душевые кабины ниагара интернет магазин
Отчего же зверь Ламахолота, коли он существует в действительности, так старательно прячется?
Очаровательная свиноматка организует вашим отпрыскам счастливое детство.
К. П.: Может, он не хочет платить налог?
П. X. (со скорбной усмешкой): А кто хочет? Но главный казначей Тиронги работает так самоотверженно и продуктивно, что желание либо нежелание среднего гражданина, включая существ нечеловеческого происхождения, в том числе и монстров, не имеет значения. Ибо есть инструкция. Есть закон. Я, например, законопослушный гражданин. А вы?
К. П. (быстро соглашаясь): А как же! Но мы отклонились от темы. Итак, вы полагаете, что монстр Ламахолота – не более чем очередная выдумка.
П. Х. (запальчиво): Ничего мы не отклонились, юноша. Кабы чудовище озера имело место быть, маркиз Гизонга обложил бы его налогом либо штрафом за неуплату оного. Выводы делайте сами.
К. П.: Ну что же, благодарим вас за интересную и содержательную беседу.
P. S. Из достоверных источников нам стало известно, что на днях сам достойный Пупавитус Хуха как раз имел небольшие неприятности, связанные с ведомством господина главного казначея.
ВНИМАНИЮ ПРОФЕССИОНАЛОВ И ЛЮБИТЕЛЕЙ!
Объявляется дополнительный летний набор на заочные курсы душегубов.
Не только теория! Солидные частные спонсоры и патронирующие организации обеспечивают практику.
Выпускников трудоустроим по специальности.
Ваша любимая газета придерживается золотого правила – доверять профессионалам и мастерам своего дела.
Что же до пропавшей экспедиции, то глава научного департамента Тиронги уже сделал официальное заявление, согласно которому ее участники бесцельно разбрелись по округе, плененные красотами горного озера и прелестями местных дикарок. Жалованье им не будет выплачиваться вплоть до возвращения и предоставления подробного отчета о проделанной работе.
* * *
Ангус да Галармон дописал завещание, поставил внизу личную печать, присыпал чернила песком, сложил вчетверо плотный желтоватый лист и засунул его в конверт. Затем нагрел над пламенем свечи палочку зеленого сургуча, к которому всегда питал маленькую слабость, и уронил солидную зеленую кляксу, припечатав ее печатью уже фамильной.
Все свое движимое и недвижимое имущество он оставлял любимому воспитаннику, лейтенанту Эмсу Саланзерпу, с просьбой выделить для обитателей замка Кассария милые их сердцу безделицы, которые они пожелают иметь в память о нем, буде вообще пожелают.
Отдельным пунктом просил холить и лелеять верного амарифского жеребца, состарившегося в битвах и походах и доживающего свой век на конюшне. Этому коню генерал был обязан жизнью в самом прямом смысле слова и содрогался от одной только мысли о том, что верного друга могут обидеть.
Саланзерпу он верил, как самому себе, а все же никогда не помешает оговорить подробности.
Затем отставной генерал перечитал рецепт клюквенной подливы и пришел в благостное расположение духа.
Он поднялся из-за стола, окинул прощальным взглядом уютный кабинет, в котором так редко работал и, откровенно говоря, больше работать не рассчитывал. Как всякий истинный воин, Ангус да Галармон был склонен здраво оценивать свои шансы в предстоящем сражении.
Что сказать? С такими шансами он бы ни за что не сделал ставки на Кровавой паялпе – зачем разбазаривать жалованье?
Но сейчас речь шла совсем о других материях, и он ничуть не колебался, не взвешивал «за» и «против». Все было предельно просто и ясно. Оставалось только проститься со старыми друзьями.
Они ждали его во дворе. Слегка хмельные, веселые, самые родные. Те, с кем он прошел не одну славную кампанию, с кем бился плечом к плечу и спина к спине, с кем проливал кровь и пил за победу. Все уже далеко не молоды; ранняя седина тронула виски, заставив их посеребриться. Бледные рубцы старых шрамов особенно ярко выделяются на загорелых физиономиях.
Галармон почувствовал, что сейчас прослезится. Говорить в такой ситуации затруднительно, молчать – неприлично. Впрочем, тяжкий труд произнести речь принял на себя молодой Саланзерп. Речь его не показалась генералу ни длинной, ни вразумительной.
– Мы готовы, – сказал Эмс весело.
Собственно, это было все.
– Что-то ты сегодня долго собираешься, – укорил капитан Ржалис, плавно покачиваясь в седле.
От него приятно и знакомо пахло желвацинским молодым вином, до которого он был большой охотник.
Ангус хотел указать рыцарю Ржалису на недопустимость подобного тона в отношении старшего по званию в присутствии младших по званию, но вовремя вспомнил, что у него самого никаких званий больше нет.
– Поехали скорее, – попросил узкоглазый тифантиец, полковник Уизбек Райри Тинн, назначенный преемником Галармона. – Пока они там не разобрались, что к чему. Не думаю, что кто-то станет нас сильно преследовать или наказывать, но лучше смыться от греха подальше.
– А что к чему? – подозрительно спросил Ангус, хорошо знавший своих талантливых подчиненных.
– Да так, – дернул плечом Уизбек. – Не обращай внимания.
– Полковник!
– Уже генерал.
– Прости. Забыл. Но я все равно желаю слышать ваши объяснения.
– Все по дороге.
Знает ли наш просвещенный читатель, что пассивный словарный запас у людей значительно разнообразнее, нежели активный? Активный невелик, компактен и рассчитан на моментальные реакции. Потому неудивительно, что абсолютно разные существа порой произносят совершенно одинаковые фразы.
– Итак, – спросил Галармон, ведать не ведая, что подобная сцена недавно разыгралась в Кассарии, – итак, юный Саланзерп. Далеко ли вы собрались?
– Папа Ангус, – счастливо рассмеялся лейтенант. – Оставь свой начальственный тон. Ты у нас нынче частное лицо.
– Я подозреваю, что я к тому же и несчастное лицо, – проворчал тот.
– Приказать остаться дома ты нам уже не можешь, – объяснил Уизбек. – А упросить тебе не удастся. Убеждать даже не пытайся. Ты что, правда веришь, что мы тебя покинем?
– Поехали, поехали, – поддакнул Эмс. – Это что, завещание? В чью пользу? В мою? Про коня написать не забыл? А попросить, чтобы я не отказывал кассарийцам в мелких безделушках, если они вдруг решат взять их на память? Нет? Хорошо. Спрячь, потом на привале почитаем, вместе посмеемся.
– Я не тронусь с места, пока мне кто-нибудь не объяснит, что происходит, – уперся Ангус.
Хотя он уже наверняка знал что.
– Дались тебе эти ненужные подробности, – отмахнулся Уизбек. – Ну, вступил я в должность главнокомандующего. Навестил твой, то бишь свой кабинет. Скажу откровенно – иногда следует бывать и во дворце, а то в твоих апартаментах царит сплошной мрак и запустение. Что еще? Распорядился перевесить ковры, отполировать стол и налить чернил в чернильницы. И первым делом подписал парочку приказов о предоставлении отпуска тем, кто хотел получить этот отпуск незамедлительно. Заодно подмахнул прошение о собственной отставке и засунул среди прочих бумаг. Если они спохватятся, может случиться большой конфуз.
– Вы хоть понимаете, куда я направляюсь?
– Не ты, а мы.
– Вы уверены, что здраво оцениваете ситуацию?
– Генерал, – сказал Райри Тинн, улыбаясь так, что его глаза сузились до щелочек, – давно хотел сказать тебе, да все как-то откладывал. Ты знаешь, что ты редкостный зануда?
– Едем, ребята заждались.
Капитан Ржалис ободряюще похлопал старого друга по плечу. Шутка ли сказать – терпеть выходки вчерашних подчиненных и не иметь возможности им возразить. Не всякий вынесет такой поворот судьбы. Эта мысль вполне логично породила следующую, и добрый Ржалис протянул Галармону свою знаменитую фляжку.
В полку поговаривали, что она заговоренная и туда спокойно умещается половина стандартного ведра. Заговоренная или нет, но капитан с ней никогда не расставался, и она никогда не бывала пустой.
Ангус приложился к фляге и сделал добрый глоток. Ему сразу полегчало. Он подумал, что, окажись сам на месте своих товарищей, ни за что не покинул бы их в трудную минуту. Что же дает ему право думать, что они могли поступить иначе?
Генерал считал, что в нем живет и ждет своего часа великий кулинар, а вот оратором себя не мнил. Красноречием он не страдал, в знаниях иностранных языков замечен не был. Словом, он ограничился крепким рукопожатием.
Немногочисленная прислуга собралась у ворот, по старой традиции провожая своего хозяина в дорогу. Плакала няня, беспрерывно кланялся желвацинский повар, привезенный из давнего похода, и успокаивающе махал верный конюх.
Генерал тронул коленями коня. Послушное животное переступило стройными ногами и вышло за ворота.
Мы забыли сказать, что чуждый светских условностей рыцарь, жизнь которого большей частью проходила далеко от столицы, обитал в небольшом уютном особнячке на краю старого парка. Место тут было тихое и немноголюдное, а вымощенная голубыми плитами площадь с милым фонтанчиком – постоянно пуста. Разве что гуляли по ней толстые, довольные жизнью пухнапейчики, которых здесь почти никто не беспокоил.
Но сейчас Галармону показалось, что глаза его подводят. Привычной площади за воротами он не обнаружил. Свободного места не нашлось ни пяди, бесплотный призрак и тот вынужден был бы протискиваться между всадниками – так плотно они стояли.
Стройные ряды закованных в серебряную броню шеннанзинских рыцарей, лучшая тяжелая кавалерия западных земель выстроилась перед своим генералом. Полк смотрелся как на королевском параде. Сверкали щиты, украшенные фамильными гербами; едва слышно бряцало оружие; звякала конская упряжь. И трепетал на ветру треугольный флажок – золотой лев на небесно-голубом поле, – известный далеко за пределами Тиронги.
– Что это? – спросил потрясенный Галармон.
И полковник Уизбек Райри Тинн, лихо отдав ему честь, отвечал громко и четко, как отвечал обычно в строю:
– Отпускники!
ГЛАВА 11
– Это всегда так или только в самом начале? – спросил Такангор, щедрою рукою наливая генералу полную кружку мугагского.
– Что именно?
– Ну, вот тосковал по сражениям, с удовольствием вспоминал, а как наладилась новая война, так сразу поник духом. Нет, я сам искренне рад – а то застоялся, как конь в стойле. Но за других переживаю. Милорд Зелг бегает по замку встопорщенный, Карлюза с Левалесой в герои намылились – не удержать мальцов. А куда им против демонов? Уши навыпуск, глаза навыкат. Кажется, вот только что делал смотр войскам, чтобы помутузить вашу армию, и снова нужно отрывать всех от семьи, от любимого дела. Неуютно на душе.
И минотавр приложил руки к животу, определяя положение собственной души.
– Всегда, – мурлыкнул опытный Галармон, наслаждаясь волшебным напитком. – Причем постоянно кажется, что вот еще чуть-чуть, и привыкнешь, притерпишься. Ан нет, все как в первый раз. За себя не так страшно, как за подчиненных. И думать об этом нельзя. Категорически запрещено, иначе проиграешь сражение. Как говаривал дед Агига: не разбив чьих-нибудь яиц, не сделаешь яичницы. И не думать об этом тоже невозможно. Вот такие пироги.
– Податься, что ли, в странствующие рыцари? – вздохнул добрый Такангор. – Маменька как-то обмолвились, что папенька долгое время работал странствующим рыцарем. Слава, конечно, не та, но и отвечать нужно только за себя, что не в пример легче.
– А кто будет отвечать за них? – И Ангус мотнул головой в сторону окна, за которым обитатели замка, как умели, готовились к войне.
Кехертус, как заведенный, ткал шатры. Ему внезапно пришло на ум, что в обществе демонов просто неприлично появляться без шикарных шатров из изысканной шелковой паутины. Дядя Гигапонт помогал племяннику, взяв на себя самую сложную, кропотливую работу вышивальщика.
Карлюза с Левалесой бубнили заклинания. Ветераны «Великой Тякюсении» отрабатывали боевые приемы под началом полковника Уизбека и капитана Ржалиса. Эмс Саланзерп тренировал кавалеристов и кентавров на той самой равнине, где они познакомились, приучая их действовать сплоченно и слаженно. Кентавры, в свою очередь, учили рыцарей распивать горячительные напитки на всем скаку, без отрыва, так сказать, от основного занятия.
Мардамон доводил серповидный нож до идеального состояния.
Остальных не было видно с вершины башни, где прославленные генералы закатили маленький междусобойчик, но они наверняка знали, что каждый житель Кассарии собирается внести свою скромную лепту в благородное дело борьбы с Князем Тьмы.
– Да, – кивнул Такангор, опрокидывая в себя кувшин под восхищенным взглядом коллеги. – Кто-то должен. Иначе они примутся наперебой заниматься благородным самопожертвованием и художественным плетением корзиночек. А нужно жертвовать противником и заняться производством вражеских флагов.
– Это еще зачем?
– Как зачем? – изумился практичный минотавр. – Всех великих воинов принято отправлять в последний путь, укрыв флагом. Откроем палаточку с погребальными принадлежностями прямо у подножия горы. Место я уже присмотрел. Очень удобно: и на безопасном расстоянии, и недалеко от поля битвы. Нужно только разнообразить товар. Набуцкаем сотенку демонов, от покупателей не будет отбоя. В первый день окупим все затраты. И дядя Гигапонт опять же при деле.
– Даже боюсь думать, что будет, если мы проиграем эту войну, – признался Ангус.
– Это не беда, – заявил минотавр. – Обращусь к маменьке и начнем по новой. Тогда поглядим, что они запоют.
Если мы проиграем эту войну, я начну другую, под фамилией своей жены.
Моше Даян
– Вы думаете?
– Я не думаю. – Такангор уставился на собеседника алым глазом. – Я уверен. Но с кирпича в рукаве приличные люди войну не начинают. Давайте дадим им шанс.
Он собрался сказать что-то еще, но в люке появилась голова призрака с выпученными глазами. Казалось, его кто-то напугал.
– Прошу прощения, милорды. Милорд Такангор! – молвил призрак. – Вас желает видеть дама Цица.
* * *
Зелг выбирал необходимый минимум из книги заклинаний против демонов под названием «Справочник культурного диалога» под чутким руководством Думгара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Очаровательная свиноматка организует вашим отпрыскам счастливое детство.
К. П.: Может, он не хочет платить налог?
П. X. (со скорбной усмешкой): А кто хочет? Но главный казначей Тиронги работает так самоотверженно и продуктивно, что желание либо нежелание среднего гражданина, включая существ нечеловеческого происхождения, в том числе и монстров, не имеет значения. Ибо есть инструкция. Есть закон. Я, например, законопослушный гражданин. А вы?
К. П. (быстро соглашаясь): А как же! Но мы отклонились от темы. Итак, вы полагаете, что монстр Ламахолота – не более чем очередная выдумка.
П. Х. (запальчиво): Ничего мы не отклонились, юноша. Кабы чудовище озера имело место быть, маркиз Гизонга обложил бы его налогом либо штрафом за неуплату оного. Выводы делайте сами.
К. П.: Ну что же, благодарим вас за интересную и содержательную беседу.
P. S. Из достоверных источников нам стало известно, что на днях сам достойный Пупавитус Хуха как раз имел небольшие неприятности, связанные с ведомством господина главного казначея.
ВНИМАНИЮ ПРОФЕССИОНАЛОВ И ЛЮБИТЕЛЕЙ!
Объявляется дополнительный летний набор на заочные курсы душегубов.
Не только теория! Солидные частные спонсоры и патронирующие организации обеспечивают практику.
Выпускников трудоустроим по специальности.
Ваша любимая газета придерживается золотого правила – доверять профессионалам и мастерам своего дела.
Что же до пропавшей экспедиции, то глава научного департамента Тиронги уже сделал официальное заявление, согласно которому ее участники бесцельно разбрелись по округе, плененные красотами горного озера и прелестями местных дикарок. Жалованье им не будет выплачиваться вплоть до возвращения и предоставления подробного отчета о проделанной работе.
* * *
Ангус да Галармон дописал завещание, поставил внизу личную печать, присыпал чернила песком, сложил вчетверо плотный желтоватый лист и засунул его в конверт. Затем нагрел над пламенем свечи палочку зеленого сургуча, к которому всегда питал маленькую слабость, и уронил солидную зеленую кляксу, припечатав ее печатью уже фамильной.
Все свое движимое и недвижимое имущество он оставлял любимому воспитаннику, лейтенанту Эмсу Саланзерпу, с просьбой выделить для обитателей замка Кассария милые их сердцу безделицы, которые они пожелают иметь в память о нем, буде вообще пожелают.
Отдельным пунктом просил холить и лелеять верного амарифского жеребца, состарившегося в битвах и походах и доживающего свой век на конюшне. Этому коню генерал был обязан жизнью в самом прямом смысле слова и содрогался от одной только мысли о том, что верного друга могут обидеть.
Саланзерпу он верил, как самому себе, а все же никогда не помешает оговорить подробности.
Затем отставной генерал перечитал рецепт клюквенной подливы и пришел в благостное расположение духа.
Он поднялся из-за стола, окинул прощальным взглядом уютный кабинет, в котором так редко работал и, откровенно говоря, больше работать не рассчитывал. Как всякий истинный воин, Ангус да Галармон был склонен здраво оценивать свои шансы в предстоящем сражении.
Что сказать? С такими шансами он бы ни за что не сделал ставки на Кровавой паялпе – зачем разбазаривать жалованье?
Но сейчас речь шла совсем о других материях, и он ничуть не колебался, не взвешивал «за» и «против». Все было предельно просто и ясно. Оставалось только проститься со старыми друзьями.
Они ждали его во дворе. Слегка хмельные, веселые, самые родные. Те, с кем он прошел не одну славную кампанию, с кем бился плечом к плечу и спина к спине, с кем проливал кровь и пил за победу. Все уже далеко не молоды; ранняя седина тронула виски, заставив их посеребриться. Бледные рубцы старых шрамов особенно ярко выделяются на загорелых физиономиях.
Галармон почувствовал, что сейчас прослезится. Говорить в такой ситуации затруднительно, молчать – неприлично. Впрочем, тяжкий труд произнести речь принял на себя молодой Саланзерп. Речь его не показалась генералу ни длинной, ни вразумительной.
– Мы готовы, – сказал Эмс весело.
Собственно, это было все.
– Что-то ты сегодня долго собираешься, – укорил капитан Ржалис, плавно покачиваясь в седле.
От него приятно и знакомо пахло желвацинским молодым вином, до которого он был большой охотник.
Ангус хотел указать рыцарю Ржалису на недопустимость подобного тона в отношении старшего по званию в присутствии младших по званию, но вовремя вспомнил, что у него самого никаких званий больше нет.
– Поехали скорее, – попросил узкоглазый тифантиец, полковник Уизбек Райри Тинн, назначенный преемником Галармона. – Пока они там не разобрались, что к чему. Не думаю, что кто-то станет нас сильно преследовать или наказывать, но лучше смыться от греха подальше.
– А что к чему? – подозрительно спросил Ангус, хорошо знавший своих талантливых подчиненных.
– Да так, – дернул плечом Уизбек. – Не обращай внимания.
– Полковник!
– Уже генерал.
– Прости. Забыл. Но я все равно желаю слышать ваши объяснения.
– Все по дороге.
Знает ли наш просвещенный читатель, что пассивный словарный запас у людей значительно разнообразнее, нежели активный? Активный невелик, компактен и рассчитан на моментальные реакции. Потому неудивительно, что абсолютно разные существа порой произносят совершенно одинаковые фразы.
– Итак, – спросил Галармон, ведать не ведая, что подобная сцена недавно разыгралась в Кассарии, – итак, юный Саланзерп. Далеко ли вы собрались?
– Папа Ангус, – счастливо рассмеялся лейтенант. – Оставь свой начальственный тон. Ты у нас нынче частное лицо.
– Я подозреваю, что я к тому же и несчастное лицо, – проворчал тот.
– Приказать остаться дома ты нам уже не можешь, – объяснил Уизбек. – А упросить тебе не удастся. Убеждать даже не пытайся. Ты что, правда веришь, что мы тебя покинем?
– Поехали, поехали, – поддакнул Эмс. – Это что, завещание? В чью пользу? В мою? Про коня написать не забыл? А попросить, чтобы я не отказывал кассарийцам в мелких безделушках, если они вдруг решат взять их на память? Нет? Хорошо. Спрячь, потом на привале почитаем, вместе посмеемся.
– Я не тронусь с места, пока мне кто-нибудь не объяснит, что происходит, – уперся Ангус.
Хотя он уже наверняка знал что.
– Дались тебе эти ненужные подробности, – отмахнулся Уизбек. – Ну, вступил я в должность главнокомандующего. Навестил твой, то бишь свой кабинет. Скажу откровенно – иногда следует бывать и во дворце, а то в твоих апартаментах царит сплошной мрак и запустение. Что еще? Распорядился перевесить ковры, отполировать стол и налить чернил в чернильницы. И первым делом подписал парочку приказов о предоставлении отпуска тем, кто хотел получить этот отпуск незамедлительно. Заодно подмахнул прошение о собственной отставке и засунул среди прочих бумаг. Если они спохватятся, может случиться большой конфуз.
– Вы хоть понимаете, куда я направляюсь?
– Не ты, а мы.
– Вы уверены, что здраво оцениваете ситуацию?
– Генерал, – сказал Райри Тинн, улыбаясь так, что его глаза сузились до щелочек, – давно хотел сказать тебе, да все как-то откладывал. Ты знаешь, что ты редкостный зануда?
– Едем, ребята заждались.
Капитан Ржалис ободряюще похлопал старого друга по плечу. Шутка ли сказать – терпеть выходки вчерашних подчиненных и не иметь возможности им возразить. Не всякий вынесет такой поворот судьбы. Эта мысль вполне логично породила следующую, и добрый Ржалис протянул Галармону свою знаменитую фляжку.
В полку поговаривали, что она заговоренная и туда спокойно умещается половина стандартного ведра. Заговоренная или нет, но капитан с ней никогда не расставался, и она никогда не бывала пустой.
Ангус приложился к фляге и сделал добрый глоток. Ему сразу полегчало. Он подумал, что, окажись сам на месте своих товарищей, ни за что не покинул бы их в трудную минуту. Что же дает ему право думать, что они могли поступить иначе?
Генерал считал, что в нем живет и ждет своего часа великий кулинар, а вот оратором себя не мнил. Красноречием он не страдал, в знаниях иностранных языков замечен не был. Словом, он ограничился крепким рукопожатием.
Немногочисленная прислуга собралась у ворот, по старой традиции провожая своего хозяина в дорогу. Плакала няня, беспрерывно кланялся желвацинский повар, привезенный из давнего похода, и успокаивающе махал верный конюх.
Генерал тронул коленями коня. Послушное животное переступило стройными ногами и вышло за ворота.
Мы забыли сказать, что чуждый светских условностей рыцарь, жизнь которого большей частью проходила далеко от столицы, обитал в небольшом уютном особнячке на краю старого парка. Место тут было тихое и немноголюдное, а вымощенная голубыми плитами площадь с милым фонтанчиком – постоянно пуста. Разве что гуляли по ней толстые, довольные жизнью пухнапейчики, которых здесь почти никто не беспокоил.
Но сейчас Галармону показалось, что глаза его подводят. Привычной площади за воротами он не обнаружил. Свободного места не нашлось ни пяди, бесплотный призрак и тот вынужден был бы протискиваться между всадниками – так плотно они стояли.
Стройные ряды закованных в серебряную броню шеннанзинских рыцарей, лучшая тяжелая кавалерия западных земель выстроилась перед своим генералом. Полк смотрелся как на королевском параде. Сверкали щиты, украшенные фамильными гербами; едва слышно бряцало оружие; звякала конская упряжь. И трепетал на ветру треугольный флажок – золотой лев на небесно-голубом поле, – известный далеко за пределами Тиронги.
– Что это? – спросил потрясенный Галармон.
И полковник Уизбек Райри Тинн, лихо отдав ему честь, отвечал громко и четко, как отвечал обычно в строю:
– Отпускники!
ГЛАВА 11
– Это всегда так или только в самом начале? – спросил Такангор, щедрою рукою наливая генералу полную кружку мугагского.
– Что именно?
– Ну, вот тосковал по сражениям, с удовольствием вспоминал, а как наладилась новая война, так сразу поник духом. Нет, я сам искренне рад – а то застоялся, как конь в стойле. Но за других переживаю. Милорд Зелг бегает по замку встопорщенный, Карлюза с Левалесой в герои намылились – не удержать мальцов. А куда им против демонов? Уши навыпуск, глаза навыкат. Кажется, вот только что делал смотр войскам, чтобы помутузить вашу армию, и снова нужно отрывать всех от семьи, от любимого дела. Неуютно на душе.
И минотавр приложил руки к животу, определяя положение собственной души.
– Всегда, – мурлыкнул опытный Галармон, наслаждаясь волшебным напитком. – Причем постоянно кажется, что вот еще чуть-чуть, и привыкнешь, притерпишься. Ан нет, все как в первый раз. За себя не так страшно, как за подчиненных. И думать об этом нельзя. Категорически запрещено, иначе проиграешь сражение. Как говаривал дед Агига: не разбив чьих-нибудь яиц, не сделаешь яичницы. И не думать об этом тоже невозможно. Вот такие пироги.
– Податься, что ли, в странствующие рыцари? – вздохнул добрый Такангор. – Маменька как-то обмолвились, что папенька долгое время работал странствующим рыцарем. Слава, конечно, не та, но и отвечать нужно только за себя, что не в пример легче.
– А кто будет отвечать за них? – И Ангус мотнул головой в сторону окна, за которым обитатели замка, как умели, готовились к войне.
Кехертус, как заведенный, ткал шатры. Ему внезапно пришло на ум, что в обществе демонов просто неприлично появляться без шикарных шатров из изысканной шелковой паутины. Дядя Гигапонт помогал племяннику, взяв на себя самую сложную, кропотливую работу вышивальщика.
Карлюза с Левалесой бубнили заклинания. Ветераны «Великой Тякюсении» отрабатывали боевые приемы под началом полковника Уизбека и капитана Ржалиса. Эмс Саланзерп тренировал кавалеристов и кентавров на той самой равнине, где они познакомились, приучая их действовать сплоченно и слаженно. Кентавры, в свою очередь, учили рыцарей распивать горячительные напитки на всем скаку, без отрыва, так сказать, от основного занятия.
Мардамон доводил серповидный нож до идеального состояния.
Остальных не было видно с вершины башни, где прославленные генералы закатили маленький междусобойчик, но они наверняка знали, что каждый житель Кассарии собирается внести свою скромную лепту в благородное дело борьбы с Князем Тьмы.
– Да, – кивнул Такангор, опрокидывая в себя кувшин под восхищенным взглядом коллеги. – Кто-то должен. Иначе они примутся наперебой заниматься благородным самопожертвованием и художественным плетением корзиночек. А нужно жертвовать противником и заняться производством вражеских флагов.
– Это еще зачем?
– Как зачем? – изумился практичный минотавр. – Всех великих воинов принято отправлять в последний путь, укрыв флагом. Откроем палаточку с погребальными принадлежностями прямо у подножия горы. Место я уже присмотрел. Очень удобно: и на безопасном расстоянии, и недалеко от поля битвы. Нужно только разнообразить товар. Набуцкаем сотенку демонов, от покупателей не будет отбоя. В первый день окупим все затраты. И дядя Гигапонт опять же при деле.
– Даже боюсь думать, что будет, если мы проиграем эту войну, – признался Ангус.
– Это не беда, – заявил минотавр. – Обращусь к маменьке и начнем по новой. Тогда поглядим, что они запоют.
Если мы проиграем эту войну, я начну другую, под фамилией своей жены.
Моше Даян
– Вы думаете?
– Я не думаю. – Такангор уставился на собеседника алым глазом. – Я уверен. Но с кирпича в рукаве приличные люди войну не начинают. Давайте дадим им шанс.
Он собрался сказать что-то еще, но в люке появилась голова призрака с выпученными глазами. Казалось, его кто-то напугал.
– Прошу прощения, милорды. Милорд Такангор! – молвил призрак. – Вас желает видеть дама Цица.
* * *
Зелг выбирал необходимый минимум из книги заклинаний против демонов под названием «Справочник культурного диалога» под чутким руководством Думгара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57