащая черная сфера несвернувшейся крови, медленно покачиваясь, проплыла мимо в направлении одного из выходных вентиляционных отверстий. Отчаяние обрушилось плюшевой дубиной.
– Мы были… – Он сделал паузу, тщательно подыскивая приемлемое слово, не понимая, почему это необходимо сделать именно сейчас, и чувствуя, что для его реальной жизни теперь это даже важнее, чем было раньше. – Близки.
Близки. Вот оно, то самое слово. Оно все объясняло, пока ничего не открылось.
– Раз ты так высоко ценишь ваши интимные отношения, добро пожаловать к ней, – полусерьезно предложила ему прислужница ада. Она прошлась по комнате и смутным пятном зависла у него перед глазами. Францу пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть резкие очертания. – Раса РеМастированных не нуждается в моральных слабаках. Или ты столь наивен, что считаешь себя влюбленным?
– Я… – зол, понял он, – чувствую себя неважно. Дисфункционально.
Франц разозлился еще сильнее от собственной беспомощности. Он не злился, когда охранник ударом оглушил его, и он очнулся привязанный к балкам, испуганный и встревоженный. Но теперь с мыслью, что он может уцелеть, выплеснулось море ярости. Эрика мертва. В принципе это не должно было иметь для него большого значения, но он слишком долго прожил вместе с ней вне Директората. Со своим некоторым безрассудством в выборе роковых путей и наивной местечковой сентиментальностью. А теперь – с наивной местечковой болью от потери.
– Ты злишься, – утешающее проговорила Хойст. – Нормальная человеческая реакция. У тебя отобрали то, что ты считал своим. Не стоит себя за это винить, и, если захочешь поплакаться в жилетку, милости прошу. Но в настоящий момент Блюмляйн лично поставил перед нами очень важную задачу, и если ты встанешь на моем пути, мне придется тебя уничтожить. Ничего личного. И в случае, если не дошло, твоя партнерша была контрподагентом. Докладывала напрямую в Офис Внешних Расследований U.Скотта. Запрограммированная на твое уничтожение при первых же признаках нелояльности.
Франц обнаружил, что кивает в непроизвольном согласии; но его все время переполняли воспоминания: запах Эрики, ее смех, их тайный совместный грех, проступок, совершенный вне Директората, где любовь не была состоянием войны и ненависть не считалась политикой.
«Она не предавала меня, – думал он. – Никогда». Эрика рассказала ему о своей второй работе в день их первой же любовной встречи, когда они спрятались в отеле, изголодавшись по интимности. Это был их маленький секрет – скрытая фантазия о тайном бегстве, дезертирство, побег за «горизонт событий». Либо Хойст – в своей ипостаси ангела смерти – знала много меньше о резервном подразделении, принятом от другого, либо Директорат прогнил повсюду от начала конуса, и будущий бог – болезненная фантазия. Но такого невозможно себе позволить даже в мыслях, находясь в кругу других РеМастированных, если хочешь выжить. Поэтому Франц скомкал свои крики потери и боли и отшвырнул подальше – так далеко, где позже сможет излить чувства и зализать гнойную рану, – и заставил себя решительно кивнуть.
– Я скоро приду в норму, – смиренно произнес Франц. – Это просто шок.
Если он только позволит узнать им, как глубоко они с Эрикой были вовлечены…
– Вот и славно, – подбодрила его Хойст.
Его ноздри раздувались, но он не выдал своего состояния. Маркс плыл за хозяйкой как тень смерти, по-случайности с позвоночной пиявкой в руке.
– Что от меня нужно сейчас? – хрипло поинтересовался
Франц.
– Хочу, чтобы ты отдохнул и восстановился. Мы совершим путешествие, как только соберем остальных из твоей группы.
– Путешествие…
– На Новый Дрезден, на яхте. – Ее лицо вытянулось. – Собственно, это старый фрегат класса «Хайдеггер», где вооружение заменено складскими отсеками и койками. У нас уйдет примерно восемь дней, чтобы опередить вашу беглянку, в настоящий момент путешествующую в «сибарит»-классе на лайнере. По прибытии на место, мы должны спасти положение, связать все свободные концы и остановить лавину, спровоцированную U.Ванневаром Скоттом. Ясно?
– Я, похоже, что-то повредил, – Франц согнул левую руку; острая боль в запястье заставила его застонать.
– Верно. – Хойст чуть ли не по-товарищески улыбнулась ему. – И еще много чего повредишь, прежде чем все закончится.
Только через неделю Поршия поговорила с ним по душам. Большая часть времени проходила для Франца как в тумане; он работал на автомате, слишком занятый сбором своих оставшихся агентов, чтобы замечать холодные, оценивающие взгляды, которыми босс провожала его.
Это случилось после того, как Хойст связалась с Кергеленом. Упустить свою цель само по себе простительно, особенно если ты в сером списке, но положение осложняла ошибка: Кергелен невольно предупредил девочку. Та сумела запереть его в собственной каюте «сибарит»-класса, поменявшись с ним ролями. Хойст буквально раскалилась от ярости, выяснив это, и даже Франц почувствовал собственный приступ негодования сквозь пелену утраты.
Поршия лично забрала Кергелена с «Ноктис», приказав отклонить курс дорогостоящего DD-517 почти на дневной прогон, пока корабль болтался без дела, притворяясь шикарной яхтой. Она вырядилась в шелковое платье в сине-фиолетовых тонах и заявилась в полицейский участок, где держали несчастного Кергелена. В белом парике и драгоценных камнях на целое состояние, она в совершенстве манерничала и хихикала, исполняя роль второй жены богатого магната, судовладельца с эль-Турку. Франц, Маркс и Самов чопорно шествовали за ней в архаичной униформе и со страдальческим выражением лица, характерным для домашних слуг. Спектакль закончился примерно через пять миллисекунд после того, как чрезвычайно благодарный Кер прошел через разделительную трубу и оказался за шлюзовой дверью. Тогда Поршия схватила его за горло.
– Ублюдок! – прошипела она; жилы на запястьях натянулись как струны. Смертельное оскорбление для РеМастированного, но никого не интересовал ответ Кера. Маркс с Самовым держали его за руки, пока он пинал и лягал переборку, когда Хойст сдавливала его гортань. Едва он перестал дергаться, Хойст оглядела свое небольшое окружение, одарив Франца таким полным жестокости взглядом, что тот вздрогнул, ощутив близость собственного горла к этим сильным рукам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58