– Иногда. Но временами мне хочется, чтобы он находился ближе.
– Никогда не задумывался о том, чтобы переехать к нему?
На лице мальчика появилась озабоченность.
– Это убило бы маму. Она ни за что не смогла бы с этим смириться.
– Иногда приходиться делать то, что не понравится другим.
– Я думал об этом.
Сейбр усмехнулся.
– Не слишком напрягай мозги. И не тоскуй.
– Я скучаю по маме и папе. Очень хочется, чтобы у них все было хорошо.
Услышанного Сейбру было достаточно. Мальчик умиротворен. С ним проблем не возникнет, по крайней мере в течение ближайших часов, а этого времени Сейбру было вполне достаточно. А то, как поведет себя Гари Малоун затем, его уже не волновало. Поэтому он шагнул к двери, сказав напоследок:
– Тебе не о чем беспокоиться. Я уверен, скоро все это закончится.
Малоун стоял на улице Эльсинора и наблюдал за кафе, двери которого то впускали, то выпускали посетителей. Интересующий его человек сидел за столиком и потягивал из кружки то ли чай, то ли кофе. Пэм, подумалось Малоуну, уже, наверное, пригнала машину и ждет его возле трамвайной остановки. Хорошо бы так оно и было. Когда этот человек сделает свой следующий шаг, они с Пэм должны быть готовы. У них будет только один шанс. Если хозяева или помощники убийцы находятся где-то поблизости, выйти на них можно только через него.
Появление в Дании Пэм выбило Малоуна из колеи. Впрочем, она всегда производила на него именно такой эффект. Когда-то их связывали любовь и взаимное уважение – по крайней мере так полагал Малоун. Теперь единственным общим, что у них осталось, был Гари.
Он помимо желания вспомнил, как в августе Пэм открыла ему правду относительно Гари.
– И после того, как ты годами лгала мне, ты хочешь, чтобы я был с тобой честен?
– Годы назад ты тоже не был святым, Коттон.
– Именно по этой причине ты превратила мою жизнь в преисподнюю.
Она пожала плечами.
– С моей стороны было бы неосмотрительным признаться тебе в этом. Но, учитывая то, как складывались наши отношения, я полагала, что тебе все равно.
– Я сам все рассказал тебе.
– Нет, Коттон, я подловила тебя.
– Но ты заставляла меня думать, что Гари – мой.
– Он и есть твой. Во всем, за исключением крови.
– По-твоему, это достаточное объяснение?
– Мне ни чему что-либо объяснять и оправдываться. Я всего лишь хотела, чтобы ты знал правду. Вот только надо было сказать тебе об этом год назад, когда мы развелись.
– Откуда ты знаешь, что он не мой сын?
– Если хочешь убедиться в этом, сдай анализы, а лично меня это не волнует. Просто знай, что ты не отец Гари, и делай с этой информацией что хочешь.
– А он об этом знает?
– Конечно же нет! От меня он об этом никогда не узнает, а в остальном – это ваше с ним дело.
Малоун до сих пор ощущал гнев, захлестнувший его тогда. Пэм же в течение всего этого разговора оставалась холодной как лед. Как же разительно они отличались друг от друга! Возможно, в этом и крылась причина того, что они больше не были вместе. Малоун рано потерял отца, мальчика воспитала боготворившая его мать. Детство же Пэм было наполнено беспрерывной суматохой. Ее мать, заведующая детским садом, была взбалмошной женщиной с противоречивыми эмоциями, которая даже не единожды, а дважды умудрилась промотать семейные сбережения. Ее страстью была астрология, и она слушала каждого шарлатана как божество, не в силах понять, что он говорит ей именно то, что она хочет слышать. Отец Пэм был под стать ее матери – такой же чудной и живущий в каком-то своем, особом мире. Радиоуправляемые модели самолетов интересовали его гораздо больше, чем жена и трое детей. Он проработал сорок лет на фабрике по производству мороженого, но не продвинулся выше должности менеджера средней руки. Верность смешалась в его душе с обманчивым чувством удовлетворенности своей жизнью. Этот человек был тестем Малоуна до того дня, когда привычка выкуривать по три пачки сигарет в день не заставила его сердце остановиться.
До того времени, как они познакомились, Пэм не была знакома с любовью и ощущением надежности. Обделенная эмоционально, но требовательная к другим, она всегда получала меньше того, что ей хотелось. Когда же ее призывали взглянуть в глаза реальности, она начинала злиться. Неудачный опыт других женщин, рано вышедших замуж, только доказывал мнение, в котором она укреплялась все прочнее: надеяться нельзя ни на кого – ни на матерей, ни на отцов, ни на братьев и сестер, ни на мужей. Все они подводят.
Поэтому подвела и она. Нажила ребенка на стороне и утаила это от мужа. Видимо, она до сих пор расплачивалась за тот свой поступок.
Ему следовало дать ей некоторое послабление, но для любой сделки нужны двое, а она – по крайней мере до сегодняшнего дня – не желала договариваться.
Стрелок за витриной пропал, и Малоун вновь обратил все свое внимание к кафе. Он видел, как, выйдя на улицу, мужчина подошел к своей машине, сел в нее и уехал. Оставив свой наблюдательный пост, Малоун кинулся к аллее и сразу увидел Пэм. Перебежав через дорогу, он открыл дверь и плюхнулся на пассажирское сиденье.
– Заводи и поехали! – бросил он.
– Я? А почему ты сам не сядешь за руль?
– Нет времени! Вон он, уже едет!
Малоун видел, как грязный «вольво» выезжает на шоссе, тянувшееся параллельно морю, и набирает скорость.
– Давай же, езжай! – поторопил он бывшую жену. Не произнеся больше ни слова, она подчинилась.
Джордж Хаддад вошел в свою лондонскую квартиру. После поездки в Бейнбридж-холл он, как обычно, находился в расстроенных чувствах, поэтому, проигнорировав компьютер, сигнализирующий, что в электронной почте имеются непрочитанные сообщения, уселся за кухонный стол.
Вот уже пять лет он оставался мертвым. Знать, но не знать. Понимать и в то же время находиться в тупике.
Хаддад с горечью покачал головой. Ну что за дилемма!
Он огляделся. Вид этого жилья, раньше неизменно вдохновлявший и очищавший его, теперь утратил свою магию. Время пришло. То, что знал он, должны узнать другие. Он должен подарить это откровение каждой душе, растоптанной накбой, – всем тем, у кого была отобрана их земля и жилище. И – евреям, перед которыми он был в долгу.
Право на правду имели все.
В первый раз, три месяца назад, у него это не получилось, поэтому вчера он снова потянулся к телефону.
Теперь, уже в третий раз, он набрал номер международной связи.
Малоун смотрел на дорогу, а Пэм тем временем все сильнее давила на газ. Машина летела по прибрежному шоссе на юг, по направлению к Копенгагену. От «вольво» их отделяло примерно полмили. Малоун позволил нескольким машинам вклиниться между ними и постоянно предупреждал Пэм, чтобы она не подъезжала слишком близко.
– Я не шпион! – проговорила Пэм, не отводя глаз от шоссе. – У меня такое в первый раз!
– Разве на юридическом факультете этому не учат?
– Нет, Коттон! Этому учили тебя в твоей шпионской школе!
– Какая жалость, что такой шпионской школы не существует! Мне приходилось учиться всему этому уже в деле.
«Вольво» поехал быстрее, и Малоун подумал: уж не заметил ли стрелок погоню? Но затем он понял: машина всего лишь пытается обогнать другую. Пэм тоже попыталась прибавить газу, чтобы не отстать.
– Не надо! – жестко сказал Малоун. – Если он проверяется, то это особый прием с целью выяснить, нет ли за ним «хвоста». Я его вижу, так что езжай, как едешь.
– Я не сомневалась в том, что наука, полученная тобой в министерстве юстиции, окупится с лихвой.
Пытается шутить. Большая редкость для нее. Но Малоун оценил эту попытку снять напряжение. Он надеялся, что слежка принесет свои плоды. Гари должен находиться где-то поблизости. Ему нужен только один шанс, чтобы спасти мальчика!
Вскоре они добрались до пригородов датской столицы. Начались пробки. Теперь поток автомобилей тащился со скоростью черепахи. Стрелок маневрировал на запруженных улицах Шарлоттенлунда, въезжая в северные районы Копенгагена. Прямо перед королевским дворцом «вольво» повернул на запад и углубился в дебри городских кварталов.
– Будь осторожнее, – предупредил экс-супругу Малоун. – Здесь ему будет легче нас заметить. Держи дистанцию.
Пэм сбросила скорость. Этот район был хорошо знаком Малоуну. Замок Розенборг, где веками выставлялись на всеобщее обозрение сокровища короны, располагался всего в нескольких кварталах отсюда, возвышаясь рядом с ботаническими садами.
– Он направляется в какое-то определенное место, – проговорил Малоун. – Все эти дома похожи друг на друга, поэтому, чтобы сориентироваться здесь, нужно знать точный адрес.
Еще три поворота – и «вольво» замедлил скорость у обсаженной деревьями лужайки. Малоун велел Пэм притормозить на углу и стал смотреть, как враг въезжает на подъездную дорожку.
– Припаркуйся у тротуара, – велел он, указав рукой нужное ему место. – Когда машина остановилась, он достал «беретту» и взглянул на Пэм. – Оставайся здесь! Не смей двигаться с места! Задача может оказаться очень непростой – и без крови, возможно, не обойдется, – а я не могу спасать вас с Гари одновременно.
– Думаешь, он здесь?
– Вполне возможно.
Малоун надеялся, что в этот решающий момент бывшая жена не станет невыносимой, как бывало раньше.
– Хорошо, я буду ждать тебя здесь.
Малоун начал выбираться из машины. Женщина схватила его за руку. Схватила крепко, но без злобы. Малоун буквально физически ощутил, как через ее ладонь в его тело вливается бешеная энергия.
– Если он здесь, верни его, – взмолилась она.
15
Вашингтон, округ Колумбия, 7.20
Стефани была рада тому, что Ларри Дейли наконец ушел. С каждой новой встречей этот человек нравился ей все меньше.
– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – спросил Грин.
– Мне ясно одно. Дейли понятия не имеет о том, кого называют Александрийским Звеном. Он знает только про Джорджа Хаддада и надеется на то, что тому что-то известно.
– Почему ты так решила?
– Если бы он знал, то не стал бы терять на нас время.
– Чтобы найти Хаддада, ему необходим Малоун.
– Кто сказал, что Хаддад нужен, чтобы связать все концы воедино? Если секретные файлы содержали исчерпывающую информацию, ему не понадобится терять время на Хаддада. Он просто наймет несколько светлых голов, выяснит, в чем дело, и – вперед! – Стефани покачала головой. – Дейли – мастер пудрить мозги. Именно это он только что сделал с нами. Ему нужен Коттон, чтобы найти Хаддада. Дейли не знает, где находится его берлога, но стремится найти ее, поскольку полагает, что у араба есть необходимые ему ответы.
Грин откинулся на спинку кресла. Весь его вид выдавал возбуждение. Стефани уже начала подозревать, что недооценила этого выходца из Новой Англии. Он ополчился против Дейли, встав на ее сторону, и даже пригрозил уволиться, если Белый дом уволит ее.
– Политика – грязное дело, – пробормотал Грин. – Президент уже превратился в «хромую утку». Стоящие перед ним задачи ясны. Его время истекает, он должен оставить след в истории, отметиться в школьных учебниках, и люди вроде Дейли лезут из кожи вон, чтобы добиться этого. Я согласен с тобой. Он приехал сюда, чтобы вытянуть из нас максимум информации. Но что она ему даст? Этого я не понимаю.
– Вполне возможно, что саудовцы и израильтяне совместно преследовали эту цель пять лет назад.
– Важное соображение! Израильтянам причуды несвойственны. Что-то заставило и тех и других возжаждать смерти Хаддада.
– Коттон оказался в очень сложном положении, – проговорила она. – Его сын в смертельной опасности, а сам Малоун не может получить от нас никакой помощи. Получается, что мы сидим сложа руки и смотрим, как его прессуют!
– Я думаю, Дейли знает, с кем имеет дело. Этот план был разработан в деталях, и над ним трудилось немало специалистов.
– Да, – согласилась Стефани, – с чиновниками всегда так. Они считают, что можно решить любую проблему – не мытьем, так катаньем.
В кармане Стефани ожил сотовый телефон, установленный на режим вибросигнала. Она ответила, послушала несколько секунд, а потом отключила трубку и произнесла:
– Я только что потеряла агента. Человека, которого послала к Малоуну. Его убили в замке Кронборг.
Грин не произнес ни слова.
Глаза Стефани налились болью.
– У Ли Дюранта остались жена и дети.
– Есть какие-нибудь известия от Малоуна?
Она отрицательно покачала головой.
– Ни слова.
– Может, ты была права и нам стоит привлечь другие ведомства?
У Стефани перехватило горло.
– Это не поможет. Надо действовать каким-то другим путем.
Грин сидел, плотно сжав губы и не мигая. По его виду можно было решить, что он знает, как надо действовать.
– Я намерена помочь Малоуну! – решительно заявила Стефани.
– А что ты можешь сделать? Ты ведь не оперативник.
Стефани помнила, что не так давно во Франции Малоун сказал ей почти те же самые слова, но тогда она справилась с задачей вполне успешно.
– Я сама обращусь за помощью. У меня много друзей, которые многим мне обязаны.
– Я тоже могу помочь.
– Мне не хочется вовлекать тебя в это.
– Но я уже вовлечен.
– Ты все равно ничего не сможешь сделать.
– Возможно, мне удастся тебя удивить.
– А что в таком случае предпримет Дейли? Нам неизвестно, кто его союзники. Лучше я попытаюсь действовать скрытно, а ты оставайся вне игры.
На лице Грина ничего не отразилось.
– Как насчет сегодняшнего совещания на Капитолийском холме?
– Я схожу туда. Это успокоит Дейли.
– Я же прикрою тебя как смогу.
Ее губы тронула улыбка.
– Знаешь, возможно, эти несколько часов были лучшими из всех, которые мы когда-либо проводили вместе. Да, мне жаль, что таких часов не было больше.
– Мне тоже, – откликнулась женщина, – но у меня есть друг, и я обязана ему помочь.
16
Малоун выбрался из машины и стал осторожно подкрадываться к дому, возле которого стоял «вольво». Со стороны фасада он подойти не мог – там было слишком много окон и никакого укрытия, поэтому он зашел на соседний участок и по заросшей травой дорожке направился к двери заднего входа.
Эта часть Копенгагена напоминала квартал, в котором Малоун раньше жил в Атланте:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59