Он, дядя
Агигульф, ведать не ведает, что там в храме Бога Единого и как там себя
вести надлежит. Если бы то в капище было, так ведал бы.
Годья как увидел, что я с дядей Агигульфом и мертвой головой в храм
явился, так сразу выскочил и на нас руками замахал. Дядя Агигульф меня
вперед выставил: объясняй, мол, годье, что к чему. Я и объяснил, что надо
бы мертвую голову в храме сохранить, ибо негоже, чтобы она у нас дома
жила. По ночам чужак с Арбром дерется, от этого все женщины боятся и я
тоже плохо сплю, а дедушка недоволен, что Арбра обижают. Да и пахнут
голова начала, а в храме места много и благовония есть, чтобы жечь от
дурного запаха.
Хоть и были мы с дядей Агигульфом отменно кротки, а годья рассвирепел
и посохом нас прогнал, пригрозив еще и Одвульфа натравить.
По дороге домой мне еще и от дяди Агигульфа досталось. Какой же ты,
мол воин (презрительно бросил мне дядя Агигульф), коли с богарем
объясниться не можешь! И плюнул. А сам украдкой голову по волосам погладил
- доволен был, что не удалось ее в храм отдать.
Думали было голову в капище отнести. Там бы жрец за ней присмотрел, а
жрецу дядя Агигульф верил. До капища идти далеко, куда дальше, чем до
озера. Да и нельзя было в капище голову нести, ибо капище в лесу, там лисы
и барсуки голову бы объели, коли жрец не доглядел бы.
Наконец вся эта возня с головой надоела дедушке Рагнарису. Освирепел
дедушка и велел голову засолить, как испокон веков делали. Гизела
отказалась голову солить, и дедушка Рагнарис Ильдихо заставил. Ильдихо
отказаться не посмела. Гизела Ильдихо выгнала из дома вместе с поганой
головой и самый плохой горшок ей дала. Ильдихо солила голову в дальнем
углу двора, а мы с братом Гизульфом подсматривали и донимали ее шутками.
Тут же и дядя Агигульф вертелся, следил, чтобы ущерба голове не нанесла
бестолковая баба. Шутка ли - самому Теодобаду голову представлять
придется! Может, из-за этой головы целый поход сладится. Сам же дядя
Агигульф солить голову наотрез отказался, сказал, что не воинское это
занятие - с горшками возиться.
Дядя Агигульф еще оттого волновался, что годья в храме народ мутить
начал и возмущался против головы. Знал бы еще годья, что голова эта от
верующего в Бога Единого была! Меня совесть мучила, стоит ли годье про то
рассказывать.
Я решил рассказать ему, но не сейчас, а потом, когда голова уже у
Теодобада будет. Неровен час отправит нас годья к озеру за телом, чтобы
собрать этого убиенного целиком и похоронить, как положено, на сельском
кладбище. Тащить же от самого озера безголовое тело, да еще полежавшее
несколько дней на солнышке, мне ох как не хотелось. Да и дядя Агигульф бы
по головке за то не погладил. Впрочем, дяде Агигульфу - что, ему годья не
указ.
А тело, что у озера лежало, видать чего-то жаждало, не то отпевания,
не то отмщения, ибо еженощно во сне мне являлось. Страшные это были сны.
Мнилось мне ночами, будто от озера движутся по тропе в камышах, мимо рощи,
рыжеусые чужаки, по бокам от них вепри подземные бегут, а ведет их в наше
село безголовое тело. Каждую ночь с криком просыпался. Гизульф говорил,
что и ему похожее снится.

На тинг дядя Агигульф явился, ясное дело, с головой, уже засоленной.
Валамир как увидел дядю Агигульфа, так сразу закричал: не боишься, мол,
Агигульф, что ежели женишься, то голова жену твою за сиськи хватать будет?
Дядя Агигульф решил, что Валамир ему завидует, и сделал вид, что ничего не
замечает.
Меч чужаков дяде Агигульфу сберечь для себя не удалось - его дедушка
Рагнарис Хродомеру отнес. Хродомер на тинг с этим мечом явился.
Когда все собрались, дядя Агигульф еще раз рассказал то, что все уже
знали. Его слушали внимательно. Гизульф сказал потом, что жалел о
Велемуде. Если бы Велемуд на том тинге был - то-то была бы потеха! Велемуд
бы наверняка заявил, что чужака лично знал, и жену этого чужака знал, и
дочерей этого чужака бесчестил, и подробности бы привел.
По счастью, Велемуда, родича нашего, на тинге не было, потому сразу о
деле заговорили: к кому с этой новостью посылать и кого посылать.
Сперва решено было в другое село послать, то, где Гупта живет, и
откуда родом Хродомер и дедушка Рагнарис. Нужно предупредить соседей этих
о новом появлении на озере чужих, а заодно и вызнать, не слыхали ли они об
этих чужаках, кто они и откуда, и с чем пришли в наши земли, и сколько их,
и почему таятся. Когда раб-мез пропал у озера, из нашего села в то село
посылали с вестью, но в том селе ничего не знали.
Говорили сперва, что в том селе нужно мертвую голову показать. Дядя
Агигульф с головой расставаться не хотел и воспротивился, когда у него
хотели трофей его отобрать. Поехать же в то село сам дядя Агигульф не мог.
Дедушка Рагнарис объявил, что когда отец его из того села выгнал, он,
дедушка Рагнарис, поклялся, что нога его на ту землю больше не ступит. И
нога сыновей его на ту землю больше не ступит. И ноги сыновей его сыновей
никогда на ту землю не ступят. И потому дяде Агигульфу невозможно в то
село ехать. Голову же дядя Агигульф не отдавал.
Долго судили и рядили, кому ехать и что предъявлять. Наконец Одвульф
вызвался ехать. Одвульф очень хотел быть святым, а в том селе Гупта живет.
Богарь Винитар был очень недоволен, что Одвульф в то село ехать хочет. Но
Хродомер постановил: пусть Одвульф едет. И пусть с собой Одвульф меч
кривой возьмет и в том селе покажет.
Затем решено было кого-нибудь из молодых, кто попроворнее, в бург, к
Теодобаду, отправить. Теодобада нужно известить, а заодно разузнать у него
новости. Будет ли по осени поход, не слыхали ли в бурге что о тех чужих.
И еще решили на том тинге, что надо к ближним гепидам гонца заслать.
Хоть с ближними гепидами и выходили иногда у наших ссоры, а все же эти
ближние гепиды - свои, знакомые. Может, они что-то о чужих знают, чего мы
не знаем. К ближним гепидам послать нужно кого-нибудь, кто речью
обходителен, обликом приятен, умом зрел. И без головы туда ехать нельзя,
ибо гепида убедить трудно, гепиду нужно доказательство, чтобы потрогать и
пощупать можно было.
Богарь говорит, что Фома неверующий гепидом был.
Ехать же к гепидам необходимо, потому что гепиды в озерных краях
живут. Если кто о чужаках и знает, то, скорее всего, они знают.
Правда, тут сомнение кое-кого обуяло. Неровен час окажется, что
голову дядя Агигульф с какого-нибудь гепида снял. Всех гепидов в лицо не
упомнишь. Не вышло бы так, что кого-нибудь из соседей умертвил. Долго
перебирали всех жителей того гепидского села, в черты лица мертвой головы
вглядывались. Вроде, никто не признал знакомца. Но наверняка так и не
решили. Опять же, одежда на том убитом чужаке не гепидская была. Да и мечи
у гепидов всех прямые. С другой стороны, кто их, гепидов, знает? Может, и
им этот меч от кого-то чужого достался. А что в камышах таился - так мало
ли что в голову гепидскую придет.
Тут дядя Агигульф себя храбрецом показать решил и в то село с мертвой
головой ехать вызвался.
Так и порешили; потом дедушка Рагнарис сказал, что негоже дядю
Агигульфа одного посылать, и отправили с дядей Агигульфом родича нашего,
Валамира. Тот сам вызвался с другом своим идти.
Дальше думали, кого в бург отправить. Тут охотников много нашлось.
Особенно дядя Агигульф с Валамиром переживали, что не ехать им в бург к
Теодобаду. У них там много друзей есть среди дружинников. Опять-таки,
хотелось бы им себя показать. Да и с мертвой головой покрасоваться, чтобы
другим завидно стало. Но ничего не поделаешь.
Предлагали даже, что, мол, сперва к гепидам заглянут, а после и
Теодобада навестят. На то Хродомер одернул их: мол, нечего дурью маяться.
Ежели голова гепидской все же окажется, то наш дядя Агигульф с Валамиром
от гепидов и не вернуться могут; а предупредить Теодобада все-таки
надобно. Гизарна пусть к Теодобаду едет. Так Хродомер сказал. И Рагнарис
ему в том не перечил.
Дядя Агигульф Гизарне недолго завидовал: эка невидаль, в бург поедет.
Голову-то с врага все же не Гизарна, а он, дядя Агигульф, снял.
Тут еще об одном вспомнили. Хорошо бы кого-нибудь в капище лесное
послать. Стало быть, пусть Гизарна лучше в капище едет, а к Теодобаду
второго Агигульфа лучше отправить, соседа нашего и родича, отца кривой
Фрумо. Агигульф-сосед муж степенный, рассудительный, речами до любого
дойти умеет.
Гизарне это очень не понравилось. Но против тинга не пойдешь, а
Хродомер и Рагнарис бородами кивали и подтверждали решение: в капище,
Гизарна, поедешь, жреца предупредишь, да и пусть расспросит богов жрец-то,
не ведомо ли богам что про этих чужих.
Тут дядя Агигульф с Гизарной кричать стали: зачем в капище ехать, за
семь верст киселя хлебать, когда в селе богарь есть. Что ж богарь у Бога
Единого не спросит, коли такой умный, что даже голову у себя в храме
держать не позволил? Но Одвульф вперед выскочил и закричал, что делать
богарю нечего - Бога Единого головой мертвой донимать, только и дел у Бога
Единого, что следить, кто там у нас на озере по камышам хоронится.
Тогда Хродомер сурово споры пресек. Коли решено на тинге, что Гизарне
в капище ехать и у богов насчет чужаков спрашивать - стало быть, ехать
Гизарне. Пока тут Гизарна с дружками глотку драл, у него, Хродомера, еще
одна думка появилась. Коли Гизарне силы девать некуда, так ехать ему,
Гизарне, от нашего лесного капища в большое капище, то, что у нас с
гепидами общее. В Торово капище. И там все как есть разузнать у Вотана. И
козла ему с собой дать, чтобы козла Вотану подарил: радуйся, Вотан! А что
касается богаря - он, Хродомер, сам с богарем поговорит.
Тут гвалт поднялся неимоверный. Кому козла-то для Вотана отдавать?
Гизарна совсем кислый стал, будто ранних яблок наелся: мало того, что
переться в эдакую даль, так еще и козла с собой тащить.
Хродомер своего козла отдать решил. Дедушка Рагнарис понял, что
Хродомер его в доблести превзойти хочет, и тоже козла пожертвовать решил.
Стало быть, двух козлов Гизарне тащить. Гизарна заплакал, не стыдясь, и
молить стал, чтобы одним козлом ограничились. Между Хродомером и
Рагнарисом чуть до смертоубийства не дошло: стоят, бороды друг на друга
уставили, из глаз молнии мечут. Гизульф даже испугался, так он мне
передавал.
Не вняли мольбам Гизарновым; двух козлов ему поручили, ибо не хотели,
чтобы кто-то из старцев пострадал. Старцы важнее, чем Гизарна. Одного
козла наказали в ближнем капище оставить, в "нашем"; другого же до
дальнего тащить, того, что у нас с гепидами общее.
Вот тебе и вся поездка в бург, к Теодобаду, Гизарна.
Агигульф с Валамиром животики надрывали, со смеху мерли: герой о двух
козлах, ни дать ни взять сам Вотан на колеснице.
Оду-пастуху и Мунду, который ему помогал, настрого запретили до поры
гонять скот на дальний выпас - мало ли что случится.
Порешили также держать дозор у реки, в том месте, где брод удобный.
Дозорным с нашей стороны стоять, чтобы ежели враги покажутся, сразу в село
скакать с предупреждением, а брода врагу не показывать. Хродомер на это
дело своего раба не пожалел. Самого слабого дал, зато бегать горазд.
Тут наши дядя Агигульф и отец наш Тарасмунд в голос закричали, что
еще и в дубовой роще нужно дозор поставить. Ежели со стороны озер
опасность грозит, то не миновать врагам дубовой рощи при подходе к селу.
Тут уж рабами не отделаешься, тут конный дозор нужен. Теодагаст с
Аргаспом, оба воины молодые, закричали наперебой, что согласны в дозор
идти, если им дельных рабов дадут на хозяйство. Не лежала у обоих душа
хозяйство вести, а рабов толковых не захватили, все им бездельники
попадались, своим хозяевам под стать.
Хродомер плюнул и сказал, что даст им еще одного из рабов своих. Этот
раб на хозяйстве целого Теодагаста стоит и еще пол-Аргаспа в придачу. И
проворчал, что в его, Хродомера, время воины и в походы ходили, и
хозяйство держать умели. Не было такой лености. И дедушка Рагнарис
покивал, соглашаясь с Хродомером (а они редко в чем бывали между собой
согласны).
Решено было, что сменяться будут в дозоре Теодагаст с Аргаспом, чтобы
соблазна не было пображничать на пару. А раб за обоими хозяйствами
приглядит. Хозяйства, мол, таковы, что тут одной руки хватит с ними
управляться.
И то верно. У Теодагаста халупа перекошенная, зато конь добрый.
Аргасп даром что с Тарасмундом, отцом нашим, ровесник, ума не нажил. Все
молодым себя мнит. У обоих в головах ветер да походы, а из походов ничего
путного не приносят. Ох как не любил Хродомер обоих - за беспутность.
Теодагаст хоть и младше Аргаспа, но старше Валамира, Гизарны и нашего
дяди Агигульфа, потому редко они бражничают вместе. Хотя в озорстве да
охальничестве могут сравниться и часто соперничают. Но нашего дядю
Агигульфа трудно победить.
Затем на тинге, как водится, ругаться стали по поводу наделов.
Гизульф сказал, что он не стал слушать про наделы и ушел.

Одвульф в то село, где Гупта живет, поутру отбыл. Мы не видели, как
он отправился, а Од-пастух видел и сказал: уехал Одвульф. И Агигульф-сосед
в тот же день в бург отправился. Мы сами видели, как он коня через брод
ведет. Его Ахма с Фрумо провожали. Гизульф сказал, что Агигульф-сосед
хозяйство на нашего брата Ахму оставил. Мы с братом решили непременно
посмотреть, как Ахма-дурачок с кривой Фрумо на хозяйстве управляться
будет.
Но сперва нам дядю Агигульфа проводить в дорогу надо было. Дядя
Агигульф хоть и знал, что дело срочное и быстро нужно отправляться, вдруг
с дедушкой Рагнарисом разговоры завел. Стал его расспрашивать про гепидов,
что да как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30