Тогда Теодобад пришел, звал людей с собой в поход. Поход же обещал много
добра принести, хоть и уходили перед посевной. Из нашего села ушло немного
воинов. Из нашего рода обычно всегда Агигульф в походы ходит, Теодобад его
и звал. Агигульф же на этот раз пойти не мог. Он рыбу ловил на дальнем
озере, на слабый лед ступил, провалился и сразили его огневица да
трясовица. Тут как раз и явился в село человек теодобадов - в поход зовет.
Как не пойти? Агигульф лежит, встать не может. Рагнарис зубами скрежещет,
на Агигульфа ругается: не сын, а колода. Хродомер, старая лиса, вон, одних
баб да рабов в хозяйстве оставил, всех прочих к Теодобаду отправил -
гепидов разорять (но не соседних, а дальних, тех, что на озерах сидят,
соль варят). У тех гепидов вождь, по прозванию Афара, удачно сходил в
поход и много взял скота. Алчность того Афару обуяла; только вернулся из
похода и на нас войной двинулся. Недалеко от бурга гепиды спалили деревню.
Ближние же гепиды клянутся, что не ходили они в ту деревню и не жгли ее.
Стало быть, того, дальнего Афары, рук это дело.
Наш Теодобад сказал, что не книжник он премудрости эти распутывать,
кто деревню спалил, собрал воинов и на гепидов пошел, и на ближних, и -
если повезет - то и на дальних.
Нашему селу теодобадова вражда с ближними гепидами ни к чему. Гепиды
- они полгода думать будут, почему Теодобад на них ополчился, а потом
вдруг сообразят, что это же на них войной пошли. И, конечно, после этого
наше село первым пожгут. А уж гепид воевать начнет - его не остановишь.
Останавливаются они еще медленнее, чем начинают, таково уж их племя.
Но дело обернулось к нашей удаче. Ближние гепиды вовремя смекнули,
что к чему, присоединились к теодобадову войску и вместе с ним пошли на
дальних гепидов. Ближних гепидов вождь Арка давно посматривал на соляные
варницы - главное богатство Афары. Арка много лет неустанно мутил те роды
гепидские, которые сидели под Афарой. Тут же удачный случай подвернулся
Афару извести.
Так и вышло, что наши готы с ближними гепидами пошли вместе дальнего
Афару бить.
А дядя Агигульф, наш воин, лежит в бессилии, слезы по бороде текут.
Рагнарис волком по дому рыщет, злобится, разве что пена изо рта не идет.
Такая добыча из рук уплывает.
Несколько дней так продолжалось; потом держал Рагнарис совет со
старшим своим сыном, Тарасмундом. До посевной еще седмицы три, к тому
времени Агигульф встанет с постели. А с Теодобадом Тарасмунду идти, больше
некому.
Случилось же все это вскорости после того, как Ульфа в рабство
забрали со всем семейством.
И снял со стены щит с волшебным крестом отец мой Тарасмунд и
отправился с Теодобадом дальнего Афару бить.
Тарасмунд и другие, кто верит в Бога Единого, ходили в храм к годье,
исповедались. Годья всех звал к себе в храм, обещал хорошую защиту со
стороны Бога Единого. И многие воины пришли в храм и слушали богаря. Потом
же немалое их число отправилось в капище Вотана. Рагнарис хотел, чтобы
Тарасмунд тоже в капище пошел, но Тарасмунд как бык рогом в землю уперся и
не пошел. Моя мать Гизела плакала.
Еще Агигульф плакал: хотел в капище, но с ложа встать не мог.
Брат мой Гизульф тоже готов был плакать. Ведь если бы дядя Агигульф в
поход пошел, он, Гизульф, мог бы из дома сбежать и с Агигульфом пойти
дальнего Афару бить. С Тарасмундом же в поход не пойдешь; прогонит его
Тарасмунд. И потому ходил Гизульф мрачнее тучи.
С тем воинство из села и отправилось к Теодобаду. Одвульф все кричал
годье, что принесет ему из похода большую добычу, чтобы было, чем украсить
храм Бога Единого. Одвульф очень хочет стать святым.
Годья молчал и хмурился. Когда-то годья тоже был воином. Я думаю, ему
тоже хотелось пойти в поход. Когда я вырасту, я тоже буду хотеть ходить в
походы.
Время пахоты приближалось, а Агигульф все хворал. Все надеялся, что
Тарасмунд вернется, подсчитывал, сколько воинству теодобадову до дальних
гепидов идти, сколько воевать, да сколько времени на дорогу обратно уйдет
- обратно ведь с добычей идти, не налегке.
Не лежала душа Агигульфа к пахоте. Однако деваться некуда: пришлось
ему встать и браться за работу, воинскому сердцу ненавистную.
Дедушка Рагнарис за эту работу душой болеет. Когда идет работа, он
всегда на пашне. Ведь поле весь год будет кормить всю нашу семью. Но сам
дедушка не пашет. Он глава семьи и много знает. Дедушка Рагнарис следит за
тем, чтобы все делалось по правилам. Он идет рядом с пахарем и следит,
чтобы все делалось как нужно.
Как нужно пахать в этом году, дедушка узнает от своих богов. Перед
началом пахоты дедушка Рагнарис выгнал всех из дома и стал говорить со
своими богами. Он дал богам овцу. За это боги ему все рассказали.
Потом дедушка пошел к Хродомеру. Они долго ругались с Хродомером,
потому что Хродомеру боги сказали совсем другое. Дедушка говорил, что боги
нарочно сказали Хродомеру неправду, потому что Хродомер по скупости своей
дал богам тощую курицу. А вот дедушке боги всегда говорят правду, потому
что дедушка Рагнарис дает богам щедро.
Хродомер же пришел в ярость от слов дедушки Рагнариса и прилюдно
показал шкуру овцы, которую подарил в этом году богам.
На это дедушка Рагнарис закричал, что помнит эту овцу, что это шкура
от прошлогодней овцы. С тем и удалился с хродомерова подворья.
Так и вышло, что часть людей пахала по совету дедушки Рагнариса, а
часть - по совету Хродомера. Рагнарис начал пахать за два дня до
полнолуния; Хродомер же начал пахать в день полнолуния.
Дядя Агигульф первым вышел на поле. Наладился пахать. Рагнарис сам
провел первую борозду, как велит наш обычай. Поставил у сохи дядю
Агигульфа, а сам сбоку пошел, стал следить, чтобы по правилам все было. И
все время ругал дядю Агигульфа: то сохой зря дергает, то борозду криво
ведет. Пенял дяде Агигульфа: вот вывернула соха камень, нет чтобы с пашни
его отбросить. Дядя Агигульф красен был, но молчал - уважал отца своего.
Тут иная напасть на Агигульфа. К полю Хродомер подошел и ну
издеваться, обидные слова с края поля кричать. Тут Агигульф остановился,
соху выпустил. Вол дальше пошел, соху за собой поволок. Вол - он как
гепид: раз начав, с трудом останавливается.
Агигульф сказал, что хочет он Хродомера убить. Дедушка Рагнарис с
видимой неохотой дядю Агигульфа остановил. Сказал, незачем священный
праздник пахоты смертоубийством осквернять.
Тут соха перевернулась, запуталась в ременной упряжи.
Мы с братом Гизульфом бросили выбирать из борозды камни и сорняки,
побежали вола останавливать, соху спасать.
Хродомер смеялся и пальцами на нас показывал. Дядя Агигульф дал
торжественную клятву у Хродомера весь урожай сжечь. Дедушка Рагнарис
крикнул Хродомеру, чтобы тот не позорил бороды своей седой. Хродомер
плюнул и ушел.
Дедушка Рагнарис с Хродомером друзья, только всегда ругаются. Ведь
именно Хродомер призвал дедушку Рагнариса к себе, когда дедушку Рагнариса
выгнал из дома его отец.
И вот дедушка Рагнарис увидел, как вол наискось через паханое пошел.
Да как понес бранить всех подряд: дядю Агигульфа за то, что соху бросил,
нас с братом Гизульфом за то, что по вспаханному бегали, вола ловили,
Теодобада - за то, что некстати поход затеял. Досталось и Алариху - за то,
что умер: уж Аларих-то такой бы глупости не придумал, в поход перед
посевной уходить.
Тут пришли мать моя Гизела и дедушкина наложница Ильдихо, принесли
еды. На том споры и утихли.
Так дедушка Рагнарис всю посевную с Агигульфом и проходил.
Посевная закончилась; тут из похода возвратился отец мой Тарасмунд,
герой героем. Как будто специально поджидал. Дядя Агигульф увидел, как
отец мой Тарасмунд с добычей возвращается, и даже затрясся.
Из похода отец мой Тарасмунд принес много добычи и пригнал
раба-гепида, который на плечах принес мешок соли. Прозвание же этому
гепиду было Багмс.
Мать моя Гизела соли очень обрадовалась, а на раба посмотрела с
сомнением. Ибо здоровенный был этот Багмс, сразу видно, что привык много
жрать.
Был он широкоплеч, очень светловолос, глаза имел голубоватые, почти
белые, водянистые. Шевелился и говорил как во сне. Мешок однако донес
исправно; Тарасмунд и взял его ради того, чтобы мешок тащил.

БАГМС-ГЕПИД
Дедушке Рагнарису этот Багмс сразу не по душе пришелся. Едва только
Багмса завидя и гепида в нем признав, дедушка Рагнарис громко плюнул,
рукой махнул, повернулся и в дом пошел. Багмс-гепид то в спину дедушке
Рагнарису посмотрит, то на Тарасмунда поглядит, но с места не трогается -
только белыми коровьими ресницами моргает. И губа у него удивленно
отвисла.
Дядя Агигульф гепидов хорошо знал, потому что не раз сражался с ними.
Он сказал, что такой вид означает - думает гепид.
Закончив думать, Багмс обратился к Тарасмунду и попросил еды.
Тогда мы еще не знали, как нового раба зовут. Странные имена у этих
гепидов. "Багмс" по-нашему "дерево". Но не доброе смоляное, а лиственное,
у которого древесина бросовая, быстро гниет.
Багмс сказал нам, что его отец Айрус. Мы думали, что это еще одно
странное имя гепидов. По-нашему "айрус" означает "посланник".
Отец Багмса и вправду был посланником от очень дальних гепидов к
дальним гепидам. А звали его как-то иначе. Как - того Багмс не сказал.
У очень дальних гепидов в их бурге был свой военный вождь. Звали его
Эорих. Этот Эорих задумал идти на аланов. Но он не хотел один на аланов
идти и послал своего человека к дальним гепидам, чтобы склонить тех вместе
с ним на аланов идти. Только долго ждал ответа этот Эорих. Посланник
пришел к дальним гепидам, сел на их землю. Пока этот посланник переговоры
со старейшинами дальних гепидов вел, много времени прошло. Он себе дом
срубил, взял жену, она нарожала ему детей. Так и остался жить среди
дальних гепидов, а к своему вождю Эориху не вернулся. Дальние же гепиды
звали его просто "Айрус", то есть "Посланник".
Так вот, наш Багмс и был сыном этого Айруса.
Когда Багмсу было уже года три или четыре, старейшины дали Айрусу
свой ответ: отказались они идти с Эорихом на аланов. Аланы же к тому
времени Эориха уже наголову разбили, так что и искать этого Эориха теперь
бесполезно.
Ближние гепиды, как и мы, с аланами и вандалами в мире живут. А как
дальние гепиды с аланами живут - того никто не знает. Дядя Агигульф хотел
узнать это у Багмса, но Багмс не мог ему сказать, потому что не понимал.
Мои сестры, Сванхильда и Галесвинта, на Багмса смотреть не могли - со
смеху мерли. Пошепчутся и трясутся от хохота.
На другой день, как отец мой Тарасмунд вернулся из похода, дедушка
Рагнарис устроил пир в своем доме. В тот день по всему селу праздник был.
Хродомеровы родичи тоже пришли с богатой добычей.
Я любовался дедушкой Рагнарисом. Рядом с дедушкой блекла слава героя
- Тарасмунда. Отец мой Тарасмунд вообще не умеет о своих подвигах
рассказывать. Не то что дядя Агигульф. Тот как начнет о своих походах
рассказывать - заслушаешься. А Тарасмунда послушать - ничего интересного:
дождь, слякоть, лошадь охромела...
Испив немало, дедушка лицом стал красен и голосом звучен. Когда
Ильдихо снова подошла к нему и поднесла кувшин с пивом, дедушка Рагнарис
отправил ее к Тарасмунду и вдогонку хлопнул пониже спины: поторопись, мол,
к герою. Брат мой Гизульф было захохотал, но дядя Агигульф остановил его
отеческой затрещиной.
А мать моя Гизела у Ильдихо кувшин отобрала, чтобы самой поднести
Тарасмунду. Ильдихо же она в шею вытолкала, чтобы к погребу шла и еще пива
несла.
Ильдихо хоть и выше ростом, чем моя мать, хоть и крепче ее, и на язык
бойчее, и постоять за себя умеет лучше (а уж на расправу скорая - про это
говорить не хочется), но все же стерпела.
Моя мать Гизела и дедушкина наложница не очень-то любят друг друга.
Тут дедушка Рагнарис встал и стал говорить речь в честь Тарасмунда -
победителя гепидов. Он долго говорил. Рассказал всю историю племени
гепидов. У нас в доме любят слушать, как дедушка Рагнарис рассказывает
предания.
Я всегда слушаю дедушку очень внимательно. А Гизульф почти не слушал,
он шептался с дядей Агигульфом. Гизульф когда-нибудь станет главой
большого рода - что он будет рассказывать на пирах, если не запомнит слова
дедушки Рагнариса?
А дядя Агигульф - что с него взять? Хоть и старше нас годами, но из
сыновей Рагнариса младший и старейшиной ему не быть.
Когда мы, готы, вышли на трех больших кораблях с острова Скандзы
(рассказывал дедушка), ветер для всех трех кораблей был одинаковым. Но два
корабля пристали к новому берегу раньше, чем третий. Замешкались на
третьем, выказали нерасторопность. От трех этих кораблей три рода пошли:
от одного остроготы, от другого везеготы, а от третьего, того, что
запоздал, - гепиды.
Будучи умом не быстры, гепиды не сразу поняли, что они на суше, и
потому свой корабль на себе понесли. Сперва те гепиды несли, что с острова
Скандзы вышли; потом дети их несли; потом передали корабль внукам. А как
дети внуков за корабль взялись и на плечи взвалили, распался корабль, ибо
истлел. И тогда поняли гепиды, что на суше они.
Так говорил на пиру дедушка Рагнарис.
Я сидел на дальнем конце стола, недалеко от Багмса. Когда дедушка про
гепидов рассказывал, все хохотали. Мои сестры, Сванхильда и Галесвинта,
визжали и аж слюной брызгали, так смешно им было.
Я приметил, что они все носили и носили еду Багмсу. Я поймал
Сванхильду за косу и спросил, что это она Багмсу еду носит. Вроде как еще
не жена ему, чтобы так о нем печься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30