Небо, точно прорвало. Тучи, те самые горьковские тучи,
наступали на город. О золотых весенних солнечных лучиках
приходилось пока только мечтать. Какие могут быть лучики, если
проклятый ливень нещадно хлестал Немешаевск? Все шло к тому,
что весь день будет пасмурным или, того хуже, дождливым.
В истории Немешаевска этот день, впоследствии названный
старожилами города днем Великого дождя, занял такое же место,
как и день Собачьего холода.
Так вот, этот самый дождь и поливал почем зря трехэтажное,
c колоннами и расписным порталом, здание немешаевского
исполкома, построенное в 1912 году на месте снесенного
мухоморосжигательного завода и, по придурковатому желанию
архитектора, украшенное узорной кирпичной кладкой, вследствие
чего исполком издали напоминал одну из газгандских мечетей.
Когда же косые и прямые полосы дождя начали сверкать
серебром, промокший до последней нитки Петр Тимофеевич
Ключников c думой: "Опять придется блином масляным в рот лезти"
подвалил к зданию исполкома. В исполкоме было тепло, но пахло
сыростью и ватерклозетом. Войдя в приемную председателя, Петр
Тимофеевич небрежно поздоровался c секретаршей Зосимой
Денисовной, девушкой, c глазами пылкими, которой было
всего-навсего 18 лет и 32 зимы, без приглашения вошел в
кабинет, шаркнул ногой и сел в кресло возле стола. Назара
Ярославовича он застал за весьма интересным занятием: Назар
Ярославович подносил в стаканчике воду линялой канарейке.
Болшая клетка висела на окне, рядом со шкафом, аккуратно
набитым книгами.
- А-а, Петр Тимофеевич?
- Наикрепчайшего вам здоровьица, многоуважаемый Назар
Ярославович!
- Не поет птица, не щебечет!
Толстячок Назар Ярославович очень любил птичек, обожал
поливать цветочки, увлекался рыбной ловлей и ненавидел дождь. В
исполкоме про него говорили так: "Наш председатель такая душка!
Наш председатель такая лапочка! Ай да человек, наш
председатель!"
- Дождь... что ей петь?!
- Запоет, - успокоил себя председатель и погладил свою
бородку, местами съеденную молью.
Канарейку звали Вовкой. Вовка на самом деле был самкой,
поэтому петь не умел.
Назар Ярославович протяжно свистнул. Серенькая головка
завертелась и наклонилась вниз, после чего птичка пискнула, но
петь напрочь отказалась.
- Вы по поводу "Немхересплюс"?.. Все уже готово... Вот
документы. В банке счет открыт, номер тот же, что я вам сообщал
раньше, нужно только его завизировать.
На председателе была тафтяная желтая манишка, на которой
красовался жилет канареечного цвета c полосками из бордового
бархата.
- Птички - это так прекрасно! - проворковал Назар
Ярославович.
Его золотистые без седины волосы нежно перекликались c
жилетом.
- Так и есть, Назар Ярославович, удивительно прекрасно!
- подобострастно воскликнул Петр Тимофеевич.
Председатель подошел к окну и забарабанил пальцами по
подоконнику.
- А гадюка-дождь так и хлещет, - бормотал он, - так и
льет!.. Вот и еще одно дельце организовали. Вот, возьмите.
- Да, и вам хорошо, Назар Ярославович, и я в накладе не
останусь.
- А что Москва? Нашли пайщиков?
- Сегодня должен приехать курьер и, думаю, c хорошими
весточками.
Глаза Назара Ярославовича, как на беду, были маленькие,
канареечные. А то можно было бы сказать: "В его глазах птицей
летала радость".
- Это же как здоровски! Это же... В нашем городе будет
производиться лучшее в республике вино! Правда?
- И все благодаря вашей старательности, дорогой вы наш
Назар Ярославович!.. - и тут же польстил: - Яблочко вы наше
наливное, Назар Ярославович! Ждите повышения по партийной
линии.
- Да уж... А гадюка-дождь так и хлещет, так и льет...
Кенар, кенар, канареечка спой мне, лапушка-соловушка!
Птичка покосилась на председателя, подпрыгнула, поморгала
своим бисерным глазком, чивикнула, но петь опять-таки
отказалась. В ответ на это безобразие Назар Ярославович нервно
погладил свою рубашку в просторную канареечную клеточку,
поправил галстук, потом его одернул, потеребил усы и ласково
сказал через зубы:
- И что им надо, пернатым? Все у них есть: зерна,
водичка... Знаете, что я вам скажу, Петр Тимофеевич, горя они
не знали. Горя не видели, вот что я вам скажу! Правда?
- Конечно, правда!
- Спой, соловушка!.. Вот же гадство - молчит пернатая.
Не щебечет. Говорили мне, чтоб я завел чернобелого чибиса или
пигалицу, или симпатичного зеленого чижика. Чижики так весело
щебечут, к рукам привыкают. Это не то, что снегири - скрипят
да скрипят. Я так и не понял, Петр Тимофеевич, для чего нам
нужен "Немхересплюс"?
- На всякий пожарный.
- И это правильно.
- Часть продукции "Немхерес" будет производить
"Немхересплюс", и так как директор этого "плюса" - ваш
покорный слуга, то деньги от его деятельности пойдут в ваши и
мои карманчики. Уж меня ты вы, Назар Ярославович, знаете - я
кривить душой не умею. Крошечку себе возьму, а остальное все
вам отдам.
- Весьма вероятно, что дождик этот - надолго. Или нет?
- Как вам сказать...
- А знаете, что я знаю? Я знаю удивительнейшую историю!
Жили-были попугай и канарейка. В вольере жили. В неволе. Но в
один прекрасный день улетели. И вот тогда попугай стал принцем,
а канарейка принцессой! Ах, как это хорошо вы придумали c
"Немхересплюс"! Вы уже посчитали возможную прибыль?
- Не беспокойтесь, Назар Ярославович, сальдо всегда будет
в нашу пользу!
- А что же это мы без чая сидим?
Председатель нажал на краю стола зеленую кнопку, вызвал
Зосиму Денисовну и распорядился принести чай.
- Помните, как у Пушкина, он тоже, кстати, любил
пернатых, по чашкам темною струею уже душистый чай бежал.
Чай был подан в стаканах, вставленных в серябряные,
почерневшие от времени, подстаканники.
- Удивительно ароматный у вас чаишко, Захар Ярославович!
Удивительно наварист!
- Так, значит, говорите, что доппроизводством
"Немхересплюс" обладать будет... А не опасно ли?
- Все схвачено, Назар Ярославович, все в моих руках.
- А ну-ка пой, пернатая! - не унимался председатель.
Назар Ярославович был миловиден и зрелищен со своими
птичками. Очертания его лица были такими ласковыми и
трепетными, что те немногие строгие морщины, которые собирались
на его прехорошенькой мордочке, когда Вовка не хотел петь,
лишний раз подчеркивали удрученность ласкообразной натуры
председателя немешаевского исполкома. В скобках заметим, что
товарищ Канареечкин занимал кресло председателя по роковой
ошибке областного партчинуши Лилипутчикова Ливрея Леонидовича:
так сложилось, что в то время, когда председатель Комодчанский
погиб от кулацкой пули, пост пустовал без году три месяца:
партийцам было страшно, - и поэтому дело было пущено на
самотек, а когда подвернулся Канареечкин, все решили, что
лучшего хозяина города им не найти.
- А цветочек-то я и забыл полить!
И Назар Ярославович полил цветочек. Цветочек издал
раздражительный запах, а Назар Ярославович крякнул от
удовольствия.
- Вечером, говорите, приезжает?
- Мне киблограммой сообщили.
- Телеграммой? Так, значит, пайщики найдены! Ах, как же
это чудно! Немешаевск и лучший сорт хереса!
- В докладе на партактиве так и сформулируйте свою речь:
в год великого перелома наш город внес свой посильный вклад в
перевыполнение грандиозного плана первой пятилетки.
- Как вы сказали? - засветилась прехорошенькая мордочка
городского головы. - Подождите, я запишу!
Председатель начал так проворно писать, что его глаза еле
успевали следить за ручкой.
- ...планов первой пятилетки. Вот так! Ах, как это
прекрасно!
В Немсоцбанк Петр Тимофеевич шел c драгоценной папкой, в
которой находились учредительные документы "Немхересплюс".
Нужно было завизировать расчетный счет и ждать перевода из
Москвы.
Но ждать не пришлось.
В вестибюле банка вот уже битый час околачивался Александр
Иванович Корейко.
- Петр Тимофеевич? - бухнул спроста подпольный
миллионер, завидев полулысого брюнета c румяным лицом.
- C кем имею честь? - раздраженно спросил брюнет.
- Успокойтесь. Что вы кричите?
- Я не кричу!
- Вы ждете курьера из Москвы? - намекнул Корейко.
- Жду, но к вечеру, - блеснул глазами брюнет.
- Курьер перед вами, здравствуйте!
- Добрый день.
- Документы готовы?
- Вот...
- Торопитесь, по моим сведениям, перевод уже пришел.
- Оперативно! Конторы еще нет, а деньги на ее счет уже
поступили! Однако, оперативно!
- Вот вам отношение со спецсчетом Внешторга. Отправляйте
немедленно!
И мошенники поднялись по банковской лестнице на второй
этаж.
Петр Тимофеевич быстро подписал необходимые бланки, сдал
их в окошко бухгалтерии и тут же оформил перевод c плательщиком
"Немхересплюс", а получателем "Внешторг". Всеми этими быстрыми
действиями он вызвал немалое, но справедливое удивление со
стороны главного бухгалтера Немсоцбанка Гопш Ирины
Владимировны.
- Как же это так, товарищ, - деликатно улыбнулась она,
- деньги поступили из Москвы, а вы их опять в Москву?
- А что вас, собственно, смущает?
- До сегодняшнего дня у вас был счет c очень мизерным
сальдо в дебете. А тут на тебе! Не понятно!
- Что вам не понятно?
- Все непонятно.
- C Канареечкиным все согласовано!
Этот аргумент развеял все сомнения и перевод, как сказал
бы великий комбинатор, полетел белым лебедем в Москву на
спецсчет Внешторга. Вслед за переводом отправилась и телеграмма
на имя Остапа Бендера:
"Срочная москва немешаевск деньги получены и отправлены
зпт выезжаю курьерским тчк ждите корейко".
Все подпольные миллионеры несчастливы по-своему, и
Александр Иванович Корейко не был исключением: злая судьба
подстерегала его на немешаевском железнодорожном вокзале.
Глава XXVI МУЖЧИНА НЕ ПЛАЧЕТ, МУЖЧИНА ОБИЖАЕТСЯ!
Если утром в Немешаевске было, мягко говоря, скверно, то
вечером стало еще гаже, в прямом смысле этого слова: улочки
города покрылись такой непролазной грязью, что жителям
оставалось только сморкаться в занавеску и гонять чаи.
Пока Александр Иванович медленно продвигался на вокзал по
гадкому бурому киселю и матерился оттого, что грязь залезала в
голенища сапог, лицо Петра Тимофеевича медленно покрывалось
россыпью цыганского пота ибо, он увидел в дверях тонкие
красноармейские усики, принадлежащие молодцу c короткой
мальчишеской стрижкой... На колючих плечах молодца покоилось
двубортное плащ-пальто из прорезиненной ткани цвета хаки c
отложным воротником. К воротнику были пришиты шинельные петлицы
ОГПУ. Цвет петлиц указывал на то, что их владелец является
капитаном.
Капитан потуже затянул ремень, послал вперед нарочного:
предупредить Свистопляскина, что враг народа пойман, и вошел в
зев дверного проема.
- Собирайтесь, Петр Тимофеевич...
- Куда?
- Туда, где вас быстро разъяснят.
- Где?
- Не будьте наивным!
Петр Тимофеевич суетливо начал надевать на себя пальто.
- Да не наряжайтесь вы в теплое, - дохнув на него
водкой, забурчал капитан. - У нас в управлении жарко! В
частности тебя, пупырчик нэпманский, будет мучить зной.
Капитан противно рассмеялся.
Они вышли на улицу Парижской коммуны. Дождь, дождь, дождь
не переставал идти. Сквозь мутно-серую завесу виднелся черный
воронок. Открылась задняя дверца. Пахнущий махоркой салон
принял в свои объятья несчастного нэпмана. Ключников в
последний раз посмотрел на двухэтажный дом No 23-бис. Заурчал
мотор, воронок понесся по Парижской коммуне и через пару минут
свернул на проспект Диктатуры пролетариата.
В тесной приемной начальника немешаевского ОГПУ кипела
деятельность: проносились фельдъегери, адъютанты, вельможи во
френчах, юркие и не так чтобы штатские, моложавые барышни c
блокнотиками в руках; широкогрудая секретарша Сонечка ритмично
выстукивала приказы и постановления на пишущей машинке "Эрика".
Ключникова буквально втолкнули в приемную, а затем в
кабинет Свистопляскина. Мебель в кабинете была большей частью
старинная, конфискат. В серванте стоял мейсенский, c темными
узорами сервиз, тоже конфискат.
Роман Брониславович поднялся из-за стола, поначалу был
чрезвычайно вежлив c арестованным, затем вежливость сменилась
повышенным тоном, потом криками, после криков к допросу
приступил капитан Ишаченко. Альберт Карлович ловким движением
кадровика раскрыл желтую папку, c минуту порылся в ней, вытянул
из общей пачки какой-то листок, пробурчал: "Вот c этой,
пожалуй, мы и начнем", подошел к Ключникову, двинул ему по
челюсти, рявкнул:
- Ну что, козел, горя хапануть хочешь!
Капитан был в гневе. Губы дрожали.
- Начнем, гнида, c "Карт-бланша". Чем вы занимались в
"Карт-бланше"?
- Я...
- Отвечать, лошадь нэпмановская!
"Сам такой. Держиморда!" - подумал Ключников, а вслух
проворчал:
- Скажите толком, Альберт Карлович, в чем меня обвиняют?
- Кто подтолкнул репортера Фицнера к написанию
антисоветской статьи? Кто?
Капитан щелкнул пальцем, ввели Василия Марковича c синяком
под глазом.
- Вам знаком этот человек? - яростно спросил капитан,
обращаясь к Фицнеру.
Фицнер медленно поднял голову и печальными глазами
взглянул в лицо Ключникова. Этот человек был знаком ему лишь по
карикатуре, опубликованной в "Немправде" в день Собачьего
холода.
- Боюсь ошибиться, - хлопотливо запнулся Фицнер, но
по-моему, это нэпман Ключников.
- Хорошо. А вы, гражданин Ключников, узнаете этого
человека?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41