Его двенадцать сыновей стали родоначальниками различных племен – отсюда и пошли «двенадцать колен израилевых».
– Авраам является отцом всех трех главных религий мира, – говорил Хаддад, – ислама, иудаизма и христианства, хотя в каждой из них история его жизни рассказывается по-своему. Весь ближневосточный конфликт, который длится уже тысячи лет, представляет собой не более чем полемику относительно того, какое из этих толкований верно, какая из религий обладает священным правом на эти земли – арабы благодаря Измаилу, евреи благодаря Исааку или христиане благодаря Христу.
Малоун вспомнил библейский текст и продекламировал:
– «И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение; Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну, и благословятся в тебе все племена земные».
– Как убедительно ты произносишь эти слова! – сказала Пэм.
– Они очень важны, – ответил за Малоуна Хаддад. – Евреи считают, что они дают им исключительное право владеть Палестиной. Большую часть своей взрослой жизни я провел за изучением Библии. Это удивительная книга! И знаете, что отличает ее от других эпических повествований? В ней нет ни мистики, ни волшебства, она целиком сфокусирована на ответственности человека.
– А вы сами верите? – спросила Пэм.
– В религию? – Хаддад покачал головой. – Нет. Я слишком отчетливо вижу ее манипуляторский характер. В Бога? Это другое дело. Мне довелось на собственной шкуре испытать Его равнодушие. Я родился мусульманином, мусульманами были мой отец и дед. Но после войны в тысяча девятьсот сорок восьмом году на меня что-то нашло, и именно тогда Библия стала моей страстью. Я захотел прочитать первоначальный вариант, чтобы узнать ее подлинный смысл.
– Почему израильтяне хотят тебя убить? – в который уже раз спросил Малоун.
– Они потомки Авраама, те, кого Бог обещал благословить, прокляв при этом их врагов. В подтверждение этих слов миллионы людей умерли в течение веков, тысячи – за последние пятьдесят лет. Недавно, Коттон, я был вовлечен в дискуссию. Некий заносчивый тип в местном пабе доказывал мне, что Израиль имеет безусловное право на существование. В доказательство своей точки зрения он привел шесть доводов, каждый из которых опирался соответственно на археологию, историю, здравый смысл, гуманность, соображения безопасности и – для него это было главным – обещание. – Хаддад помолчал. – Библейское обещание, Коттон, Аврамов завет. На обещание, якобы данное Богом народу Израиля, о котором говорится в Книге Бытия.
Малоун ждал продолжения.
– А если это неправда?
Хаддад посмотрел на карту Израиля, а затем перевел взгляд на висевшую рядом карту Саудовской Аравии.
– Продолжайте, – проговорил новый голос.
Они обернулись.
У входной двери стоял низенький мужчина в очках и с большими залысинами, а рядом с ним – невысокая, плотно сбитая смуглолицая женщина. Оба держали в руках пистолеты с глушителями. Малоуну хватило одного взгляда на оружие, чтобы понять, на кого работают эти двое.
На Израиль.
24
Вашингтон, округ Колумбия, 9.50
Стефани закончила завтракать и махнула официанту, чтобы тот принес счет. Она находилась в ресторане рядом с Дюпон-Серкл, недалеко от своего отеля. На ноги уже была поставлена вся группа «Магеллан» и семь из ее двенадцати юристов. Убийство Ли Дюранта предоставило им всем достаточную мотивацию для активных действий, но столь бурная деятельность таила в себе и определенную опасность. О ней непременно станет известно другим разведывательным агентствам, а значит, Ларри Дейли окажется тут как тут. Ну и черт с ним! Малоун нуждается в ее помощи, и она не подведет его, как это произошло в прошлый раз.
Расплатившись по счету, она вышла на улицу, поймала такси и через четверть часа выбралась из машины на Семнадцатой улице, протянувшейся вдоль национального парка Молл. День был ясным и солнечным, женщина, которой Стефани позвонила два часа назад, уже сидела в тени деревьев, на скамейке у памятника жертвам Второй мировой войны. Эта длинноногая блондинка, как было известно Стефани, обладала редкостной проницательностью, так что с ней надо было держать ухо востро.
Стефани знала Хизер Диксон уже почти десять лет. Фамилия той досталась от мужа, брак с которым продлился совсем недолго. Сама она, имея израильское гражданство, была прикомандирована к североамериканской резидентуре Моссада. Они со Стефани работали и против общих врагов, и против друг друга, что неизбежно, когда речь идет об Израиле. Стефани надеялась, что сегодняшний разговор пройдет в дружеском русле.
– Рада видеть тебя, – сказала она, садясь на скамейку. Диксон была одета, как всегда, стильно: узкие золотисто-коричневые брюки, белая блузка и черная жилетка из букле.
– Когда ты звонила, у тебя был озабоченный голос.
– Я действительно озабочена. Мне нужно знать, чем так заинтересовал твое правительство Джордж Хаддад.
Беззаботный взгляд офицера израильской разведки стал колючим, миловидное лицо – серьезным и сосредоточенным.
– А ты времени даром не теряла.
– Ваши люди тоже. Последние несколько дней – только и разговоров, что о Хаддаде.
Стефани находилась в невыгодном положении. Связь с израильтянами поддерживал Ли Дюрант, но он погиб, не успев доложить о том, что ему удалось узнать.
– В чем заключается интерес американцев? – спросила Диксон.
– Пять лет назад один из моих агентов едва не погиб из-за Хаддада.
– И после этого вы спрятали палестинца. Приберегли его для себя и даже не позаботились о том, чтобы поставить в известность об этом своих союзников.
Наконец они добрались до самой сути дела.
– А вы не позаботились сообщить нам о том, что пытались взорвать его вместе с нашим агентом.
– Об этом мне ничего не известно. Но зато я знаю, что Хаддад всплыл на поверхность. И он нам нужен.
– Как и нам.
– Почему он для вас так важен?
Стефани не могла понять Диксон: то ли она вытягивает из нее информацию, то ли просто увиливает от ответа.
– Это ты скажи мне, Хизер, почему пять лет назад саудовцы бульдозерами сносили целые поселения на западе Аравийского полуострова? Почему Моссад взял на мушку Хаддада? – Она буравила подругу взглядом. – Почему он должен умереть?
На Малоуна накатила волна холодного фатализма. Все, кто работает в разведке, твердо помнили одно мудрое правило: никогда не пытайся обмануть израильтян! Малоун отступил от него, когда заставил Израиль поверить в то, что Хаддад погиб во время взрыва в кафе. Теперь пришло время платить по счетам. Ли Дюрант успел сказать перед смертью, что израильтяне в последнее время проявляют повышенную активность, но он ни словом не упомянул о том, что тайна и местонахождение Хаддада раскрыты, иначе Малоун ни за что не привез бы с собой Пэм.
– Вам следует запирать входную дверь, – проговорил незваный гость. – Мало ли кто может войти!
– У вас есть имя? – спросил Малоун.
– Можете называть меня Адам. А ее – Ева.
– Интересные имена для группы израильских убийц.
– Уб-бийц? – запинаясь от страха, переспросила Пэм. – О чем ты говоришь?
Малоун повернулся к бывшей жене.
– Они пришли, чтобы завершить дело, начатое пять лет назад. – Сказав это, Малоун посмотрел на Хаддада, который не выказывал никаких признаков растерянности или страха. – Что они пытаются похоронить?
– Правду, – ответил Хаддад.
– Мне об этом ничего не известно, – произнес Адам. – Я не политик, а наемник. Полученный мной приказ прост: ликвидировать. Вы должны понять меня, Малоун, вы раньше тоже были в этом бизнесе.
Да, Малоун все понимал, а вот про Пэм этого сказать было нельзя.
– Вы все сумасшедшие! – взорвалась она. – Выговорите об убийствах, как о заурядной работе!
– Но это действительно моя работа, – сказал Адам.
За время службы в группе «Магеллан» Малоун усвоил важный урок. Очень часто выживание зависит от умения правильно оценить момент и принять верное решение: что сейчас лучше – погонять или натянуть удила? Кинув взгляд на своего старого друга, закаленного воина, он увидел: Хаддад понимает, что пришло время делать тот же выбор.
– Мне очень жаль, – прошептал Малоун.
– Мне тоже, Коттон, но я сам сделал выбор, решив позвонить.
Он не ослышался?
– Ты кому-то звонил?
– Да. Первый раз – давно и дважды – недавно. На Западный берег.
– Но это же глупо, Джордж!
– Возможно. Однако я знал, что ты придешь.
– Рад за тебя. Лично я этого не знал и не собирался приходить.
Взгляд Хаддада стал напряженным и сосредоточенным.
– Ты многому меня научил. Я помню все твои уроки и до последнего дня старался неотступно следовать им. В том числе и относительно того, как сберечь самое важное. – Только что звеневший голос палестинца стал глухим и безжизненным.
– Сначала ты должен был позвонить мне.
Хаддад покачал головой.
– Это был мой долг по отношению к Хранителю, которого я застрелил. Теперь моя совесть чиста.
– Какое редкое животное! – сказал Адам. – Палестинец, обладающий совестью!
– И израильтянин – в роли наемного убийцы, – парировал Хаддад. – Но все мы такие, какие есть.
Мозг Малоуна мысленно перебирал варианты действий. Ведь надо было что-то предпринять! Но, словно прочитав мысли друга, Хаддад предостерег его словами:
– Ты сделал все, что мог. По крайней мере на сегодняшний день. Присмотри за ней, – кивнул он в сторону Пэм.
– Коттон, ты не можешь позволить им вот так просто взять и убить его! – с отчаянием в голосе прошептала Пэм.
– Зато он может, – с ноткой горечи проговорил Хаддад и, обращаясь к Адаму, спросил: – Будет ли мне позволено прочитать последнюю молитву?
Израильтянин слегка развел руками.
– Разве могу я отказать человеку в столь благочестивой просьбе! Прошу вас.
Хаддад подошел к одному из стоявших вдоль стены комодов и вновь повернулся к Адаму.
– Здесь у меня лежит подушка, на которую во время молитвы я преклоняю колени. Можно мне взять ее?
Адам пожал плечами.
Хаддад медленно выдвинул ящик и обеими руками вынул из него подушку малинового цвета. Затем старик подошел к окну.
Малоун, словно во сне, видел, как подушка вдруг начала падать на пол, а правая рука Хаддада пошла вверх, крепко сжимая пистолет.
Стефани ждала ответа на свой вопрос.
– Хаддад представляет собой угрозу для безопасности Израиля, – сказала Диксон. – Он был опасен для нас пять лет назад и продолжает оставаться таковым сегодня.
– Не потрудишься ли объяснить?
– Почему ты не спросишь об этом своих соотечественников-американцев, представляющих различные властные структуры?
Стефани хотелось уйти от этой темы, но она все же решила быть честной:
– Мнения разделились.
– И в каком лагере находишься ты?
– Мой бывший агент попал в беду. Я должна ему помочь.
– Коттон Малоун. Знаю. Но он отдавал себе отчет, во что ввязывается, когда прятал Хаддада.
– Зато его сын – ни при чем.
Диксон пожала плечами.
– Несколько моих друзей погибли от рук террористов.
– Звучит немного ханжески, тебе не кажется?
– Не кажется. Палестинцы не оставляют нам выбора в том, как вести себя по отношению к ним.
– Они делают то же самое, что делали евреи в сорок восьмом году, – не сдержалась Стефани.
Диксон фыркнула.
– Если бы я знала, что ты снова затеешь спор на эту тему, я бы не пришла.
Стефани было известно: Диксон не желает слышать о терроризме конца сороковых годов, который в основе своей был в большей степени еврейским, нежели арабским. Но она не собиралась давать подруге поблажек.
– Если хочешь, можем еще раз поговорить об отеле «Царь Давид».
В одном из крыльев этого иерусалимского отеля помещалась штаб-квартира британской администрации. После рейда в июле 1946 года в офис местного отделения Еврейского агентства, в ходе которого были изъяты документы весьма щекотливого содержания, боевики национальной военной организации «Эцель» ответили британцам взрывом бомбы. Погиб девяносто один человек, еще сорок пять были ранены. Пятнадцать погибших оказались евреями.
– Британцев предостерегали, – парировала Диксон. – Не наша вина, что они проигнорировали предупреждение.
– Так или эдак, но это был акт еврейского терроризма, направленный против англичан, – сказала Стефани. – Евреи хотели выдавить британцев и арабов из Палестины и шли ради этого на все. Точно так же, как на протяжении десятилетий действовали палестинцы.
Диксон потрясла головой.
– Мне осточертело выслушивать эту чушь! Накба – сущий анекдот! В сороковых годах арабы бежали из Палестины по собственной воле, потому что были напуганы до смерти. Первыми запаниковали богатые, остальные разъехались потому, что их об этом просили лидеры арабского мира. Они все искренне верили в то, что нас удастся сокрушить в течение нескольких недель. Сбежавшие удалились всего на несколько миль и ждали в соседних арабских государствах. И никто, включая тебя, даже не заикается о евреях, которых изгнали из этих самых арабских государств. – Диксон развела руками. – Так обстоят дела. И что же? Кому до них есть дело? Но зато арабов жалеют все, кому не лень. Ах, бедные арабы! Ах, какая трагедия!
– Отбери у человека землю, и он будет воевать с тобой до скончания века.
– Мы ничего ни у кого не отбирали. Мы купили эту землю, и большая ее часть в то время представляла собой болота и никому не нужное пространство, заросшее чертополохом. И кстати, восемьдесят процентов тех арабов, которые бежали, были крестьянами, кочевниками или бедуинами. Землевладельцы – те самые, которые подняли вой, – проживали в Бейруте, Каире и Лондоне.
Стефани уже доводилось слышать эти аргументы.
– Напевы израильской пропаганды не меняются.
– Все, что надо было сделать арабам, – это согласиться на резолюцию ООН тысяча девятьсот сорок седьмого года, которая призывала к образованию двух государств – арабского и еврейского. Так нет же! Ни в коем случае! Никаких компромиссов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59