Чиновники вообщзе очень допотопны. Они все как бы из эры Гоголя. Других не бывает.
"Ваша партийная печать несёт изображение гранаты "Лимонка" с горечью сказал он. "А что", сказал Фёдоров "наши заводы не производят в соответствии с Конституцией одноимённую гранату "Лимонка"? К тому же и название газеты и печать символические производные от фамилии г-на Лимонова сидящего перед вами."
Далее они стали нас гонять по пунктам программы. "Мы же сообщили Вам, что не пользуемся программой в сиреневой обложке. К тому же тираж исчерпан два года тому назад." "А у Вас есть решение съезда об аннулировании этой программы?"
"Есть", торжествующе сказал Фёдоров и выдал ей бумагу. Где он её взял только.
После допроса, иначе не назовёшь, с пристрастием,-мы вышли. "Ну что скажете. Завалят они нас или пропустят?"-спросил я. "Скоро узнаем." сказал Фёдоров.
18 декабря Фёдоров позвонил в МинЮст после обеда. "решение ещё не принято", устало сказала чиновница "Принимается. Руководство заперлось у министра."
Фёдоров позвонил в пять часов. "Я же сказала, я вам позвоню!"-зашипела она. "Извиняюсь", сказал Фёдоров "Вы должны понять, рабочий день приближается к концу. Мы волнуемся. Решается наша судьба."
В начале восьмого мы узнали что получили отказ в регистрации. "Решение принято на самом высшем уровне. За бумагой можете явиться в понедельник" скороговоркой проговорила чиновница "Можете обжаловать решение в суд."
"Суки!" Сказал я. "Они приговорили нас к расстрелу."
"Что делать будем?"
"А хер его знает." Сказал Фёдоров. "Дальше я не думал"
Мы сдали уведомление на пикеты на последние четыре дня Нового Года: 28, 29, 30, 31. С 11 до 12 часов, оповестили мы, мы будем стоять у здания на Воронцовом поле.
Мы также подали на обжалование в Таганский межмуниципальный суд. Полагается рассмотреть подобную жалобу в течении 10 дней. Но в государстве на всех порах летящем к демократии суд состоялся лишь 18 августа 1999 года. Ну и конечно он закончился не в нашу пользу.
К сожалению у меня нет текста этого исторического документа: отказа Министерства Юстиции. Так как все формальные огрехи были нами устранены после первого отказа, то аргументация второго отказа строилась на произвольно выдернутых цитатах из наших же текстов, в частности программ. Нас обвиняли в разжигании межнациональной розни, и в расизме (на суд я явился с номером "Лимонки" где напечатан портрет Айо Бенеса, но негр,-член партии их не убедил).
19 декабря я написал и отправил по факсу и по почте письмо министру Крашенинникову. Не для того чтобы воздействовать на него в том смысле, чтобы он отдал приказ зарегистрировать Всероссийскую политическую организацию Национал - большевистскую Партию. Это только во времена живые и здоровые возможно обойти бюрократию, объяснить вельможе, и он вдруг поймёт: совершена несправедливость, и всё исправит. Разумный, импульсивный и путь непредсказуемый вельможа. К декабрю 1998 года таких вельмож в России не оставалось. А Крашенинников и отдалённо не напоминал такового. Я даже уверен что решение об отказе было принято выше уровня министра Юстиции, и что основанием для отказа послужил простой и незамысловатый факт высказанный спустя 8 месяцев на заседании Таганского суда представителем МинЮста. Некий Тихомиров, старик с внешностью и кожей ежедневно пьющего алкоголика аргументировал в прении сторон позицию МинЮста так: "их больше пяти тысяч человек, они все молодые. Мы не знаем, чего можно от них ожидать." Письмо Крашенинникову я написал в расчёте на то что может быть они извлекут какие-то уроки из совершившегося. Я написал, что МинЮст беззаконно отказал в регистрации существующей четыре года реальной и живой организации молодёжи, в то время как среди 132 всероссийских политических партий зарегистрированных МинЮстом есть (и я называл пять из них) просто организации -фальшивки, в которых никто не состоит. Что налицо пристрастное отношение к НБП. Что регистрация (в день написания моего письма) в воскресенье в обход всех законов скоропалительно созданной организации "Отечество" - незаконная акция, что Национал - Большевистская Партия волею МинЮста лишена возможности действовать в легальном поле, конкурировать задумские мандаты. НБП, обречена теперь будет искать других путей борьбы, что методы её политической деятельности вынуждены будут измениться. Что не исключена возможность, что из недр организации возникнет лидер, который призовёт её к террористическим методам борьбы. И что я не смогу удержать личный состав партии от стремительной радикализации. Вину за подобную радикализацию партии я возлагаю на МинЮст,-заключил я.
28, 29,30 и 31 декабря мы орали у них под окнами "Ре-ги-страция! Ре-ги-страция!" "Министерство без-за-кония !" и многие другие лозунги. Мы их сильно потревожили. Чиновники липли к стёклам. Дополнительный наряд милиции и дополнение к чубатым архаровцам заступил на дежурство в вестибюле. Раздражённый к нам вышел представитель министерства и предложил мне пройти внутрь. Ребята призывали меня не ходить, опасались за мою безопасность, но пикет был разрешён, законов мы не нарушали. Я согласился войти в здание. Надеясь что предложат какой-нибудь компромисс. Со мной встретился высокий седой старик Эдуард Пантелеймонович (или около этого, думаю да) зав. Отделом регистраций партий и некий чиновник смахивающий на спецслужбиста. "Вы предъявляете нам ультиматум: регистрация или терроризм! Вы прислали министру письмо в котором шантажируете его! Вам известно что это подсудное дело?" кипятился чиновник спецслужбист. Старый Пантелеймонович выглядел печально. "Вы мешаете людям работать " только и сказал он.
"Зачем Вы меня вызвали?" сказал я "Только за этим? Ну я пошёл продолжать пикет" И я ушёл, оставив их. Когда мы стояли у Министерства 31-го, то видели как отъезжают "Мерседесы" и "Ауди". Из автомобилей выходили мужчины и женщины в хороших пальто с пакетами от "Гуччи" и "Армани".
"Это подарки министру к Новому Году,-ребята! А мы с вами отверженные", сказал я пацанам. "Но мы победим. Именно потому что мы отверженные."
Мне подарок к Новому году сделала Настя. 12 декабря она явилась с большим, больше её чёрным рюкзаком за спиной, жить ко мне. Отец выгнал её из дома.
Позднее, подумав я решил что моя книга "анатомия героя" также сыграла свою роль в отказе в регистрации. Свободный человек я невинно рассказал людям несвободным и коварным о своей борьбе. Они сделали серьёзные выводы.
ГЛАВА XVI. ПРЕДАТЕЛЬСТВО АНПИЛОВА / 1-ЫЙ ГЕНЕРАЛ /
ОПЕРАЦИЯ МИХАЛКОВ.
Таким образом для партии 1999 год начинался дерьмово. Несмотря на отказ в регистрации мы всё же имели шанс прорваться в выборы в составе блока "Фронт трудового народа армии и молодёжи" я сообщил Анпилову о том, что нас зарубили числа 20 декабря. Он сказал " Не расстраивайся, Эдуард Вениаминович, "трудовая Россия" прошла перерегистрацию, "Союз офицеров" прошёл, у нас есть ещё Советские женщины, так что довольно для создания Блока. Что до блока то он уже давно не назывался "Фронт Трудового народа" Анпилов сказал ещё летом, что хотел бы сохранит "Трудовую Россию" и что он попытается в суде оттяпать у Тюлькина права на название блока "Коммунисты, Трудовая Россия за СССР!". Я был зол от того, что Анпилов поступает так дико. По моему мнению название блока следовало рассчитывать заранее, как можно ранее начать его раскручивать, чтобы избиратели привыкли к блоку, и встретив его в избирательном бюллетене знали бы его. Оттяпает Анпилов у Тюлькина название блока 1995 года. Под которым они едва не попали в Думу, было неизвестно, было покрыто мраком.
В партии переживали отказ. В первую очередь те, кто постарше. Осторожно отодвинулся от нас лидер кемеровской организации, бывший ЛДПРовец. Погрустнел Андрей Фёдоров вложивший вместе со мной множество сил и работы в организацию съездов и регистрацию. Парень из хорошей семьи (мать его участвовала в конструктировании важных ракет) -питомец юридического факультета МГУ, он конечно балдел от судьбы Че Гевары, относился с презрением к депутатам ГосДумы где работал юрист-консультом у Лукьянова. Однако лучше не погибать в лесах Боливии а победить в результате голосования.
Многие переживали. Но политическая организация созданная волею и мышечной энергией из живых молодых парней не может в угрозу МинЮсту исчезнуть или разойтись. Надо было жить дальше и работать дальше. А вот как работать представлялось мало понятным. Мы надеялись на блок Анпилова Терехова. Но поползли тихие слухи оттуда(через их молодёжную организацию АКМ) что Анпилов нами недоволен. Якобы мы "слишком". Пришли слухи что у Анпилова новый друг - внук Сталина. Джугашвили.
"Внук Сталина - не сам Сталин" сказал я ребятам. "вспомните 7 ноября, в последний раз Анпилов попросил меня выдвинуться вперёд "Трудовой России" для схватки с ОМОНом" (От схватки лидеры того шествия Анпилов, Терехов, Крючков, Пригарин тогда отказались, струсили. Речь шла об ультиматуме: пропустить нас на Красную площадь!) "Анпилов нуждается в нас"-решили мы и успокоились. А зря.
29 января в здании на Лубянке состоялась моя встреча с генералом Зотовым. Встречу устраивал уже хорошо известный мне капитан ФСБ Дмитрий Кондратьев. Зотов, глава Управления по борьбе с политическим экстремизмом и терроризмом оказался радушным невысокого роста толстяком. Я и Кондратьев присели у стола совещаний, в то время как Зотов бежал от своего стола к нашему. Он время от времени цитировал мои статьи из газеты "Лимонка" и именно для этого возвращался к столу, где у него было очевидно открыто моё досье. Я пытался объяснить Зотову что мы не экстремисты, что как всегда поверхностные СМИ пришили нам этикетку "экстремистов" всего лишь потому что мы яркие, броские, хлёсткие. У нас яркие лозунги, яркие флаги. Однако никаких инцидентов с властью у нас не было до сих пор. Но возможно будут. И я повторил для Зотова доходчиво те же доводы, каковые я привёл в письме Крашенинникову.
Что Национал-Большевисткую партию насильственно и беззаконно лишили доступа к избирателям. Что среди семи или более тысяч (тут Зотов заулыбался, ну уж прямо семи ?! Семи,-настоял я пятьсот плюс или минус, поправка на текучесть) членов партии найдутся такие которые захотят продолжить борьбу другими методами."
" Я им очень не советую этого делать",-сказал Зотов. "Я тоже", поддержал я его. "Вы бы взяли и убедили бы МинЮст и ещё кого следует, чтобы партию зарегистрировали."сказал я. "Это способствовало бы исчезновению экстремизма".
"У МинЮста своя работа, у нас своя", развёл руками Зотов. "Если у Вас появятся люди желающие продолжать борьбу незаконными методами, дайте нам знать" - сказал Зотов глядя в сторону. "Вон Диме дайте знать, или, он вынул густо-серую визитную карточку и написал номер телефона. Вот мой личный номер или мне лично."
Я ушёл. На Фуркасовом меня ждал обеспокоенный Костян. "Я уже думал вас арестовали."
"Срок не подошёл ещё"-ответил я.
30 января.
На следующий день наши, в количестве 13 человек осуществили акцию на съезде партии "Демократический выбор России". В момент когда Егор Гайдар произносил речь и дошёл, говорят до слов "экстремизм", наши парни встали и стали скандировать лозунг "Сталин! Берия! Гулаг!" "Капитализм - дерьмо!". Кино-концертный комплекс "Измайлово" вмещает около двух что ли тысяч человек. Делегаты съезда "выбросов" растерялись. Они сориентировались только тогда, когда охрана кино-концертного комплекса уже выводила наших из зала. Тут "выбросы" опомнились и стали плеваться, пытаясь ударить ногам и кулаками национал-большевиков находящихся в руках охраны. Произошло это уже в дверях. Ребят кинули в отделение милиции. И отпустили в тот же день, записав выходные данные. Милиция почему-то отнеслась к нашим пацанам сочувственно. Я думаю потому что Егор Тимурович был и есть крайне непопулярен среди граждан России. Он обобрал всех, меня в том числе. Все мои основные книги неудачно вышли в России с ноября 1991 года, договора на них я заключал из расчёта спокойного времени. Но когда со 2 января 1992 года грянула над Россией шоковая терапия, я с моими причитающимися мне 10 копейками с каждого заработанного с продажи рубля, оказался нищим. А мог бы стать богатым человеком. Первые тиражи были: 200 тысяч, 250 тысяч, 150 тысяч экземпляров и так далее. О милиции и говорить нечего, их тоже Гайдар опустил. Возможно потому они сочувственно отнеслись к юным хулиганам.
На следующий день мы с Костяном купили 9 газет и в семи из них оказались статьи и фотографии драки со съезда. В плане информации это была крупная победа, телеканалы также в изобилии показали случившееся. Потерь: несколько десятков рублей штрафов. Прибыли - огромное количество, несмотря на то что больше половины фотографий изображали расхрабрившихся "выбросов" кидаюших кулаки в нацболов, каковых крепко держали в руках охранники. Национал-большевики и не рассчитывали побить отрядом в 13 человек две тысячи делегатов гайдаровского съезда, когда она шли туда. Вся акция была чистейшей импровизацией. Протестом. Зато она нас как можно хорошо отметиться в СМИ. Если бы мы организовывали бы митинг, журналисты в таком количестве к НБП не пришли бы. А в случае ДВР они уже присутствовали на площадке. Эта акция научила нас работать. Ущерба закону тут не было: административно - правовое нарушение, ни ущерба, ни пострадавших, а именно ущерб и пострадавшие характеризуют уголовно-наказуемое "хулиганство", статья 213 УК РФ.
31 января как будто для того, чтобы отвлечь СМИ от начавшего раскручиваться скандала на съезде ДВР вдруг по всем каналам показали куда-то идущих баркашовцев, полковника милиции, пытавшегося остановить их и извиниться перед ними. Баркашовцев якобы была тьма тьмущая , хотя позднее газета "Версия" сообщила, а наши источники - очевидцы НБП подтвердили, что их было от 50 до 70 человек. Выяснилось что шли баркашовцы собравшись у метро "Домодедовская" к местному отделению милиции. А шли чтобы выразить свой протест против избиения их пятерых товарищей, происшедшего в этом самом отделении за день до этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35