А в ДЕЛАНИИ философ Дугин был нулём. Он со скрипом вышел на несколько наших шествий. Уход Дугина таким образом был совсем не случайностью. Мы друг друга перестали устраивать. Его лекция "Философский русский" было предложением совершить ещё один виток самосовершенствования. Но ведь мы его уже совершили с ноября 1994 года по 1998-й. Становиться профессиональными пикейными жилетами мы не хотели. Я не хотел. Потому в 1998 году "курс Костяна Локоткова" победил "курс Александра Дугина".
Так что я переживал две беды сразу. Потерю Лизы и Дугина. Мне нелегко было с дистанцией в 11 дней потерять любимую, во всяком случае очень и очень нравившуюся мне женщину и друга, единомышленника, со основателя партии, блестяще обо мне не говорил плохого, даже сейчас, когда я в тюрьме, он в своём сайте в Интернете распространяет обо мне мерзости). Однако весной 1998 года была у меня и радость. 3 марта мы увидели на экранах телевизоров свои родные флаги НБП развевавшиеся над головами молодёжи в городе Риге. Накануне русскоязычные пенсионеры собравшиеся на акцию протеста были безжалостно разбросаны латвийским ОМОНом. Загадка флагов НБП немедленно разрешилась. Оказалось Костя Михайлюк и парень по фамилии Быков создали в Риге ячейку НБП. Они связались с нами. Утром 5 марта,-вместе с союзниками,-людьми Анпилова и Терехова мы вышли на несанкционированный митинг перед латвийским посольством. Тогда-то и родились лозунги "Наши МИГи сядут в Риге!" и "за наших стариков - уши отрежем!". И в тот же день по сговору с нами наше новорожденное рижское отделение пикетировало Дом правительства Латвии, а питерские штурмовики Гребнева атаковали посольство Латвии в Санкт-Петербурге. В дальнейшем развитие НБП в Латвии превзошло все наши ожидания. И к нашей доброй зависти латвийские СМИ уделяли им тонны внимания. В короткий срок рижским нацболам удалось поставить балтийскую республику на уши.
Нам здесь тоже кое-что удалось. Призвав 5 марта в резолюции митинга у стен латвийского посольства к бойкоту латвийских товаров, разбив о посольство банки с латвийской сметаной и яйца, мы на следующий день отправились в сопровождении камеры ТВ - 6 по магазинам, где перед телекамерой призывали хозяев магазинов, продавцов и покупателей к бойкоту. К нашему удивлению и радости в конце марта у латвийского посольства побывал мэр Лужков, и подхватил нашу инициативу: призывал московские власти к бойкоту латвийских товаров. За ним последовал губернатор Приморья Ноздратенко, а чуть позже ещё десяток вельмож. Нам удалось сдвинуть Россию хоть чуть-чуть.
ГЛАВА XIV. ПЕРВЫЙ И ВТОРОЙ ВСЕРОССИЙСКИЕ СЪЕЗДЫ НБП.
20 июня в день урагана в Москве в мою жизнь вошла крошечная Настя. Сразу было понятно, что два таких отморозка обречены жить вместе. Мы влюбились друг в друга: чёрт с младенцем.
Тем временем мы с Андреем Фёдоровым и активистами партии срочно доделывали региональные организации и готовили 1-ый Всероссийский съезд. Из шестидесяти с лишним организаций мы оставили для верности 51 и занялись оформлением документов, из пересылкой, подготовкой документов для сдачи в Министерство Юстиции для регистрации. Существовал план: провести съезд 1-2 октября, сдать документы в последующие несколько дней, ответ должен был поступить в течении месяца, дабы быть зарегистрированными до 18 декабря 1998 года. Ровно за год до выборов 19 декабря 1999 года, как того требовал закон о выборах.
Времени у нас было впритык, но верно и то, что именно в 1998 году в год раск4ола в московской организации партия пережила беспредельный рост в регионах. Более чем на треть выросло количество региональных организаций, а членский состав удвоился. Мы обнаружили что имеем организации партии более чем в 50-ти субъектах федерации и что нас свыше 7 тысяч человек. СМИ по-прежнему с удовольствием демонстрировали населению балетных фашистов РНЕ, уделяя нам изредка насмешливое внимание. Между тем наша современная идеология победоносно захватывала по крайней мере областные города России один за другим. И были захвачены несколько десятков городов меньшего значения, посёлки и деревни. Этого роста не случилось раньше по одной простой причине. Именно к этому моменту мы сумели хорошо вспахать и засеять Россию нашими идеями при помощи исключительно "Лимонки" - нашей десятитысячного тиража малышки. Раньше этого насыщения пропагандой не произошло. Официальные СМИ , в частности телевидение демонстрировало нас мало и скупо, я же говорю они работали пресс-агентами для РНЕ. Баркашов не отказывался от роли "фашистской угрозы" которую ему навязало общество и с удовольствием эксплуатировал СМИ. Возможно что и НБП не смогла бы устоять перед искушением если бы СМИ выбрали бы нас на эту роль. Но фашистская угроза предположительно должна быть одна, если их несколько, то внимание публики рассыплется и угроза выглядит менее угрожающей. Как бы там ни было, "Лимонка" вспахала пол-России именно к 1998 году. Парадоксально, что внезапный рост партии датируется именно годом когда ушёл Дугин.
Люди в партии разумеется подобрались пылкие, яркие. Но юридических знаний катастрофически не было большинства из них. Не было даже умения написать простой протокол собрания. В лучшем случае наши люди могли скопировать присланный им пример текста. Потому Фёдоров и я натерпелись с ними горя. Одни и те же документы приходилось пересылать множество раз. К тому же мы затеяли ещё и регистрацию каждого отделения. В Управлении Юстиции региональных администраций. И там, над нацболами поиздевались вволю чиновники. Надо мной поиздевались тоже. Помню в Калининград мне пришлось в общей сложности восемь(!) вариантов Уведомления в Управление Юстиции о том, что "на территории Калининградской области образовалось и действует региональное отделение Национал - Большевистской Партии, действующее на основании устава НБП... и так далее". Надо сказать что у меня лично, когда мы приступили к осуществлению гигантской задачи оформления и регистрации всероссийской политической партии юридических значений было немного. У Андрея Фёдорова были юридические знания. Он закончил Университет, но административно-бюрократических знаний было недостаточно. Лучше всех знал все чиновничьи требования к регистрации наш бывший юрист Тарас Рабко. Какими-то советами он помогал Андрею, спасибо ему и за это.
Дело в том, что мы до этого всё же регистрировали региональные организации партии в МинЮсте, в его областном отделении. Регистрировали их по мере поступления. К моменту 1-го съезда партии мы были зарегистрированы как Межрегиональная Общественная Организация Нвационал - Большевистская Партия с региональными организациями в 36 регионах России. Впоследствии журналисты (у этих уровень юридического развития был ещё ниже чем у рядового нацбола) - не понимали почему мы регистрируем региональные организации в областном отделении Министерства Юстиции, а не в самом Министерстве.
На самом деле это одно и то же. Тарас Рабко, когда регистрировал нашу московскую первую организацию пронюхал что легче всего это сделать в областном отделении. По мере того как мы создавали региональные отделения, Тарас Рабко отправлялся с пачкой протоколов в областное отделение МинЮста и там новые регионалки прибавлялись к тем, что уже существовали у нас. А вот после 36 следующие 11 отделений мы уже должны были относить непосредственно в Министерство Юстиции на Воронцово поле, д. 4, рядом с индийским посольством. В левом крыле здания, сбоку была расположена приёмная МинЮста, маленький тамбур, маленькая комнатка для ожидания (как корабельная каюта) со столом и тремя стульями, коридорная кишка в два метра и дверь в приёмную где за столом слева, сразу за дверью сидит юрист-консульт ведающий организациями, а справа - юрист принимающий по личным вопросам.
Надо сказать, что МинЮст оставался в то время совсем забытым Богом учреждением с истоптанными до дыр дорожками советских времён на лесницах. Несколько непричёсанных наглых милиционера внизу (им больше пристало бы охранять какой-нибудь ЖЭК) советские заплатанные и залатанные кабинеты с облупившимся линолеумом на полу. Возможно сейчас, получив под свою руку ГУИН министерство роскошествует? Мы сходили в Андреем Фёдоровым в приёмную МинЮста: поговорили с юрист-консультом Наталией Владимировной о возможности принести документы на регистрацию, уточнили некоторые документы. И стали организовывать съезд. В августе состоялся поход на Москву "Трудовой России", в котором мы обречены были участвовать. Хочешь - не хочешь - мы же стали союзниками. Помню, что план похода на Москву в виде лучей пятиконечной звезды протянутых к Москве меня изумил, когда Худяков, Анпилов и Терехов продемонстрировали мне его с гордостью в штабе "Трудовой России". Показалось мне всё это крайне старомодной затеей. Однако с лучами пятиконечной звезды в тот поход влились к нам в НБП несколько новых людей сыгравших затем значительную роль в партии. Со Смоленским отрядом приехал в автобусе Эдуард Кулёмин, выдающийся график и плакатист, которого я уговаривал и уговорил в письмах стать лидером Смоленской организации. Он уговорился, сделал нам в "Лимонку" лучшие плакаты, и если первый период существования газеты с 1995 по 1997 преобладали и задавали тон работы Лебедева-Фронтова, то в 1998-2000годах преобладали работы Кулёмина. Его череп с повязкой на рукаве "НБП" и надписью "Не ссы - вступай в НБП!"-шедевр национал - большевистского стиля. С отрядом похода на Москву приехали из Уфы наши ребята нацболы: Кузлев, Степанов, и ещё несколько человек. Недавно Антона Кузлева зверски убили при неприятных обстоятельствах, он был руководителем нашей организации в Башкирии. Тогда же за Москвой в лесу, у небольшого озерца познакомился я и с неизвестным мне парнем из города Самары, с биологом Сергеем Соловьём. Сейчас Сергей и его земляк из Самары Журкин и паренёк из Смоленска Гафаров сидят в Рижском Централе.
Помню что туда же прибыли и питерские национал-большевики - есть фотография. Где целая толпа нацболов собралась на опушке леса. Фотографировали нас многие в том числе и моя подружка крошечная Настя. Она приехала со мной туда и сидела на поляне с девушками из Владимира с Ириной Табацковой и Ниной Силиной. Нина находится где-то рядом со мной сейчас в каменном мешке изолятора "Лефортово" по слухам её увезли на стационарное обследование в институт имени Сербского.
В походе на Москву было множество красных флагов, солнца, света. К вечеру однако я поскользнулся в жирной подмосковной грязи и второй раз растянул вену и сухожилие на правой ноге. Первый раз это случилось в конце сентября 1997 года. Тогда, возвратившись с Голгофы выборов в Георгиевском округе Ставрополья, где я не имел возможности заниматься спортом, времени не было, я решил разом наверстать упущенное, и став на мостик стал "качать" шею. И в своём стремлении скорее обрести утраченную форму так перестарался, что сорвал внутреннюю вену идущую от паха к коленке, и сопутствующее ей сухожилие. Ногу приходилось потом несколько месяцев подымать на кровать руками. Теперь всё началось сначала. Я еле доковылял до автобуса с помощью охранника Костяна, ребят и крошечной Насти. Впрочем её помощь была психологической. Глядя на её умненькие серо-голубые глазки хотелось жить.
Съезд неумолимо надвигался. Были заранее разосланы письма. Были получены ответы лидеров региональных организаций с согласием участвовать. С помощью союзников из "Союза офицеров" офицера звали Альберт, мы нашли рабочее общежитие одного из московских заводов. Общежитие употреблялось для размещения командировочных из регионов России. Я заключил договор с директрисой общежития и заплатил аванс. Директрису смутила было наша печать - изображение гранаты "Лимонка", но Альберт отвёл её подозрения сообщив ей какую-то возвышающую ложь. Найти подходящий зал для проведения молодёжного съезда оказалось не очень просто. Вопреки распространённому мнению, что все ДК нуждаются в деньгах и готовы немедленно предоставить площадь для любых мероприятий в обмен на денежные знаки, я выяснил что это далеко не так. В центре города недалеко от Белорусского вокзала с нас заломили большие деньги и директор очень подходящего нам клуба с аккуратным залом на 500 мест с красными креслами так и не сдался. "Пусть лучше стоит пустой"-сказал русский бизнесмен-директор. Огромный кинотеатр недалеко от площади трёх вокзалов оказался без фойе. Все фойе директор сдал косметическим киоскам, продавцам пирожков, булочек, готового платья, кожаных курток и медикаментов. А фойе было нам необходимо. В фойе мы намеревались регистрировать прибывающих делегатов съезда и в перерыв кормить их. Потому мы отказались от снятия этого довольно дешёвого кинотеатра. Бродить до бесконечности по Москве,-выискивая кинотеатры мы не могли,-время прижимало, мы выбрали кинотеатр "Алмаз", что на Шаболовке, симпатичная, даже изящная директриса кинотеатра казалось не боялась ни Бога ни чёрта, ни съезда собкоров молодёжной газеты с названием "Лимонка". Позднее нам шепнули, что крышей ей служил её любовник - какая-то шишка в РУБОПе. Штаб РУБОПа был расположен неподалёку на Шаболовке. Я молил Бога чтобы директриса не испугалась, и хотел всучить ей деньги - оплату аренды помещения вперёд, но она настояла, чтобы мы заплатили за пять дней.
Почему мы не сообщили впрямую, что состоится съезд Национал Большевистской партии? Ведь мы были легально существующая межрегиональная организация. Опыт политической работы заставлял меня предполагать что перспектива пригреть под своей крышей съезд радикальной молодёжной политической партии вызвал бы неприятный холодок в груди любого директора. И почти наверняка вызвал бы негативную реакцию со стороны местного милицейского начальства. Съезд же корреспондентов газеты всё же не пугал до такой степени.
В "Алмазе" мы считали было 500 мест. Потом оказалось что больше. Так как наши делегаты должны были приехать максимум по четыре человека от региональной организации большой зал был нам ненужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35