От него во все стороны исходила чудовищная сила – Кромалех, сам не зная как, почувствовал это, – и в то же время он притягивал к себе другую силу из окрестного пространства. И тут Кромалеха осенило: перед ним был тот самый Иерарх, Анахизер, о котором предупреждал Варгалоу. Отсюда, из глубин Теру Манга, а может, и из самых недр земли под нею, Анахизер посылал импульсы силы, которые притягивали к нему все, чего только касались. Всех этих мерзких тварей, наполнявших Теру Манга, – Ферр-Болганов, изикленов и других, еще более страшных существ, которые, по счастью, никогда не показывались на поверхности, – создал Анахизер, навечно привязав их к себе невидимыми путами своего могущества. Даже камни становятся мягкими как воск, покоряясь его воле! Кромалех пытался уговорить себя, что все это не более чем бред, безумные фантазии, но образ чародея, который закидывает незримый волшебный невод в пространство и вытягивает его, полный живой трепыхающейся добычи, оказался сильнее доводов рассудка.
Зов чародея был услышан. Повсюду, на каждой ступени громадного утеса, начали появляться обитатели мрачного подземного мира. В мгновение ока облепили они скалу, превратив ее в некое подобие огромного муравейника. Тысячи и тысячи Ферр-Болганов стояли как завороженные и не спускали глаз с сияющей белой фигуры, словно то был их бог. Да он и в самом деле был богом для этих убогих существ. Кромалеху захотелось отползти куда-нибудь подальше и забиться в темный угол, но заклятие держало крепко, не давая ему пошевелить и пальцем. По всей видимости, его присутствие осталось незамеченным, да и с самого начала чародей вряд ли имел намерение заманить Кромалеха в свою ловушку. Так, благодаря игре случая, Первый Меч Имперских Убийц оказался свидетелем странного ритуала, совершавшегося в глубокой тишине и тайне в подземелье Теру Манга.
Несмотря на огромное количество чудовищ, столпившихся на карнизах утеса, тишина в подземелье продолжала оставаться нерушимой, и Кромалех втайне надеялся, что все-таки видит дурной сон. Как это обычно бывает в кошмарах, он не мог не то что встать и убежать, но даже закрыть глаза, и потому вынужден был не отрываясь смотреть на Анахизера. Расстояние между ними было столь велико, что он не видел ни фигуры, ни черт лица чародея ничего, кроме красного влажного рта. Вот губы его дрогнули, приоткрылись, и он заговорил, властно нарушив царившую в подземелье тишину. Речь его была обращена не к рабам, в немом обожании и страхе лепившимся к скале, но к пустоте внизу. Язык, на котором он говорил, был не знаком Кромалеху, но, как ни странно, суть сказанного проступала сквозь враждебные звуки, и видения окружили Первого Меча, осыпаясь на него с темных сводов пещеры, словно огромные черные снежинки. Он различал обрывки каких-то сражений, извержения вулканов, землетрясения и наводнения, и всюду десятками и сотнями гибли люди, всюду лилась кровь. Из этих бессвязных образов Кромалеху стала отчасти ясна истинная цель Анахизера.
Бездна внизу скрывала в себе нечто куда более громадное, чем Кромалех мог себе представить. Его разум не в силах был охватить размеры и сущность скрывавшегося там бытия, но на помощь вновь пришли рассказы Варгалоу и Орхунга. Бесформенная сила, квинтэссенция чистой энергии, от века грезившая в бесконечных просторах вселенной, пробудилась. И разбудили ее события в Ксаниддуме. Правда, война на востоке была для нее не более чем одной из множества ярких и причудливых картин, которые она век за веком и тысячелетие за тысячелетием порождала ради собственной забавы. Вот и на этот раз, позабавившись и напитавшись свежей энергией, она хотела было вернуться к своим причудливым космическим видениям, но ей не дали. Анахизер, принимавший участие в том роковом заклинании, что имело столь страшные последствия для Тернаннока, еще тогда заприметил эту силу и задался целью овладеть ею. Эта мечта превратила его в предателя и изгоя, вынужденного скрываться в недрах Омары, пока люди, стремясь сохранить баланс Отражений, запечатывали Врата.
Анахизер обладал большими познаниями и сохранил достаточно сил, чтобы дотянуться из своего укрытия до тех запретных сущностей, которые обитали за пределами Омары. И он сумел привлечь внимание одной из них.
Подавшись назад, Кромалех глядел на разверзшуюся перед ним бездну с таким ужасом, словно то был зияющий вход в чумной барак. Теперь он знал, что скрывается внутри. Это были не Врата в другие миры и не вход в иное Отражение Омары. Это был спящий мозг предвечной силы, которую пытался пробудить Анахизер.
Понял Кромалех и то, какой путь к достижению своей цели избрал маг-отшельник. Иерарх собирался насытить дремлющий мозг силой, силой жизни! Омаранской жизни! Так вот для чего ему понадобилось изображать из себя завоевателя Омары! «Но это же чистое самоубийство, – подумал Первый Меч. Настоящее сумасшествие». Но все же в этом безумии, как и во всяком другом, присутствовала своя логика, которую Кромалех не мог не увидеть. Сначала Анахизер сделал попытку овладеть спящей силой извне, и она ответила на его желание. Но даже во сне она сумела использовать его в своих интересах. Ее вековечная жажда телесного воплощения затуманила рассудок Анахизера и превратила его в орудие, в своеобразную линзу, через которую находящаяся снаружи сила должна была, сфокусировавшись, прорваться в Омару. А потом, высосав из живого мира всю энергию, которую он только способен дать, сила должна была подменить его собой и сама стать Омарой.
Кромалех видел все это и многое другое, извлекая видения прямо из воздуха, как ярмарочный фокусник. Одно было не в его власти: он не мог остановить этот поток. Ему хотелось кричать от отчаяния, но и этого он не мог сделать. Сила, которая втянула его в это подземелье, держала крепко, хотя и бессознательно. Ему казалось, что он больше не вынесет, но главное откровение было еще впереди.
Он снова посмотрел вниз. Анахизер уже закончил свою ритуальную речь, полную посулов, заверений в верности, обещаний кровопролития и разграбления живого мира, и приступил к жертвоприношению. Кромалех с ужасом наблюдал, как в бездну посыпались все жертвы недавнего сражения в Теру Манга, как люди, так и чудовища. Именно эта кровавая жатва войны и служила пищей той силе, что ворочалась внизу, и, пока трупы падали в светящийся колодец, страх Кромалеха достиг своего предела: его осенило, что он тоже труп и, стало быть, должен пойти на прокорм прожорливой сущности. А иначе зачем он здесь?
В голове у него помутилось, в глазах потемнело, и он снова почувствовал возобновившееся притяжение. Свет вокруг померк, и милосердные руки тьмы подхватили и понесли Кромалеха, прежде чем крик ужаса успел вырваться из его уст.
Вероятно, он спал. Когда он открыл глаза, солнце стояло высоко в небе. Он лежал на камнях, перед ним чернело все то же озерцо, слегка повеселевшее при дневном свете. Обнаружив, что по-прежнему не может пошевелиться, он попробовал для начала согнуть пальцы. Ему вспомнился недавний кошмар. «Нет, все-таки это был не сон! – подумал он. – Но я ведь жив. Именно это и спасло меня». И он попытался улыбнуться, но это оказалось еще труднее, чем шевелить пальцами.
Через некоторое время он смог дотянуться до воды, зачерпнуть пригоршню и протереть глаза. Тут он понял, что не только жив, но еще и страшно голоден. Кромалех с трудом сел. Подумал, какое счастье, что его выбросило в эту крохотную, огороженную со всех сторон скалами, бухточку, где до него не доберутся Ферр-Болганы. С другой стороны, ему и самому отсюда было не выбраться, разве что попытаться одолеть отвесную каменную стену или поднабраться сил и поплыть вокруг берега в поисках более удачного места для подъема. Однако с этим придется пока подождать.
Он сидел, уставившись на неподвижную поверхность озера. «Что же мне делать, если я все-таки выберусь из этого жуткого места? Надо предупредить всех на Золотых Островах. Никто, даже Варгалоу, не догадывается об истинных масштабах силы, которую готовится спустить с цепи Анахизер. Его надо найти во что бы то ни стало! Если убить Анахизера до того, как он высвободит силу, катастрофу еще можно будет предотвратить. В одном Варгалоу прав: любая война Анахнзеру на руку. Империя должна быть сильной, а ее раздирают внутренние противоречия. – При мысли об этом Кромалех невесело рассмеялся. – Как же мне объяснить все это моей гордячке Теннебриель? Сможет ли она отказаться от мыслей о троне?» Смех его оборвался: у него не осталось и тени надежды, что он сможет добраться до Цепи Золотых Островов.
И тут все внутри у него похолодело: из морских волн выходили существа, памятные по ночной битве. Их было двенадцать. Изиклены. Привычным жестом Кромалех положил руку на пояс, где обычно висел его меч, но пальцы ухватили пустоту. Воды озерка позади него закипели, и из них возникли еще три чудовища. Они кинулись на Кромалеха, схватили его за руки и не отпускали. Теперь это была легкая задача: после всех испытаний ночи и утра могучий боец совершенно выбился из сил. Один из подошедших нанес ему сильный удар по голове, сразу погрузивший его в глубокое забытье, на этот раз без всяких видений.
Вожак морского народа наклонился над ним и проворчал:
– Это один из тех, последний.
– Снести его вниз или бросить тут? – спросил тот, что нанес удар.
Первый снова наклонился и внимательно взглянул Кромалеху в лицо.
– Погодите-ка. Это же тот, за кем нам велела присматривать Улларга. Кромалех. Его ждут в другом месте. – С этими словами он отдал краткие указания своим подчиненным, и они поволокли бездыханного воина к морю.
Кромалех проснулся от холода. На этот раз скалы под ним не было, он лежал на чем-то мягком и податливом.
Песок. Он попытался сосредоточиться, но голова гудела немилосердно, будто после хорошей попойки. Вокруг плескалась вода, соленая на вкус. С усилием он оторвал голову от песка и, опираясь на руки, огляделся по сторонам. Кругом было темно, но перед глазами Кромалеха плыли яркие круги. Рев и свист, долгое время заполнявшие его уши, постепенно уходили. Мало-помалу мельтешение в глазах тоже остановилось, и он остался один на один с холодом, темнотой и тихим настырным плеском.
Кромалех встал и, пошатываясь, побрел по щиколотку в воде вверх по пологому песчаному склону на сушу. Выйдя из воды, он вскоре набрел на небольшой каменный выступ, выдававшийся вперед наподобие миниатюрной набережной, и устало опустился на него. Голод терзал его внутренности, как дикий зверь. Усталость навалилась на плечи, словно гранитная плита, казалось, еще немного, и кости треснут под ее тяжестью. Никогда в жизни не доводилось ему испытывать столь полного изнеможения.
«В каком месте Омары я нахожусь?» – спросил он себя. Встреча с водяными жителями была еще свежа в его памяти, но все же он задумался, не пригрезилось ли ему все это. Впрочем, в море он таки побывал, в этом сомневаться не приходилось. Поблизости не было ни одного живого существа, и Кромалех решил не уходить, пока не отдохнет, хотя это могло оказаться опасным. За ним возвышалась какая-то стена, и он откинулся на нее, закрыв глаза.
Он так и не понял, сколько прошло времени – одна минута или несколько часов, – когда загорелся свет. Огненная точка приближалась к нему откуда-то сверху, постепенно превращаясь в факел, который нес, спускаясь по лестнице, человек в черном. За ним следовали несколько других. Они остановились прямо напротив Кромалеха.
– Кто вы такие? – надтреснутым от сухости во рту голосом осведомился воин. – И где я нахожусь?
– В Золотом Городе, – ответил человек в черном и наклонился, протягивая руку, чтобы помочь Кромалеху встать.
– Как? Как я сюда попал? – задохнулся от неожиданности тот.
– А мы надеялись, что ты нам скажешь, – произнес тот, что держал факел. Тем временем двое его помощников подхватили Кромалеха под руки и едва ли не понесли его вверх по лестнице. Было видно, что некогда могучий и грозный воин слаб, как новорожденный младенец, и самостоятельно подъем не одолеет. Сотни вопросов готовы были сорваться с его губ, но вместо того, чтобы задать их своим спутникам, он снова впал в забытье.
В следующий раз он очнулся в постели. Его покормили бульоном, и он опять уснул. Так продолжалось довольно долго: он просыпался, ел, пил, снова засыпал. Наконец он смог вставать и даже выполнять несложные физические упражнения, не покидая своей комнаты. И все это время он не видел и не слышал ни одного человека. Его держали под замком и еду приносили, когда он спал. Постепенно силы вернулись к нему, и он начал рваться наружу, сгорая от желания предупредить соотечественников о грозившей им опасности.
Его тюремщики, если, конечно, можно было считать их таковыми, заметили перемену к лучшему, которая произошла в нем, и прислали своего человека поговорить. Когда он вошел в комнату, где держали Кромалеха, дверь за ним снова заперли.
– Как я сюда попал? – начал разговор Кромалех.
– Нам известно об этом не больше, чем тебе, Первый Меч, – с наигранным безразличием ответил посланец.
– Но это правда Золотые Острова?
– Вне всякого сомнения. Разве ты не узнал место, в котором очнулся?
– Нет. На котором из Островов это было?
– У него нет названия. Но ты бывал здесь и раньше, как мне кажется.
Кромалех почувствовал предательский холодок в груди.
– Кому ты служишь? – спросил он подчеркнуто спокойно. Он с легкостью мог свернуть посланцу шею, как куренку, но с запертой дверью это все равно ничего ему не даст.
– Той же, кому и ты. Теннебриель.
– Она здесь? – не удержался Кромалех.
– Это ее остров.
– Тогда я должен поговорить с ней, немедленно.
– Сейчас это невозможно…
Забыв об осторожности, Кромалех резко подался вперед и схватил посланца за грудки:
– Так сделай, чтобы стало возможно! Я прибыл с севера и принес важные известия. Необходимо, чтобы меня выслушали.
Дверь распахнулась, и в комнате сразу потемнело. На пороге возник Администратор, один из подчиненных Асканара, и с ним двое вооруженных стражников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58