Ч Я лишь хочу помочь тебе уразуметь, какое создалось положение. Ч Карр
явно не желал встречаться со мной глазами. Он принялся перебирать вещи н
а своем столе. Ч Делом занимаются люди, которым и положено им заниматься
. А у Ли, насколько я понимаю, хороший поверенный.
Ч Во всем этом слишком много неясностей.
Ч Дело в руках специалистов, Ч повторил Карр.
Ч Каких специалистов? Рэндэллов, что ли? Или тех болванов, которых я виде
л в полицейском участке?
Ч В Бостоне замечательная полиция, Ч заявил Карр.
Ч Не мели чепухи.
Он смиренно вздохнул.
Ч Что ты надеешься доказать?
Ч Что Ли этого не делал.
Карр покачал головой.
Ч Это неважно.
Ч А по-моему, как раз это и важно.
Ч Нет, Ч возразил Карр. Ч Важно другое. Дочь Джей Ди Рэндэлла погибла в
результате подпольного аборта, и кто-то должен за это заплатить. Ли делае
т подпольные аборты, и доказать это в суде не составит труда. В жюри присяж
ных любого бостонского суда католиков больше половины. Они вынесут свое
решение на основании общих принципов.
Ч Общих принципов?
Ч Ты понимаешь, о чем я, Ч буркнул Карр и неловко заерзал в кресле.
Ч Хочешь сказать, что Ли Ч козел отпущения?
Ч Совершенно верно. Ли Ч козел отпущения.
Ч Это мнение властей?
Ч В известной степени.
Ч А какова твоя точка зрения?
Ч Делая подпольные аборты, человек сталкивается с неизбежным риском. О
н преступает закон. И когда он тайком выскабливает дочь знаменитого бост
онского врача…
Ч Ли говорит, что не делал этого.
Карр грустно улыбнулся.
Ч По-твоему, это имеет значение?

8

Чтобы стать кардиохирургом, надо окончить колледж, а потом учиться ещё д
венадцать лет. Четыре года Ч медицинская школа, год Ч стажировка, три го
да Ч общая хирургия, два Ч хирургия грудной полости и ещё два Ч сердечн
о-сосудистая хирургия. Кроме того, дяде Сэму тоже вынь да положь два года.

Принять на свои плечи такое бремя может лишь личность особого склада, сп
особная и готовая пройти долгий нудный путь к намеченной цели. И, когда, на
конец, наступает пора самостоятельных операций, к столу подходит уже сов
сем другой человек, человек едва ли не новой разновидности. Опыт и предан
ность избранному поприщу превращают его в отшельника. В каком-то смысле
слова отчуждение Ч часть его профессиональной подготовки. Все хирурги
Ч люди одинокие.
Вот о чем размышлял я, глядя из наблюдательной будки сквозь стеклянный п
отолок операционной № 9. Кабина была встроена прямо в потолок, и я мог след
ить за ходом операции: и помещение, и персонал были как на ладони. Студенты
и стажеры нередко приходили сюда посмотреть. В операционной был микрофо
н, поэтому я слышал все звуки Ч позвякивание инструментов, ритмичное ши
пение респиратора, тихие голоса. Нажав кнопку, можно поговорить с хирург
ами, но, когда кнопка отпущена, они уже не слышат вас.
Я забрался в будку после того, как посетил кабинет Джей Ди Рэндэлла. Мне хо
телось взглянуть на историю болезни Карен, но секретарша Рэндэлла сказа
ла, что у неё нет этой папки. История болезни хранилась у самого Джей Ди, а Д
жей Ди был сейчас внизу, в операционной, чем немало удивил меня. Я думал, он
не выйдет на работу и потратит день на размышления о случившемся с Карен.
Но, по-видимому, эта мысль просто не пришла ему в голову.
Секретарша сообщила мне, что операция, вероятно, уже заканчивается, но од
ного взгляда сквозь стеклянный потолок оказалось достаточно, чтобы пон
ять: это не так. И грудная клетка, и сердце пациента все ещё были вскрыты, ас
систенты и не начинали накладывать швы. Я вовсе не хотел мешать им и решил
заглянуть ещё раз попозже, чтобы попытаться раздобыть историю болезни К
арен.
Но все-таки не удержался и немного понаблюдал за хирургами. Операция на о
ткрытом сердце Ч завораживающее зрелище, в этом действе есть что-то фан
тастическое, сказочное, оно представляет собой некое единение дивного с
на и жуткого кошмара. Только наяву.
В операционной было шестнадцать человек, включая четверку хирургов. Чет
кие расчетливые движения участников напоминали какой-то сюрреалистич
еский балет. Пациент за зеленой ширмой казался карликом рядом с громадны
м аппаратом, временно заменявшим ему сердце и легкие. Эта штуковина возл
е стола не уступала размерами автомобилю. В сияющем серебристом корпусе
плавно вертелись шестеренки, работали поршни.
В изголовье стола стоял анестезиолог, ловко управлявшийся со своим обор
удованием. Вокруг него вертелись несколько медсестер. Двое операторов а
ппарата искусственной вентиляции следили за его работой. Им помогали се
стры и санитары. Я попытался определить, который из хирургов Рэндэлл, но н
е смог: в халатах и масках они ничем не отличались один от другого и казали
сь какими-то взаимозаменяемыми деталями, хотя на самом деле один из этих
четверых отвечал за все действия пятнадцати своих сотрудников, за собст
венные решения и за состояние семнадцатого человека, находившегося сей
час в операционной, Ч человека, сердце которого было остановлено.
В углу стоял экран с электрокардиограммой. Нормальная ЭКГ Ч это дрожаща
я линия, каждый излом которой соответствует одному удару сердца, импульс
у электрического тока, приводящего в движение сердечную мышцу. Сейчас ли
ния была ровной Ч просто черта, которая, казалось бы, ничего не означает.
На деле же она отражала главный из всех существующих в медицине критерие
в и означала, что пациент мертв. Я присмотрелся к его грудной клетке и увид
ел розовые легкие. Они были неподвижны: человек на столе не дышал. За него
это делала машина. Она гнала по сосудам кровь, насыщала её кислородом, уда
ляла из организма углекислый газ. Этот аппарат работал в больнице уже ле
т десять, и пока в него не вносились никакие усовершенствования.
Люди в операционной не испытывали ни малейшего трепета ни перед этим агр
егатом, ни перед лицом таинства, в котором они участвовали. Они просто раб
отали, с толком и знанием дела. Наверное, поэтому происходящее и казалось
фантастикой.
Я наблюдал это зрелище минут пять, не замечая хода времени, потом вышел в к
оридор, где стояли двое стажеров в шапочках. Их маски болтались на бечевк
ах. Стажеры уплетали пончики, запивали их кофе и смеялись, обсуждая какое-
то свидание вслепую.

9

Доктор медицины Роджер Уайтинг проживал на третьем этаже многоквартир
ного дома, стоявшего на ближнем к больнице склоне Маячного холма. В этом у
богом районе селились те, кому было не по карману жилье на Луисбергской п
лощади. Дверь мне открыла жена Уайтинга, невзрачная женщина на седьмом и
ли восьмом месяце беременности. На лице её застыла встревоженная мина.
Ч Что вам угодно?
Ч Я Джон Берри, патологоанатом из Линкольновской больницы. Мне хотелос
ь бы побеседовать с вашим супругом.
Она окинула меня долгим подозрительным взглядом.
Ч Муж пытается уснуть. Он работал двое суток подряд и очень устал.
Ч У меня чрезвычайно важное дело.
За спиной женщины вросла фигура тщедушного молодого человека в белых ме
шковатых штанах. Он выглядел не просто уставшим, а совершенно изнуренным
и насмерть перепуганным.
Ч В чем дело?
Ч Я хотел бы поговорить с вами о Карен Рэндэлл.
Ч Я уже раз десять все объяснял. Спросите лучше доктора Карра.
Ч Я был у него.
Уайтинг провел ладонью по волосам и повернулся к жене.
Ч Все хорошо, дорогая. Налей мне кофе, пожалуйста. Не угодно ли чашечку? Ч
спросил он меня.
Ч Да, если можно.
Мы устроились в тесной гостиной, обставленной дешевой ветхой мебелью, и
я сразу почувствовал себя как дома. Каких-нибудь несколько лет назад я и с
ам был интерном и прекрасно знал, что такое безденежье, тревога, подавлен
ность, черная работа по скользящему графику, когда среди ночи тебя то и де
ло кличет медсестра, чтобы получить «добро» на очередную пилюлю аспирин
а для пациента Джонса, когда приходится усилием воли соскребаться с топч
ана и осматривать больного. Знал, как легко допустить роковую ошибку в эт
и предутренние часы. В бытность мою стажером я однажды едва не убил стари
ка, у которого было слабое сердце. Когда спишь три часа за двое суток, можн
о таких дров наломать. И пропади оно все пропадом.
Ч Я понимаю, что вы устали, и не отниму у вас много времени, Ч сказал я.
Ч Нет-нет, Ч с очень серьезным видом ответил Уайтинг. Ч Если я сумею че
м-то помочь… Ну, то есть…
В комнату вошла миссис Уайтинг с двумя чашками кофе. Она окинула меня неп
риязненным взглядом. Кофе оказался жидким.
Ч Хочу расспросить вас о состоянии девушки в момент её поступления. Вы т
огда были в приемном покое?
Ч Нет, я пытался вздремнуть. Меня позвали.
Ч Во сколько это было?
Ч В четыре часа плюс-минус несколько минут.
Ч Расскажите, как все происходило.
Ч Я прилег, не раздеваясь, в каморке возле травмпункта, но едва успел зад
ремать, как меня позвали. Я только что поставил капельницу одной старухе,
которая все время норовит выдернуть иголку, да ещё врет, что это делает кт
о-то другой, Ч Уайтинг тяжко вздохнул. Ч Короче, намучился я с ней и был с
овсем осоловевший, а тут ещё срочный вызов. Я встал, окатил голову холодно
й водой, вытерся и отправился в приемный покой. Девушку как раз вносили.
Ч Она была в сознании?
Ч Да, хотя почти не соображала. Потеряла много крови и была белая как мел.
Бредила, тряслась в лихорадке. Мы не могли толком измерить температуру, п
отому что больная клацала зубами. Но кое-как определили. Тридцать восемь
и девять. После этого начали брать перекрестную пробу.
Ч Что ещё вы сделали?
Ч Медсестры укутали её одеялом и подсунули под ноги подставки, чтобы кр
овь приливала к голове. Затем я осмотрел её. Было вагинальное кровотечен
ие, и мы поставили диагноз: самопроизвольный аборт.
Ч В крови были какие-нибудь сгустки? Ч спросил я.
Ч Нет.
Ч Никаких фрагментов тканей? Может быть, лоскутья детского места?
Ч Нет, ничего такого. Но кровотечение началось задолго до её поступлени
я к нам. Ее одежда… Ч Уайтинг умолк и уставился в угол. Наверное, перед его
мысленным взором опять встала вчерашняя картина. Ч Одежда была очень т
яжелая. Санитарам пришлось повозиться, чтобы снять её.
Ч Девушка произнесла что-нибудь членораздельное, пока её раздевали?
Ч В общем-то нет. Бормотала время от времени. Кажется, что-то про старика.
То ли «мой старик», то ли просто «старик», не знаю. Но речь была невнятная, д
а никто и не прислушивался.
Ч Больше она ничего не сказала?
Уайтинг покачал головой.
Ч Нет, когда срезали одежду, она все норовила прикрыться. Однажды произн
есла: «Не смейте так со мной обращаться», а потом спросила: «Где я?». Но это б
ыло в бреду. Она почти ничего не соображала.
Ч Как вы боролись с кровотечением?
Ч Пытался локализовать. Это оказалось непросто, да ещё время поджимало.
Нам никак не удавалось установить лампы. В конце концов я решил использо
вать марлевые тампоны и заняться возмещением кровопотери.
Ч А где все это время была миссис Рэндэлл?
Ч Ждала за дверью. Держалась молодцом, пока мы не сообщили ей, что случил
ось, а потом сломалась. Совсем расклеилась.
Ч А что с бумагами Карен? Она когда-нибудь лежала в вашей больнице?
Ч Я увидел её карточку, только когда… когда все было кончено. Их приходит
ся доставлять из регистратуры, на это требуется время. Но я знаю, что она н
аблюдалась у нас. С пятнадцатилетнего возраста у неё ежегодно брали мазо
к на рак матки, дважды в год обследовали и брали кровь. За её здоровьем сле
дили весьма и весьма пристально. Оно и неудивительно.
Ч Вы не заметили в её истории болезни чего-нибудь необычного? Кроме алле
ргических реакций?
Уайтинг печально улыбнулся.
Ч А разве их не достаточно?
На какое-то мгновение меня охватила злость. Парень напуган, это понятно, н
о зачем такое усердное самобичевание? Люди ещё будут умирать у него на ру
ках. Много людей. И пора бы уже свыкнуться с этой мыслью. Равно как и с мысль
ю о том, что он всегда может дать маху. Ошибки неизбежны, в том числе и роков
ые. Мне хотелось сказать Уайтингу, что, если бы он потрудился спросить мис
сис Рэндэлл, нет ли у Карен аллергических реакций, и получил отрицательн
ый ответ, сейчас ему нечего было бы опасаться. Разумеется, Карен все равно
умерла бы, но никто не смог бы обвинить в этом Уайтинга. Промах стажера зак
лючался не в том, что он убил Карен Рэндэлл, а в том, что не испросил на это р
азрешения.
Но я не стал говорить ему об этом.
Ч В истории болезни были какие-нибудь упоминания о душевных расстройс
твах?
Ч Нет.
Ч Ничего примечательного?
Ч Ничего, Ч ответил Уайтинг и вдруг нахмурился. Ч Погодите-ка. Была одн
а странность. С полгода назад Карен направили на просвечивание черепной
коробки.
Ч Вы видели снимки?
Ч Нет, только просмотрел отчет рентгенолога.
Ч И что?
Ч Все в норме, никакой патологии.
Ч Зачем делались эти снимки?
Ч Там не сказано.
Ч Может быть, она попала в какую-нибудь аварию? Упала или разбилась на ав
томобиле?
Ч Не знаю.
Ч Кто направил её на рентген?
Ч Вероятно, доктор Рэндэлл. Питер Рэндэлл. Она наблюдалась у него.
Ч Зачем понадобилось делать эти снимки? Должна же быть какая-то причина.

Ч Да, Ч согласился Уайтинг. Но, похоже, этот вопрос не очень интересовал
его. Молодой стажер долго и печально смотрел на свою чашку и, наконец, отпи
л глоток кофе. Ч Надеюсь, Ч сказал он, Ч они прижмут этого подпольного к
овыряльщика и размажут его по стенке. Такому любого наказания будет мало
.
Я встал. Мальчишка был подавлен. Казалось, он вот-вот ударится в слезы. Над
его врачебной карьерой, сулившей успех, теперь нависла опасность: он доп
устил ошибку и угробил дочь знаменитого эскулапа. И, разумеется, Уайтинг
не мог думать ни о чем другом. В приливе злости, отчаяния и жалости к себе о
н тоже искал козла отпущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37