- Так точно, государь; освободите меня от обетов, которые я дал как
батрак Блосхолмского аббатства, и разрешите мне вступить в брак.
- В брак? А с кем?
- С ней, государь. - И он указал на Эмлин.
- Что? С другой красивой ведьмой? Ты разве не видишь, что она с
норовом? Молчи, молчи, баба, это по лицу твоему видно. Хорошо, получай
свою свободу и ее в придачу, но почему, Томас Болл, ты не попросил
чего-нибудь другого, раз представился случай? Я был о тебе лучшего мнения.
Но ты оказался не умнее всех прочих. Прощай, дурачина Томас, прощайте и
вы, прекрасная леди Блосхолма.

16. ГОЛОС В ЛЕСУ
После того как к документам была приложена печать, все четверо
благополучно возвратились домой, в Чипсайд, в сопровождении трех солдат,
которых им дали для охраны.
- Ну как, хорошо было сделано, хорошо? - спросил Джекоб, потирая
руки.
- Кажется, да, мастер Смит, - ответила Сайсели. - Благодаря вам,
разумеется, если все, что сказал король, действительно стоит в документах.
- Там все в полном порядке, - сказал Джекоб. - Знайте, что я сам с
помощью стряпчего и трех писцов составил их сегодня в канцелярии лорда
Кромуэла; и уверяю вас, я не стеснялся. Мы основательно поработали, даже
обедать не пошли, вот почему я и опоздал на десять минут, за что мне так
досталось от Эмлин. Однако я опять перечту документы, и, если хоть
что-нибудь опущено, мы выправим, хотя вообще это те самые пергаменты, - я
на них поставил никому не заметные знаки.
- Нет, нет, - возразила Сайсели, - пусть остается как есть. Может,
изменится настроение его милости или же королевы из-за этой жемчужины.
- Ах, жемчужина! Жалко мне было расставаться с такой красивой
жемчужиной. Но ничего не поделаешь, придется ее продать, а деньги пойдут
королю - этого требует честь. А если бы я отказал, кто знает, как
обернулось бы дело? Да, надо бога благодарить: хоть мы и пожертвовали
большей частью ваших драгоценностей, зато нам достались земли аббатства и
кое-что другое. Ничто не забыто. С Болла сняли рясу, и он может жениться;
кузина Стоуэр получила мужа.
До этого момента Эмлин, ко всеобщему удивлению, молчала. Но тут ее
словно прорвало.
- Что я, скотина, чтобы меня отдавать по приказу короля этому
человеку? - вскричала она, указывая пальцем на Болла, стоявшего в углу
комнаты. - Кто дал тебе право, Томас, свататься ко мне?
- Раз уж ты спрашиваешь Эмлин, так я отвечу: ты сама. Один раз, много
лет назад, - у речки на лугу, а второй - недавно в часовне Блосхолмской
обители, перед тем как я стал разыгрывать черта.
- Разыгрывать черта! Да, ты и меня здорово разыграл. Битый час, а то
и больше я стояла перед лицом короля и словечка не смогла вымолвить, в то
время как все кругом разговаривали, а под конец дождалась, что его милость
назвал меня бабой с норовом, а тебя дураком за то, что ты хочешь на мне
жениться. О, если мы и поженимся, я уж постараюсь доказать тебе, что он
был прав.
- Коли так, Эмлин, то, пожалуй, нам с тобой, так долго жившим в
разлуке, лучше и не сходиться, - спокойно ответил Томас. - Но не понимаю,
почему ты разъярилась: из-за того, что тебе пришлось в течение какого-то
часа придержать свой язык на привязи, или из-за того, что я
по-благородному попросил тебя в жены? Я как мог поработал для тебя и твоей
госпожи, не щадя себя, и дело не так уж плохо обернулось: мы от всего
очистились и твердо стоим на пути к миру и благоденствию. Если ты
недовольна, значит, король прав: я последний дурак, и потому - до
свидания, не стану больше докучать тебе ни в радости, ни в беде. Мне дано
разрешение жениться, и я найду других женщин на белом свете, если захочу.
- И червяк взъерепенится, если на него наступишь, - как бы про себя
произнес Джекоб.
Эмлин же разразилась слезами.
Сайсели подбежала утешать ее, а Болл сделал вид, будто собирается
уходить. В это мгновение с улицы постучали в дверь и раздался чей-то
голос:
- Именем короля! Именем короля, отворите!
- Это комиссар Ли, - сказал Томас. - У него я и научился этому
возгласу, очень полезному в тяжелую минуту, как, наверно, кое-кто из вас
помнит.
Эмлин отерла рукавом слезы, Сайсели села, а Джекоб рассовал
пергаменты по карманам, после чего в комнату ворвался комиссар, которому
кто-то открыл.
- Что я слышу? - закричал он, обращаясь к Сайсели. Лицо его
побагровело, как мясистые наросты на голове и шее рассерженного индюка. -
Вы, оказывается, действовали за моей спиной; оклеветали меня перед его
королевской милостью, и он назвал меня негодяем и вором и велел мне внести
в казну все, что я должен от вас получить! Какая неблагодарность! Напрасно
спасал я вас от костра, раз вы меня так опозорили.
- Вы столько пылу и жару принесли в мой убогий дом, ученейший доктор,
что теперь-то мы, пожалуй, действительно сгорим, - успокоительным тоном
произнес Джекоб. - Леди Харфлит сказала лишь то, что вынудил ее сказать
его величество; я присутствовал при этом и могу подтвердить. К тому же вы
повсюду так много набрали, что вам ничего не стоит уделить какую-то
малость казне. Ну, ну, выпейте кубок вина и успокойтесь.
Однако доктор Ли, который и без того уже осушил немало кубков вина,
не в состоянии был успокоиться. Он принялся поносить всех присутствующих
одного за другим, но особенно досталось Эмлин, которую он объявил главной
виновницей всех своих бед; под конец он даже обозвал ее очень уж плохим
словом. Тогда вперед выступил Томас Болл, до этого момента безмолвно
стоявший в стороне, и схватил его за шиворот.
- Именем короля! - сказал он. - Нет, нет, теперь не взыщите, это ведь
ваш возглас, и вы сами дали мне право действовать с его помощью. - С этими
словами Томас хватил доктора Ли головой о дверную притолоку. - Именем
короля, вон отсюда! - и он дал ему такого пинка, какого королевский
комиссар дотоле еще не получал и от которого кубарем покатился к входной
двери. - В третий раз именем короля! - и тут он вышвырнул доктора Ли во
двор. - Убирайтесь и запомните, что если я еще раз увижу вашу дурацкую
рощу, то именем короля сверну вам шею.
Таким образом ревизор Ли навсегда скрылся с глаз Сайсели, хотя в
положенное время она уплатила ему сумму, равную годовому доходу с ее
имущества, не поинтересовавшись, впрочем, узнать, кто этими деньгами
воспользовался.
- Томас, - сказала Эмлин, когда Болл вернулся к ним, еще улыбаясь при
мысли о славном прощальном ударе, - король был прав: я временами бываю
норовиста, и это не плохо, так как не раз помогало мне. Забудь все, и я
тоже забуду. - С этими словами она подала ему руку, которую он поцеловал,
а затем пошла позаботиться об ужине.
Когда они ели, притом с большой охотой, ибо сильно проголодались,
снова раздался стук в дверь.
- Пойди, Томас, - сказал Джекоб, - и скажи, что мы сегодня никого не
принимаем.
Томас пошел открывать, и они услышали, как он с кем-то разговаривает.
Вскоре, однако, он вернулся, а за ним шел человек, закутанный в плащ.
- Пришел посетитель, которому и не смею отказать, - сказал Томас, и
все встали, вообразив ни с того ни с сего, что это сам король, а не
человек в то время почти столь же могущественный, - лорд Кромуэл.
- Простите меня, - сказал Кромуэл, кланяясь с обычной своей
учтивостью, - и, если на то будет ваша милость, разрешите мне сесть вместе
с вами за стол и перекусить чего-нибудь; я в этом очень нуждаюсь, так как
сегодня крепко поработал.
Он сел к столу, ел и пил, благодушно беседуя о том о сем, причем
рассказал, что на заседании совета король изменил свое решение и не
отправится на север усмирять мятежников, а пошлет герцога Норфолкского с
другими лордами. По мнению Кромуэла, на короля повлияли очень
запомнившиеся ему слова Томаса Болла. Кончив есть, он отодвинул кубок,
тарелку, взглянул на хозяев и сказал:
- А теперь к делу. Миледи Харфлит, счастье вам нынче улыбнулось, ибо
вы получили все, о чем просили, а это весьма удивительно, принимая во
внимание, в каком настроении находился его королевская милость. Вдобавок
должен вас поблагодарить за то, что вы не ответили на некий вопрос обо мне
лично, хотя, говорят, король очень настаивал на ответе.
- Милорд, - сказала Сайсели, - вы же оказали мне большую услугу.
Хотя, бог знает, как бы все обернулось, если бы он продолжал требовать
ответа. Комиссар Ли не очень-то меня поблагодарил. - И она рассказала
Кромуэлу об их недавнем госте и о том, как кончилось это посещение.
- Грубый и жадный человек, который теперь, без сомнения, будет для
вас врагом, - ответил Кромуэл. - Впрочем, вы никак не могли поступить
иначе - против рожна не попрешь. Во всяком случае, пока я нахожусь у
власти, вашей верности не забуду, хотя, по правде говоря, миледи Блосхолм,
держусь я на волоске [Кромуэл уже предчувствовал свою близкую опалу; в
1540 году он был казнен], а подо мной - бездна, поглотившая уже немало
людей и покрупнее меня. Поэтому - не стану отрицать - я и стараюсь
отложить кое-что на черный день, пока могу, хоть и не знаю, удастся ли мне
самому этим воспользоваться.
Он призадумался, а затем, вздохнув, продолжал:
- Времена сейчас смутные. Так что вы, хоть вам и обещано богатство,
можете умереть нищей. Земли Блосхолмского аббатства, на которые вы
получили нерушимую грамоту, еще не в руках короля, и он не может передать
их вам. На севере поднялась великая буря, и, говорю это не для
разглашения, ярость ее может смести Генриха с престола. Если это случится,
вам надо будет скрыться в такие места, где вас никто не знает, ибо после
того, что сегодня произошло, единственным вашим наследством будет тогда
веревка. Кроме того, нынешняя королева, в противоположность покойной Анне,
сочувствует церковникам [речь идет об Анне Болейн и Джен Сеймур - второй и
третьей женах Генриха VIII] и, хоть она и делает вид, что не придает
значения таким вещам, из-за жемчужины сердита на короля, а также и на вас
как владелицу жемчужины. Не осталось ли у вас какой-нибудь драгоценной
вещи, которую вы могли бы дать мне для передачи ей? Что же касается самой
жемчужины - кстати, когда мастер Смит показывал мне другую такую же, он,
помнится, клялся, что подобной нет в целом свете, - ее надо продать,
согласно королевскому повелению. - И тут он не очень-то ласково взглянул
на Джекоба.
Сайсели сказала Джекобу несколько слов; тот вышел и вскоре
возвратился, держа в руках брошь с крупным алмазом, окруженным пятью
небольшими рубинами.
- Примите это вместе с моей глубокой благодарностью, милорд, -
произнесла Сайсели.
- Отлично, отлично. О, не бойтесь, королева получит брошь, - я сам в
этом заинтересован не меньше вас. Вы мудро поступаете, леди Харфлит, когда
даете заблаговременно. Но и у меня есть для вас подарок, который, может
быть, придется вам больше по сердцу, чем драгоценные камни. Ваш супруг,
Кристофер Харфлит, в сопровождении слуги, прибыл в Англию и сошел на берег
где-то на севере, живой и невредимый.
- О милорд! - вскричала она. - Где же он сейчас?
- Увы! Конец моего сообщения не столь приятный, ибо, отправившись
дальше, кажется из Гулля он был взят в плен мятежниками и заключен в
Линкольне: он ведь знатного рода и они хотели бы завербовать его в свои
ряды. Но, будучи человеком рассудительным и верным, он ухитрился переслать
письмо командующему королевскими войсками, и сегодня вечером его доставили
мне. Вот оно - узнаете почерк?
- Да, да, - с трудом выговорила Сайсели, не опуская глаз с клочка
бумаги, покрытого каракулями, притом не очень грамотными, ибо Кристофер не
отличался ученостью.
- Так я вам прочту его, а потом мы сделаем копию, и я заверю ее,
чтобы вещественных доказательств у нас было больше.
"Командующему королевскими войсками под Линкольном.
Пишу, дабы вы, его королевская милость, министры короля и все прочие
знали, что мы - Кристофер Харфлит, дворянин, и Джефри Стоукс, его слуга, -
выехав из порта, в который прибыли из Испании, были захвачены вооруженными
мятежниками, восставшими против короля, и доставлены в Линкольн. Эти люди
хотели бы завербовать меня в свои ряды, так как род Харфлитов - сильный и
знаменитый. Они грозились нас убить, и мы вынуждены были дать им какую-то
присягу. Но мое письмо пусть явится доказательством, что я сделал это лишь
с целью сохранить жизнь, а сердце у меня к ним не лежит, я верен королю и
плохо понимаю, чего они хотят. Да и сама по себе жизнь мне не дорога, так
как я потерял свою жену и свое достояние и все вообще. Но умирать не хочу,
пока не отомстил злодею и убийце, блосхолмскому аббату, а потому стараюсь
сохранить жизнь и убежать от них.
Слыхал я, что означенный аббат собрал большое войско и находится в
пятидесяти милях отсюда. Молю бога, чтобы он не допустил меня снова
попасть к аббату в когти, но ежели это случится, передайте королю, что
Харфлит умер как человек верный.
Кристофер Харфлит."
Джефри Стоукс приложил палец.
- Милорд, - спросила Сайсели, - что же мне теперь делать, милорд?
- Ничего нельзя пока сделать, только надеяться на бога и на лучший
исход. Не сомневаюсь, что ему удастся бежать, но, во всяком случае, его
королевская милость завтра же утром увидит это письмо и, если окажется
возможным, пошлет приказ помочь ему. Перепишите письмо, мастер Смит.
Джекоб взял письмо и принялся быстро писать, а Кромуэл сидел и думал.
- Слушайте, - произнес он наконец. - Вокруг Блосхолма мятежников нет,
- все они перебрались на север. Имена Фотрел и Харфлит в Блосхолме хорошо
известны. Не могли бы вы отправиться туда и набрать отряд добровольцев?
- Да, да, я могу это сделать, - вмешался Болл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40