– Всего лишь царапина.
Правая рука Пэм вновь легла на раненое плечо.
– Благодарю за диагноз.
– У меня имеется некоторый опыт в таких делах.
Ее взгляд смягчился. Женщина поняла, что он имеет в виду.
– Нам нужно уходить, – проговорил Малоун.
Ее лицо снова скривилось от боли.
– Но я истекаю кровью!
– Соберись. Выбора нет.
Он помог ей встать на ноги.
– Черт побери, Коттон!
– Я понимаю, больно, однако если бы ты осталась в квартире, как я просил…
Вдалеке послышался вой сирен.
– Мы должны убираться отсюда. Но сначала нужно кое-что сделать.
Пэм, похоже, удалось взять себя в руки, и он повел ее внутрь здания. Сирены звучали уже ближе.
– Зачем мы возвращаемся? – спросила Пэм, когда они добрались до площадки третьего этажа.
А дело было в том, что Малоун вспомнил слова, сказанные Хаддадом перед тем, как началась стрельба: «Ты многому меня научил. Я помню все твои уроки и до последнего дня старался следовать им неотступно. В том числе и относительно того, как сберечь самое важное». Когда Малоун спрятал Хаддада, он научил его держать все самое важное в собранном виде и наготове – на тот случай, если придется спешно спасаться бегством. Теперь настало время проверить, усвоил ли Хаддад эту науку.
Они вошли в квартиру.
– Отправляйся на кухню и найди чистое полотенце, – сказал он, – а я пока займусь делами.
У них в запасе оставалось две или три минуты.
Малоун кинулся в спальню. Пол тесной, не больше его собственной спальни в Копенгагене, комнаты был завален давно не читанными книгами и бумагами, постель была не убрана, прикроватные тумбочки и шкафчики напоминали лотки на блошином рынке. Стены и здесь были увешаны картами Израиля – старинными и современными, но рассматривать их у Малоуна не было времени.
Надеясь на то, что инстинкт не подвел его, Малоун опустился на колени и стал шарить рукой под кроватью.
Хаддад звонил на Ближний Восток, зная, что возмездие последует незамедлительно. А когда неизбежное случилось, он не стал уклоняться от схватки, а, наоборот, первым бросился в нее, заранее зная, что ему не выиграть.
Что сказал его друг? «Я знал, что ты придешь». Как глупо! Хаддаду не было никакой нужды приносить себя в жертву. Видимо, старику на протяжении многих десятилетий действительно не давала покоя мысль о когда-то убитом им человеке.
«Это был мой долг по отношению к Хранителю, которого я застрелил. Теперь моя совесть чиста».
Это Малоуну было понятно.
Его рука что-то нащупала. Он ухватил это и вытащил из-под кровати. Предмет оказался кожаным ранцем. Торопливо расстегнув застежки, Малоун обнаружил внутри книгу, три блокнота на спиральной проволоке и четыре свернутые карты. Оставалось надеяться лишь на то, что из всей хранящейся в квартире информации эта была самая важная.
А вот теперь действительно надо было срочно делать ноги.
Малоун кинулся обратно в гостиную. Пэм, прижимая к раненому плечу полотенце, вышла из кухни.
– Коттон… – проговорила она, и в ее голосе он уловил вопросительные интонации.
– Не сейчас!
Закинув ранец на плечо, он вытащил ее из квартиры, успев перед этим взять шаль, лежавшую на спинке кресла. Они поспешно спустились по лестнице.
– Как твое плечо? – спросил Малоун, когда они вышли на тротуар.
– Жить буду, – ответила женщина. – Послушай, Коттон…
Сирены надрывались уже в квартале от дома. Он набросил шаль на плечи Пэм, чтобы скрыть рану.
Неторопливо, чтобы не привлекать внимание окружающих, они двинулись по улице.
– Прижимай полотенце к плечу, – сказал он.
Через сотню футов они вышли на бульвар, окунувшись в водоворот незнакомых лиц, с трудом удерживаясь от того, чтобы перейти на бег. Оглянувшись, Малоун увидел машины с проблесковыми маячками, затормозившие перед домом Хаддада.
– Коттон?
– Я знаю! Не будем терять время!
Он действительно знал, о чем хотела спросить его Пэм. Он тоже заметил это, когда они вернулись в квартиру. Ни на стене, ни на полу не было следов крови. Не было удушающего порохового запаха смерти.
Тела Евы и Джорджа Хаддада бесследно исчезли.
27
Долина Рейна, 17.15
Сейбр скользил взглядом по высоким берегам реки, вдоль которой тянулась автострада. Эти места изобиловали лиственными лесами, а по склонам холмов спускались виноградники. На протяжении почти семисот лет на самых высоких точках здешних мест стояли крепости Пфальц, Рейнштайн, Зоонек. Миновав коварный изгиб реки у возвышающейся на 194 метра над восточным берегом скалы Лорелеи – опаснейшее место, где испокон веку гибли корабли, – Сейбр увидел круглую башню крепости Бург Катц. Дальше можно было различить темно-желтые, сложенные двести лет назад известняковые стены замка Штольценфельс. Через несколько минут на горизонте показался конечный пункт его путешествия, легко узнаваемые очертания Марксбурга.
Сейбр выехал из Ротенбурга два часа назад и ехал с постоянной скоростью в девяносто миль в час, сбавив ее, только когда проезжал через пригороды Франкфурта, где он попал в обычные для немецкого полудня автомобильные пробки. Оттуда к Кельну вели две дороги: автострада А60 и двухполосное шоссе номер 9, тянущееся вдоль Рейна. Для первой половины пути Сейбр выбрал последнее, но оставшуюся дистанцию собирался проехать по автобану. Поэтому теперь, бросив последний взгляд на средневековые замки, он сбавил скорость и свернул на ответвление, отмеченное голубыми полосками. Это был выезд на шоссе А60.
Оказавшись на скоростной автотрассе, Сейбр перестроился в крайний левый ряд и дал полную скорость. Взятый напрокат «БМВ» взревел и ракетой понесся вперед. По обе стороны дороги тянулись пасторальные пейзажи: холмы, рощи и пастбища.
Он посмотрел в зеркало заднего вида.
«Хвост», серебристый «мерседес», оставался там же, где и был, – на приличном расстоянии, за три машины от него. «Мерседес» мог бы легко оказаться незамеченным, но только не для Сейбра. Он ожидал преследователей, и они не разочаровали, увязавшись за ним от самого Ротенбурга. Интересно, подумалось ему, обнаружили уже тело Ионы в «Баумейстерхаусе»? Смерть Ионы избавила израильтян как минимум от одной проблемы: предательство на Ближнем Востоке неизбежно каралось смертью. С другой стороны, евреи утратили возможность допросить предателя и это могло их разозлить.
Ему нравились немецкие автобаны: отведенные специально для них три широкие полосы, редкие повороты, идеальное дорожное покрытие. Все условия, чтобы гнать и при этом думать о своем. Дорожный знак сообщил Сейбру, что до Кельна осталось восемьдесят два километра. Он прекрасно знал, где находится: к югу от Кобленца и в пятнадцати километрах от Рейна. Он приближался к реке Мозель. Сейбр перестроился в другой ряд.
И посмотрел на четыре других машины, появившихся позади «мерседеса». Наконец-то!
Вот уже девять лет он по приказу Синего Кресла искал Александрийскую библиотеку. Старик был одержим этой идеей. Поначалу Сейбр относился к предприятию с глубочайшим скепсисом, но чем больше он узнавал, тем больше укреплялся во мнении, что цель не такая уж утопическая. А в последнее время он в этом окончательно убедился. Если к ее достижению стремятся израильтяне, это уже о чем-то говорит, а уж Альфред Херманн точно не двинулся умом.
Сейбр успел узнать многое. И теперь пришло время использовать это знание. Для себя.
Он уже давно почувствовал, что это дело может оказаться тем самым шансом, который жизнь предлагает человеку только раз. Оставалось рассчитывать лишь на то, что Коттон Малоун окажется достаточно оборотистым парнем и сумеет сделать «козью морду» израильтянам – что бы они против него ни задумали. Евреи действуют быстро. Они всегда были такими. Но из того, что Сейбр слышал и видел, он знал, что Малоун тоже профи, хоть и в отставке. Он справится с ситуацией.
Впереди появился виадук.
Одна из машин, следовавших за «мерседесом», перестроилась в другой ряд, затем сделала тот же маневр в обратном порядке и оказалась впереди «мерседеса». Две другие машины, увеличив скорость, оказались по его бокам, взяв машину «в коробочку». Последний автомобиль из свиты Сейбра ударил «мерседес» в бампер.
Они въезжали на мост. До него оставалось меньше мили. Слева, в пропасти глубиной в четыреста футов, текла река Мозель. В точности так, как инструктировал своих наемников Сейбр, передняя машина резко затормозила. Водитель «мерседеса» отреагировал так, как только и мог отреагировать, – вдавил в пол педаль тормоза. В тот же самый момент левая машина ударила в бок «мерседеса», а задняя врезалась в его бампер, придав жертве добавочное ускорение. Комбинация этих ударов швырнула «мерседес» на металлическую дорожную ограду и перебросила через нее.
Через несколько секунд машина превратилась в огненный шар.
Сейбр думал о том, что происходило в «мерседесе» за короткие секунды до катастрофы. Наверняка после первого удара водитель и пассажиры пытались отстегнуть ремни безопасности. Но это им не удалось. Не было времени. Поскольку падение машины с высоты четырехсот футов заняло всего лишь несколько секунд, а удар о водную поверхность был сродни столкновению с асфальтом. Никто не мог уцелеть. Ледяная вода мгновенно схватила новую жертву и отправила ее на илистое дно – туда, откуда течение со временем перетащит ее в русло еще более быстрого Рейна.
Четыре машины обогнали Сейбра, и водитель последней махнул ему рукой. Сейбр тоже ответил взмахом руки. Эти мужики туповаты, но они честно отработали каждый заплаченный им евро.
Сейбр ехал дальше. В Кельн.
Израильтяне разберутся в произошедшем не раньше чем через несколько дней. Проблема Сейбра сгинула в сортире ротенбургского ресторана, а группа еврейских агентов нашла свое последнее пристанище на дне Мозеля. Установили ли они его личность? Вряд ли. Если бы они знали, кто он такой, зачем было его фотографировать? Нет, он по-прежнему оставался «темной лошадкой».
А вот многих вскоре ожидает головная боль. Сначала – в Израиле, потом и в Австрии.
Мысль об этом доставляла ему удовольствие.
Настало время превратить хаос в порядок.
28
Вашингтон, округ Колумбия
В мозгу Стефани вертелась только одна мысль: как собирается действовать ее новая компаньонка? Или партнерша, сотрудница, подруга – как ее теперь называть?
Кассиопея Витт была умна, богата и отважна. Она умела постоять за себя в любых, даже самых отчаянных ситуациях. А все потому, что умела мыслить наперед.
– Ну и как же мы выберемся отсюда? – на бегу спросила Стефани.
– У тебя есть какие-нибудь предложения?
У Стефани кое-какие соображения имелись, но она предпочла оставить их при себе.
– Ведь это ты появилась из ниоткуда.
Кассиопея улыбнулась.
– А ты будто не поняла, откуда растут уши! И чьи они.
– Нас пасут, как овец. Надеюсь, ты это понимаешь.
Впереди, на западном конце бульвара, появились очертания мемориала Линкольна. Отход в южную сторону преграждал Зеркальный пруд, на северной стороне виднелись высокие деревья, растущие вдоль оживленного бульвара.
– Вопреки вашему с Хенриком мнению, я не беспомощная овца, – сказала Стефани. – На авеню Конституции стоит машина, в которой находятся двое моих агентов. Перед тем как ты появилась, я нажала на тревожную кнопку, так что они вот-вот появятся.
– У меня для тебя хреновые новости. Эти двое парней свалили.
– Что значит «свалили»?
– А то и значит. Уехали. Умотали. Слиняли. Аккурат после того, как ты уселась на скамейку рядом с Диксон.
Бульвар закончился, упершись в монумент Линкольна. Стефани оглянулась. Их преследователи исчезли.
– Похоже, мы оказались именно в том месте, куда нас и гнали.
Со стороны улицы Независимости, рыча мотором, выехало такси.
– Самое время! – буркнула Кассиопея и взмахнула рукой с черным платком.
Такси затормозило, и обе женщины влезли в машину.
– Я же звонила несколько минут назад! – раздраженно сказала Кассиопея водителю. – А теперь езжай вперед. Куда угодно. Мы скажем, где и когда нас высадить.
Такси сорвалось с места.
Стефани сунула руку в карман и, достав сотовый телефон, набрала номер одного из двух своих агентов, которые должны были обеспечивать ей прикрытие. Теперь этих двоих ожидало увольнение.
– Почему вы меня тут бросили? – со зловещим спокойствием в голосе спросила она, когда на том конце ответили на вызов.
– Нам приказали покинуть позицию, – ответил мужчина.
– Ваш начальник – я. Кто посмел противоречить моим приказам?
– Ваш босс.
Вот это уже становилось интересным!
– И кто же именно?
– Генеральный прокурор. Брент Грин лично вышел с нами на связь и отозвал нас.
Малоун бросил ранец, который забрал в квартире Джорджа Хаддада, на кровать гостиничного номера. Они с Пэм находились в отеле, расположенном неподалеку от Гайд-парка. Это оживленное место было ему хорошо знакомо, и выбрал он его не наобум, а потому, что помнил: нигде не спрячешься лучше, чем в толпе. Его также устраивало наличие рядом с гостиницей аптеки. Там Малоун купил марлю, антисептик и бинты.
– Я должен обработать твое плечо, – сказал он.
– О чем это ты? Мне нужно в больницу.
– Хотел бы я, чтобы все было так просто!
Он присел на кровать рядом с Пэм.
– Если бы ты осталась в квартире, как я тебе велел, ничего этого бы не случилось.
– Я подумала, что ты нуждаешься в помощи. Ты ведь собирался убить того человека?
– Ты что, не понимаешь, Пэм? Тебе было недостаточно того, что на твоих глазах погиб Джордж? Эти сукины дети чрезвычайно опасны, они стреляют не раздумывая.
– Я спустилась, чтобы помочь, – спокойно проговорила она.
И тут Малоун заметил в ее глазах то, чего не видел уже много лет. Искренность. У него сразу же возникло множество вопросов, которые ему не хотелось задавать и на которые Пэм уж точно не захочется отвечать.
– Врачи сообщат об огнестрельном ранении полиции, а нам эти осложнения ни к чему. – Малоун глубоко вздохнул. Он вымотался, он устал и не находил себе места от беспокойства. – Пэм, здесь задействовано много игроков. Ведь Гари похитили не израильтяне…
– Откуда ты знаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59