Его пацаны его любили. Он был способен в течении нескольких часов организовать пикет или налёт на объект. Поэт, атаман, он наслаждался ролью возмутителя спокойствия в городе интеллектуалов. "Штурмовики" его конечно были достойным ответом на образ благородного города белых ночей, музыкантов, родины поэта-академика Бродского. Популярность Гребнева в 1997 и 1998 годах была сродни популярности рок-идола. Сознаюсь, что Андрей Гребнев нравился мне всецело, напоминал меня самого в моей рабочей молодости и я его долгое время втайне предпочитал.
В 1998 году мы приветствовали лидера латвийских нацболов Костю маузера. Высокий, тонкий, фотогеничный он мог быть американским киноактёром, а стал национал-большевиком. Остроумный, экзотичный, работал в опасном чужом государстве.
В 1999 году тип идеального национал-большевика резко сменился. Им стал Дима Бахур, ставший мгновенно известный в стране проходя по делу Михалкова: скандал, четыре месяца в Бутырке, туберкулёз. К осени того же года идеальными нацболами стали 15 севастопольцев. Когда они вышли из тюрьмы в январе 2000 года каждый зелёный пацан в партии мечтал стать таким же крутым как они.
В 2001 году безусловными героями стали ребята проходившие по рижскому делу: Соловей, Журкин, Гафаров. Их участь уже ближе к участи Желябова или Софьи Перовской или Бакунина. Это уже высокая трагедия.
Соловья мы встретили в августе 1998 года, во время похода на Москву. Он сразу пристал к нам, идентифицировал себя как национал-большевик, только в своей Самаре он не знал этого. Поэт, он поехал в Самару и создал партийную организацию. В 1999, прослышав, что собирается экспедиция в Севастополь, приехал в белом пиджаке в Москву, просил позволить ему отправиться в Севастополь на подвиг. Я приказал ему возвратиться в Самару и продолжить работать там. Он подчинился партийной дисциплине. В ноябре 2000 года он дождался своего подвига. Соловей из такого же теста, что Иван Каляев. В Рижской тюрьме он поднял тюрьму на голодовку. Вместе с ещё одним arditi из Самары, Максимом Журкиным, они повели заключённых в борьбе за свои права. Дело в том, что заключённых в Рижской тюрьме перевели исключительно на ларёк, запретили передачи. Таким образом многие бедные заключённые оказались без передач вовсе. Журкин, Соловей, Гафаров отказались подать просьбу о переводе их в Россию для отбытия наказания. Национал-большевистский тип образца 2001 года стоит сегодня вровень с товарищами Бакуниным и Дзержинским. Я горжусь этими ребятами.
ГЛАВА XX. РИЖСКАЯ АКЦИЯ.
Российское государство на наших глазах демонстрировало полное неумение отстаивать права русских за рубежом. Власть начинала понимать, что защита русских в странах СНГ - важное и дохлое дело для неё - неизбежно приносит голоса на выборах. Однако действовали они по старине: через МИД, нотами, безликими словами на бумаге. Мы начали защищать старика-партизана Кононова в августе 1998 года, тотчас как его кинули в тюрьму. Защищали его ярко: разрисовывали поезда, идущие в Латвию, мосты, эстакады на подъезде к Риге. Портили фасады посольств и консульств, даже умудрились забить серверы компьютеров правительственных учреждений Латвии. Латвийский МИД направлял многие ноты протеста нашему МИДу. О наших действиях неукоснительно сообщили все латвийские СМИ. И российские "Комммерсант", "Независимая газета", "Сегодня, "Время МН" - давали частые репортажи. Ударяли мы обычно по многим целям и часто в один день: в самой Риге, в Москве у посольства Латвии, в СПб и Пскове у консульств Латвии. Тактика эта принесла успех: к моменту суда над Кононовым 20 января 2001 года о нём уже было хорошо информирована общественность России. Тогда кто-то из умных советников посоветовал Путину подарить Кононову российское гражданство. Российское беспомощное и неуклюжее государство на халяву решили пристроиться к нашей борьбе. Латвийцы, несколько смущённые, - они не ожидали подобной живости от трупа - от российской ржавой государственной машины, сменили Кононову меру пресечения выпустили из тюрьмы. Впрочем, они быстро пришли в себя и не только начали вновь процесс Кононова, но и бросили в тюрьму других стариков-чекистов и партизан - Фарбтуха и Савенко. Охота на ведьм в Латвии интенсифицировалась. Сам Василий Кононов понимал, кому он обязан вниманием СМИ и раскруткой своего дела и в Латвии и В России. В первый же вечер на свободе он провёл в своей квартире в компании нашего Кости Маузера и посла Удальцова. А беседовал он больше с Костей.
Когда после освобождения Кононова началась в феврале вторая волна репрессий против стариков-ветеранов, неизвестные сочувствующие НБП вдоволь поизмывались над зданием Латвийского посольства на улице Чаплыгина в Москве, заляпав его чёрной краской и разбив окна, не помог и милицейский пост у посольства. То же случилось и в Питере. Однако репрессии продолжались. Надо было остановить их.
Национал-0большевики попытались прорвать в Латвию для проведения крупной акции протеста.. Дело в том что мы (как оказалось, ошибочно) считали, что наказание местным нацболам будет куда более суровое, чем иностранным гражданам. Первая попытка перейти границу Латвии в Псковской области была предотвращена с российской стороны сборным отрядом милиции российских спецслужб. Национал-большевистский десант предводительствуемый Dead Head, - нашей героической девушкой, был остановлен и возвращён в Россию задолго до вхождения в пограничную зону. Произошло это весной после моей встречи 7 февраля с генералом сПрониным, к этому времени партию и меня лично уже взяли под колпак, и вовсю разрабатывали. Вторая попытка зайти в Латвию со стороны Белоруссии (командовала всё та же девушка) также не увенчалась успехом. Ребята заблудились. Тогда был разработан следующий маршрут. Нацболы садятся на поезд Санкт-Птербург-калининград, но выходят по пути на одной из стоянок поезда: в резекне или в Даугавпилсе. Выйти там было нелегко, перрон был забит полицией и солдатами, но возможно. Этим поездом пробрались в Латвию Соловей, Журкин и Гафаров. Соловью пришлось тяжелее всех: он выпрыгнул из окна поезда на скорости 70 км в час. Цель в Риге была уже намечена - предлагалось мирно оккупировать башню Собора Святого Петра (едва ли не самое старое сооружение в Риге). Должны были подъехать несколько отрядов национал-большевиков, поскольку акция предполагалась массовой, подобной севастопольской. Приближался и День Независимости Латвии. Увы, планы национал-большевиков были серьёзно нарушены тем обстоятельством, что с января или февраля мы были взяты под колпак спецслужб.
В октябре в штабе появился максим Сарбучев. Некогда в 96-97 годах он тесно сотрудничал с нами писал в газете, позднее откололся от нас и занимал враждебную партии позицию. Короче он был бывший свой. Сарбучес привёл человека из Эстонии, бизнсмена, назвавшегося "Валентином". "Валентин" желал оплатить несколько номеров "Лимонки" в обмен на материалы, которые он нам даст для публикациии в газете. Всё это происходило в октябре месяце, я готовился к поездке в Красноярск, где собирался писать книгу о Быкове и потому сам я с Валентином не встречался. Куда более неискушённые руководители: Тишин, и приехавший из Риги абель встречались с Валентином. Бизнесмен этот заверил нацболов в своей ненависти к эстонскому режиму. Ребята в свою очередь оппрометчиво поведали ему о большой акции, готовящейся в риге и попросили помочь дентгами "билеты до Калининграда, пожаловались они, стоят недёшево" таким образоим "валентин" узнал маршрут по которому лдолжны были проникнуть в Латвию национал-большевики. Сообщив что, конечно, поможет деньгами, "валентин" предложил национал0большевикам "взорвать что-нибудь в Прибалтике". Тут нацболы немедленно насторожились, а "Валентин" ушёл, чтобы никогда не возвращаться. Ясно было что это агент и провокатор конторы.Потому, когда чуть позже около десятка нацболов стали загружаться в Питере в поезд " Санкт-Петебург - Калининград" их на перроне ждали конторские во главе с подполковником Кузнецовым (большой любитель песни "Чека" и хта "Глеб Жеглов и Володя Шарапов" - высокий ковбой в тёмных очках). Через полгода, освозя меня, пленного в наручниках, через Алтайский край в Барнаул, ночью при свете жирофар, он хвастливо повествовал мне об этом эпизоде "У них были билеты, никаких оснований остановить граждан отъезжающих с билетами у нас не было" Я прервал его "и тогда вы подсунули одному из них наркотики" Подполковник, ковбой, он всё же чуть смутился "ну нут, наркотики нашли в сумке вашего товарища. К тому же мы никого не преследовали. Наша задача была задержать, не дать добраться до Латвии" "Вы что подполковник латвийской ФСБ, товарищ Кузнецов?" - спросил я его. "А мы сотрудничаем" без тени смущения заявил он. "ну конечно, в одних ВУЗах учились, семьями дружите, в отпуск друг к другу ездите..."
У Кузнецова есть стиль. Он широкий, жестокий, судя по произношению, интонациям, словарю, он из "хорошей" семьи. Аристократ спецслужб, - одним словом. За двое суток общения с ним я это понял. Ему поручили охотиться за нами и оберегать покой Латвии и Казахстана. Ещё один отряд нацболов четверо, вынуждены были выпрыгивать из окон поезда причём один из них, Илья Шамазов сломал себе ногу, ударившись о бетонную плиту. Это случилось в ноябре. Близ Даугавпился.Были мобилизованнны все латвийские силы: спецслужба, милиция, национальная гвардия, даже вертолёты. Однако безоружных пацанов удалось задержать только через 16 часов. Случилось это 15 ноября 2000 года. Предупредили латвийцев Кузнецов со товарищи.о
А 17 ноября Соловей, Журкин и Гафаров вошли на смотровую площадку башни собора Святого Петра. Чтобы очистить площадку от туристов Соловей опрометчиво использовал муляж гранаты. Ребята закрылись и потребовали освободить четырёх нацболов арестованных при десантировании из поезда "Петербург - Калининград", двадцать пять даугавпилских нацболов, задержанных в ту ночь, рижских нацболов в том числе "Абеля" и "Скрипку", выпустить из латвийских тюрем всех стариков красных партизан и чекистов, и прекратить уголовные дела против них, обеспечить права голосовать на выборах для 900 тысяч русских, и потребовали невступления Латвии в НАТО.
Две спецслужбы, не смогли предотвратить акцию безденежной, никем не выученой, не имеющей в своих рядах ни одного специалиста по разведке или контр-разведке молодёжной организации. Одна из двух спецслужб - наследница когда-то мощнейшей в мире разведывательной организации - КГБ. Противно наверное себя чувствовал подполковник Кузнецов. В машине с жирофарами он сказал что полетит в Москву, сдаст нас в Лефортово, и наконец выспится ведь он колесит по стране уже полгода. Интересно где колесил подполковник Кузнецов вечером 17 ноября злой от того что нацболы всё же совершили в тот день задуманное, где он колесил? Скорее всего он был в городе Барнауле. Потому что я должен был приехать в город Барнаул в середине месяца. Об этом знали несколько человек в Барнауле телефоны которых подслушивались, разумеется, ФСБ. Одним из этих немногих людей был Евгений Берсенёв, журналист, лидер организации НБП в Алтайском крае. Это от него в 23.30 ночи вышел 17 ноября за сигаретами Виктор Золотарёв и был убит. Это у Берсенёва я остановился через 10 дней, доехал наконец до Барнаула. Золотарёв был со мною в августе-сентябре в горах Горного Алтая, он служил нам проводником, он стал членов Национал-Большевистской партии. Ещё одна интересная особенность. Виктор носил такую же бородку и усы как у меня, у него был тот же рост, та же комплекция, и хотя он был на 15 лет младше меня, выглядел он даже чуть старше. Единственное различие - он был лысоват и потому брился под ноль. Но в ноябре люди в Барнауле ходят в шапках. Предположили что за домом Берсенёва в ожидании моего приезда было установлено наружное наблюдение. Дом на улице Попова не маленький, десятки подъездов. Большая циркуляция людей, конторским работать трудно. Конторские уже знают что произошло в Риге, разница четыре часа во времени. Виктор провёл у Берсенёва весь день, направляется в магазинчик за сигаретами. Конторские подходят к нему в магазине. Из магазина он выходит с ними. Возможно они принимают его за меня в первый момент, возможно сразу узнают кто он. Его везут в штаб-квартиру ФСБ либо в отделение где допрашивают с пристрастием. Нервы у подполковника Кузнецова взвинчены, поскольку нацболам удалось в риге совершить свою акцию. При допросе Золотарёва перегибают палку и он впадает в кому. Что делают для того чтобы скрыть следы пыток. Правильно устраивают ДТП со смертельным исходом. Но у Виктора - безденежного маргинала никогда не было автомобиля. Водить он не умеет. Тогда его труп везут туда откуда взяли и сбрасывают из окна пятиэтажки, чтобы скрыть следы пыток. По меньшей мере четыре нити связывают смерть Золотарёва с НБП и со мной лично. 1) ТО что он вышел на смерть из квартиры секретаря региональной организации НБП на Алтае. 2) То, что Золотарёв был моим проводником в горах республики Алтай в августе-сентябре, когда за нами уже следила ФСБ - машины, "наружки" ездили за нами не скрываясь. 3) То что погиб Золотарёв в ночь с 17 на 18 ноября - в день взятия нацболами башни Собора святого Петра в Риге, акции, которую пыталось предотвратить всеми силами ФСБ. 4) То что я со дня на день должен был появиться в Барнауле и остановиться в квартире у Берсенёва. Что я и сделал, опоздав на 10 дней. Интересно и то, что я сел в машину ехать в Горный Алтай у дома Берсенёва. На выезде из Барнаула машина была подвергнута обыску с понятыми. По моему мнению смерть Золотарёва - отдача от Рижской акции. Замечательно то что Берсенёв даже не был допрошен по поводу смерти Золотарёва. Почему? Чтобы не возникло никакой связи с НБП. Не фигурировало в протоколе.
Я вклинил в Рижскую акцию историю убийства Золотарёва намеренно, дабы показать какая уже шла за партийцами охота: от Барнаула до Риги, на гигантском пространстве, мы уже были под колпаком.
Там на башне события развивались следующим образом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35