И Ильдихо тоже подливала масла в огонь. Девки совсем дурные стали, не
уследишь за ними - и что тогда будет? Особенно Галесвинта шустрая. Сейчас
смешки, а как гепидыша в подоле принесет, не снести ей, Ильдихо, головы -
за недогляд. Тарасмунд первый ей голову и оторвет.
Как-то вечером дедушка Рагнарис крупно повздорил по этому поводу с
Тарасмундом и ушел на курганы.
Отец же мой Тарасмунд, вместо того, чтобы дожидаться, пока дедушка
избудет свою ярость на курганах, пошел за ним следом. Я сказал моему брату
Гизульфу: "Раз ты теперь воин, то скрытно пойди за ними следом и посмотри,
что там произойдет. И если случится беда, приди на помощь нашему отцу
Тарасмунду". Сам же я не пошел, потому что боялся, только не стал говорить
об этом.
Гизульф тоже боялся, я видел это, но пошел. Я ждал его долго и
незаметно уснул.
Брат мой Гизульф разбудил меня посреди ночи. Вывел меня во двор,
чтобы не всполошилась наша мать Гизела.
Мы сели на колоду, что посреди двора была, и Гизульф сказал: "Я их
видел!"
Я сперва не понял, о чем он говорит, и переспросил: "Дедушку с
отцом?"
Но Гизульф покачал головой и сказал, сердясь на мою непонятливость:
"Да нет же, Арбра и Алариха".
И стал рассказывать, как подкрался незаметно к курганам и вдруг был
оглушен звуком как бы от битвы сотен всадников. И земля вокруг курганов
гудела. На вершинах курганов горели призрачные огни, как если бы скрытно
жгли там костры, прячась от врагов.
Когда он, Гизульф, высунулся из своего укрытия, трепеща, как бы его
не обнаружили, то увидел Алариха, по левую руку от Алариха стоял Арбр, а
по правую - дедушка Рагнарис. И за их спинами стояло молчаливое воинство.
Аларих был в тяжелых аланских доспехах, с большим копьем-ангоном, в
позолоченном шлеме, из-под козыря шлема было видно страшное лицо Алариха.
Арбр же был наг. Лицо его было оскалено улыбкой, и зубы Арбра сверкали в
свете луны. А глаза у него были такие, что лучше было бы не смотреть в них
никогда. То были глаза вутьи-одержимого, которому уже не место среди
людей. Сам Вотан смотрел его глазами.
И все они с угрозой надвигались на отца нашего Тарасмунда.
Тут Гизульф сделал паузу и попросил, чтобы я ему воды из колодца
принес. Потому что он натерпелся страху там, на курганах, в горле у него
пересохло, и дальше рассказывать он не может.
Я встал, пошел к колодцу, принес воды моему брату Гизульфу; потом
ждал, пока он напьется.
Гизульф напился воды, но не спешил продолжать. Тогда я сказал: "Если
ты не расскажешь, что было дальше, то я закричу, и весь дом узнает, как ты
за дедом на курганы бегал".
Тогда Гизульф сказал шепотом, что отец наш Тарасмунд стоял перед ними
неподвижно и только крест в круге чертил перед собой. Богарь наш говорил,
это лучшее оружие в незримой брани. И еще, говорил богарь, когда что умом
постигнуть не можешь, делай так. А Тарасмунд, отец наш, всегда очень
внимательно слушает богаря.
Я потихоньку тоже начертил перед собой крест в круге и мне стало
спокойнее.
"А дальше что было?" - спросил я моего брата Гизульфа.
"Дальше я ушел", - сказал Гизульф.
Мы вместе вознесли молитву за нашего отца Тарасмунда, чтобы легче
было ему отражать натиск неведомых сил, и отправились спать.
Утром мы проснулись от того, что в доме была суета. Женщины
суетились, собирали вещи и еду, Тарасмунд седлал коня. Сперва мы подумали,
что отец наш Тарасмунд опять в поход собирается.
Я спросил отца, куда он хочет пойти. Отец сказал: "В бург, к
Теодобаду". Я просил его взять меня с собой. Дедушка Рагнарис не хотел,
чтобы отец брал меня с собой. Гизульф тоже просился с ним, но отец велел
ему оставаться с дядей Агигульфом и помогать ему.
Моя сестра Галесвинта ходила надутая, будто у нее любимую игрушку
отбирают.
Так оно и было.
Отец кликнул Багмса и сказал ему, чтобы шел с ним в бург к Теодобаду.
Что хочет его на своего брата Ульфа сменять.
Багмс ему на это ничего не сказал.
На Багмса навьючили припасы. Отец мой сказал, что верхом поедет. Тут
дядя Агигульф разволновался и стал говорить насчет коня. Может быть,
осенью случится ему, Агигульфу, в поход идти. А как что с конем стрясется?
На чем он, дядя Агигульф в поход пойдет? А пешим ходить - благодарю
покорно, это значит к шапочному разбору поспевать. И что ему, дяде
Агигульфу, ведомо, что есть у Теодобада задумка кое-кого из соседей по
осени от излишков избавить. И неплохо бы, кстати, Тарасмунду насчет этого
все в бурге вызнать, раз уж собрался. Да, и с конем поласковей да
поосторожней. Как бы чего не вышло.
Дедушка Рагнарис на дядю Агигульфа цыкнул. Мол, идет Тарасмунд в бург
по важному делу и вид должен иметь подобающий, а не как последний скамар.
И на Агигульфа напустился: на себя бы поглядел, только и знает, что с
Гизарной и Валамиром бражничать, живот отрастил и забыл, небось, с какой
стороны на лошадь садятся. Только и помнит, с какой стороны на бабу
залезать.
Тут Тарасмунд, который под эти крики спокойно седлал коня, сказал,
что он уходит.
И пошли. Впереди отец мой Тарасмунд верхом; за ним Багмс с припасами
на плечах.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАРАСМУНДА
Возвращения отца моего Тарасмунда все мы ждали с нетерпением.
Особенно дедушка Рагнарис его ждал. И так волновался дедушка Рагнарис, что
замучил всех домашних придирками и попреками, зачастую несправедливыми.
Так что под конец все мы уже ждали не могли дождаться, когда же
возвратится Тарасмунд из бурга.
На седьмой день, как отец мой Тарасмунд в бург уехал, солнце уже
садилось, все люди от работ своих в дома возвратились. Гизульф на околицу
ходил; вот он вбегает в дом и кричит, что Тарасмунд возвращается.
Дедушка Рагнарис на Гизульфа рявкнул: зачем, дескать, кричать,
будоражить? И что тут особенного в том, что Тарасмунд возвращается? Не
пристало готскому воину суетиться. Ибо иное заповедовали нам предки. Дал
Гизульфу оплеуху, а сам поскорее на двор выскочил.
И мы все вслед за ним вышли.
Тут и Тарасмунд на коне на двор въезжает. Едва завидев его, дедушка
Рагнарис понес браниться: сам, дескать, верхом едет, как рекс, а брат с
семьей, значит, сзади пешком плетутся?
И отвернулся от Тарасмунда.
Тарасмунд же, на эти попреки не отвечая, с коня слез, поводья
Гизульфу бросил. И сказал дедушке Рагнарису, что один приехал.
Дедушка словно дар речи потерял - замолчал и только яростно своей
палкой в землю бил.
Потом у дедушки снова голос прорезался, и он зарычал: "Почему, мол,
один пришел?"
А Тарасмунд, отец мой, только и ответил коротко: Ульф-де сам так
решил. И в дом вошел.
Гизела его усадила ужинать (все уже отужинали), потчевать стала.
Дедушка Рагнарис в дверях стоял, во двор смотрел, безмолвной яростью
наливался. Когда же услышал, что Тарасмунд завершил трапезу, пожелал
продолжить разговор.
Все мы делали вид, что очень заняты своими делами; сами же изо всех
сил прислушивались к этому разговору.
Когда в бург приехали, рассказывал Тарасмунд, Теодобада не было - на
охоте был Теодобад и только на другой день вернулся. Теодобад Тарасмунда
приветил и за стол пригласил. Вспоминали, как в походы вместе ходили,
Агигульфа вспоминал добрым словом. Рагнарису же кланяться велел за то, что
добрых воинов вырастил.
Услышав это, Рагнарис рыкнул на Тарасмунда, чтобы тот о деле говорил.
Тарасмунд же о деле говорить не спешил, все еще вел рассказ: как жил
в дружинных хоромах; перечислил всех приближенных к Теодобаду дружинников;
упомянул о тех, кто сложил голову, рассказал, как это было.
Рагнарис опять на него прикрикнул, чтобы быстрее рассказывал.
Тарасмунд же возразил отцу своему, что говорит все по порядку и иначе тут
невозможно.
Тарасмунду нрав теодобадов хорошо известен и как найти подход к
военному вождю - то ему тоже ведомо. И поступил Тарасмунд следующим
образом. На четвертый день житья своего в бурге привел Багмса к Теодобаду,
чтобы дружинникам показать. Захотели они силой помериться с гепидом. Долго
злили его, чтобы в раж воинский вошел. Трудно сделать это было, говорил
Тарасмунд, ибо Багмс был занят трапезой. Наконец удалось воинам добиться
задуманного. Самые искушенные в войнах с гепидами сумели поднять Багмса на
дыбы - знали они слова нужные. Здоров же гепид, как бык, с наскока его не
свалишь. Только вдвоем навалившись, одолели Багмса дружинники - Рикимир и
Арнульф.
Тут дядя Агигульф, который неподалеку уздечку плел, голову поднял и,
обратясь к Тарасмунду, спросил, не тот ли это Арнульф, что Снутрсу
приемным сыном приходится? И про Рикимера: не тот ли Рикимер, у которого
шрам через все лицо? И что если это те самые, то он, Агигульф, их хорошо
знает. Столько у него, Агигульфа, с ними вместе прожито-выпито!..
Тарасмунд же подтвердил: да, те самые. И Агигульфа они поминали и
чают с ним свидеться, ибо по осени действительно поход намечается.
Тут дедушка Рагнарис изловчился и Агигульфа палкой достал. Велел
Тарасмунду про Ульфа рассказывать.
Тарасмунд сказал, что Теодобад и дружинники гепида высоко оценили.
Тогда Тарасмунд предложил Теодобаду: Багмса в обмен на Ульфа отдать.
Теодобад не сразу дал ответ. Дождался, пока ему пива принесут,
Тарасмунду велел поднести, сам выпил, только после этого заговорил. Раб,
сказал он, у Тарасмунда отменный. И род Рагнариса он, Теодобад, очень
чтит. И обменял бы он Ульфа на этого Багмса, будь Ульф один. Но всю семью
ульфову за одного гепида отдать - собственная дружина его, Теодобада, на
смех поднимет.
И еще пива велел принести. И всю дружину велел обнести. И все выпили.
Обтерев же усы, Теодобад речь свою продолжил.
Велик и почетен род Рагнариса. И Аларих, отец теодобадов, Рагнариса
чтил, слушал его совета. И он, Теодобад, в том с отцом своим согласен. И
об Ульфе сказал: мало знавал воинов, с Ульфом сравнимых. Он же, Теодобад,
не какой-нибудь ромейских торгаш. И потому перед дружиной своей заявляет
теперь, что свободен Ульф с семьей.
И повелел, чтобы Ульфа привели.
Ульф на брата своего Тарасмунда и глядеть не захотел. Сказал, что
долги свои сам отдавать привык, а братними руками золу своих поступков
разгребать не хочет. Ибо вдвоем с Теодобадом они судьбу пытали и получили
ответ. И по этому ответу все пусть и будет.
Теодобад же разъярился и сказал Ульфу: что тебе сказано, то и делай.
Дружина же, на все это глядя, хохотала.
Тут дядя Ульф еще злее стал и сказал, что ежели брат сравнял его в
цене с тупым гепидом, то незачем ему, Ульфу, такой брат. А ежели он,
Тарасмунд, приехал на его, ульфовы, несчастья любоваться, то пусть
любуется.
И в пол уставился своим единственным глазом.
Тут отец мой Тарасмунд, потеряв самообладание, вскочил и на Ульфа
кричать стал. А что кричал - того не помнит.
Тут все кричать стали - у каждого свое мнение нашлось. Теодобад же
грохнул кулаком по столу и так заревел, что все голоса прочие своим ревом
перекрыл: слово было сказано, и Ульф больше не раб. "Пошел вон, Ульф!"
Ульф и ушел.
Дедушка Рагнарис спросил, куда ушел Ульф. Тарасмунд же ответил, что
Ульфа не нашел.
Высидев положенное на пиру (ибо не мог Тарасмунд, не оскорбив
Теодобада, сразу же вскочить и следом за братом бежать), Тарасмунд
отправился искать Ульфа и его семью, но не нашел. Видать, сильно не хотел
Ульф, чтобы его нашли.
У ворот же бурга сказали, что Ульф с семейством прочь подались.
Тарасмунд на коне бросился Ульфа по степи искать, но и в степи Ульфа
не нашел. Под утро только возвратился в бург, дождался, пока ворота
откроются и забрал Багмса. Поблагодарил Теодобада за гостеприимство,
спросил насчет похода.
Тут дядя Агигульф спросил, на кого поход. Тарасмунд ответил, что не
решено пока, в какую сторону идти, но поход непременно будет. Дружина к
рексу подступает с жалобами: одежда пообносилась, вещи поистрепались,
давно обновы не было, пьют из горстей, чтобы в чаше отражения своего не
видеть, ибо убоги стали, точно скамары распоследние. Так что непременно по
осени поход будет. Ибо Теодобад - муж честный, и голос воинов слышен для
него.
С тем и покинул отец мой Тарасмунд Теодобада. И Багмс с ним ушел.
Тут дедушка Рагнарис спросил: гепид где?
Тарасмунд коротко ответил, что отпустил, мол, гепида на все четыре
стороны.
Дедушка Рагнарис на ноги поднялся, долго, тяжким взором глядел на
моего отца. Потом молвил, как обрубил: "Дурак!" Повернулся и прочь пошел,
палкой стуча.

НАШЕ СЕЛО
Наше село большое. В нашем селе четырнадцать дворов.
В нашем селе живут дедушка Рагнарис и вся наша семья; Хродомер и его
семья (наша семья больше хродомеровой, но хродомерова старше). Хродомер
первым пришел на эту землю и сел здесь.
Кроме того, здесь живет Агигульф, отец Фрумо. Отец Агигульфа пришел
сюда за Хродомером. Сейчас отец Агигульфа уже умер. Раньше же агигульфова
семья жила в бурге. Но у них с Аларихом, отцом Теодобада, вышла ссора, вот
они и ушли. Отец Агигульфа был у Алариха один из лучших дружинников, но
нрав имел строптивый. Сейчас этот Агигульф наш родич, потому что мой брат
Ахма женат на его дочери, кривой Фрумо.
Много зим назад в нашем селе был один мудрый человек (аланы его потом
зарезали). Агигульф его приветил. Агигульф верит в Бога Единого. И еще он
верит, что накормив чужого человека, кормит тем самым Бога Единого.
Агигульф часто опечален тем, что в нашем селе редко бывают незнакомые люди
и ему не удается накормить Бога Единого так, как хотелось бы.
(Наш дядя Агигульф советует этому Агигульфу кормить Бога Единого так,
как предки наши делали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30