Омаранская сага – 2


«Трон Дураков»: Азбука-классика; СПб.; 2003
ISBN 5-352-00449-X
Аннотация
Зловещий Ксаниддум пал, и Саймон Варгалоу поверил, что мир спасен. Но Кванар Римун, безумный Император Омары, находится при смерти, и раздираемой междоусобицей стране грозит новая опасность. Из края вечных снегов приходит весть о могущественном Иерархе, который собирает силы, чтобы погрузить Империю в хаос. И вот один из героев – потомок проклятого рода властителей Омары – должен отказаться от своего инкогнито, собрать армию и отправиться на завоевание Трона Дураков… и все это для того, чтобы приготовиться к войне, которая грозит уничтожить последний оплот человечества.
Адриан Коул
Трон Дураков

Некоторые люди утверждают – хотя никаких документальных подтверждений тому не существует, – что было время, когда Цепь Золотых Островов представляла собой не обширный архипелаг, а невысокий горный массив, венчавший полуостров, который длинным языком выдавался в море на северо-западе одного из континентов Омары. С тех пор мало что сохранилось, и даже сами предания о Потопе считаются теперь не более чем прихотливой выдумкой, искаженной интерпретацией подлинных исторических событий. Несмотря на это, число мифов и легенд о Потопе на Золотых Островах не убывает, равно как не уменьшается среди разношерстного населения архипелага и количество людей, верящих в то, что сразу после Потопа с востока пришли завоеватели (на языке старинных преданий они называются «посторонними»), которые подчинили себе уцелевших в катаклизме местных жителей и основали несколько королевских домов. Тогда-то, если верить легендам, и возникла династия Римунов, да и сам архипелаг получил имя Цепи Золотых Островов.
История правящего дома Римунов (во всяком случае, те эпизоды, что предназначены для ушей широкой публики) не проливает достаточно света на то, при каких обстоятельствах это благородное семейство пришло к власти. Встречаются, правда, неясные упоминания о совершенном над кем-то насилии, но ни слова о сколько-нибудь серьезных боевых действиях, которые оно за собой повлекло. Хотя не исключено, что чрезмерно дипломатичные историки в очередной раз поддались соблазну умолчания. По крайней мере, даже если что-то похожее на вооруженную борьбу между коренными жителями островов и захватчиками имело место, очень скоро на смену этому пришла расовая гармония. Наряду с другими уцелела, однако, еще одна прелюбопытная легенда, которая гласит, что оставшиеся в живых после Потопа люди наложили на дом Римунов проклятие безумия и внутрисемейных раздоров (факт, интересный сам по себе, ибо он подтверждает веру исконных обитателей архипелага в некую форму божественной силы). Неизвестно, обладает ли так называемое проклятие реальным могуществом или нет, однако история правящей династии изобилует примерами распрей между родственниками. Кроме того, можно сколько угодно доказывать, что нормальность – понятие весьма относительное, однако никуда не денешься от того факта, что некоторые представители семейства Римунов контролировали свое поведение гораздо хуже, чем это обычно делают здравомыслящие люди.
Возможно, этот почти не отраженный в исторических хрониках, но негласно признанный факт и стал причиной поразительной живучести старинной легенды. Быть может, в нем также кроется ответ на вопрос, почему престол династии Римунов в определенных кругах зовется Троном Дураков.
Из Анонимной Альтернативной Истории Цепи Золотых Островов. (Частное собрание Эвкора Эпты, Олигарха-Администратора Империи)
Часть первая
ПОСОЛЬСТВО
Глава 1
ОХОТА В СНЕГАХ
Гуамоку казалось, что он уже несколько недель скитается по ледяным полям, тогда как на самом деле вдали от родного стойбища он провел немногим более суток. Хорошо было похваляться перед другими юнцами, которым, как и ему, еще только предстояло стать мужчинами, убив свою первую добычу, что уж его-то охота наверняка будет удачной: ведь его будет сопровождать такой испытанный ловчий, как старик Ингук. На деле все оказалось не так просто. Целую ночь продрожали они в снежной берлоге, спасаясь от порывов резкого, как удар кинжала, ветра. Все это нимало не походило на то, к чему Гуамок привык дома, а когда ветер еще усилился, то и толстые снежные стены перестали быть надежной защитой от его атак. Поэтому, когда первые лучи зари начали пробиваться сквозь снежную пелену на востоке и Ингук выполз из укрытия, парнишка с радостью последовал за ним, в глубине души уверенный, что ничего не может быть хуже тоскливой ночной неподвижности.
Однако уже через два часа изматывающего пути по безмолвной снежной равнине, отполированной ночным ветром до полной безликости, Гуамок почувствовал, что от прежней его уверенности в собственных силах не осталось и следа. «Скорее бы уж найти этих снежных тюленей», – то и дело шептал он окружавшему их белому безмолвию.
Тяжелые снеговые тучи почти не пропускали солнечного света; ветер, правда, утих, но поземка не переставала танцевать вокруг охотников, затрудняя и без того плохую видимость. Гуамок знал, что многие из его односельчан наверняка поддразнили бы его сейчас: «Что, хороша погодка? В самый раз для новичков! Дело ведь не только в том, чтобы одолеть тюленя. Просто пойти да убить зверя – это всякий может, а ты вот погоняйся за ним денек-другой, помучайся, тогда и посмотрим, на что ты способен». Судя по рассказам бывалых охотников, добыть снежного тюленя – легче легкого. Однако те, из чьей памяти еще не изгладился рубеж, отделяющий мальчика от мужчины, говорили, что это совсем не просто, ибо снежные тюлени – прирожденные убийцы, к тому же издавна хорошо знакомые с человеческими повадками. Когда небольшому стаду тюленей случалось набрести на одинокого охотника, они расправлялись с ним не менее безжалостно, чем люди. Не один раз в течение прошлой ночи Гуамок ловил себя на мысли, что Ингук, конечно, опытный охотник, но годы все-таки берут свое, и силы его не беспредельны.
Вдруг, словно подслушав критические размышления своего подопечного, Ингук встал как вкопанный. Он стоял, покачиваясь из стороны в сторону и опустив голову, точно ледовый волк, который готовится взять след. Гуамок снова пожалел, что закон запрещает брать на первую охоту хотя бы одного из этих зверей: лишь один ловчий может сопровождать новичка, да и тому позволено пускать в ход оружие только в крайнем случае. К счастью, Ингук не прислушивался к мыслям юноши. Что же его так насторожило? Почуял снежных тюленей?
– Мальчик, ты слышишь? – пробормотал старик, не отрывая взгляда от снежного покрова, как будто уже видел добычу.
– Я слышу только шепот снега, Ингук, – ответил Гуамок.
Еще несколько секунд старый ловчий оставался неподвижным, потом встряхнулся и пошел дальше. Юноша нагнал его и зашагал рядом. Опытный охотник был даже рад присутствию Гуамока, хотя обычно, выходя на охоту, настолько увлекался процессом, что забывал о своих спутниках и мог за все время не перекинуться с ними ни единым словом, несмотря на то что в обычной обстановке он был человеком не менее разговорчивым, чем все остальные.
– Ты спал? – обратился он вдруг к юноше. Лицо старика избороздили тысячи мелких морщинок.
«Он надо мной смеется», – подумал Гуамок и ответил:
– На удивление крепко, Ингук.
Тот и впрямь рассмеялся, но очень тихо: за плечами старика было слишком много охотничьих сезонов, чтобы он хоть на минуту позволил себе расслабиться и выдать свое присутствие потенциальному врагу, подстерегающему человека в снежных пустошах.
– Когда станешь мужчиной, научись обманывать получше.
Гуамок вспыхнул. Резкий ответ уже готов был вырваться из его уст, как вдруг Ингук снова замер и принялся настороженно прислушиваться.
– Снежные тюлени? – выдохнул мальчик, мгновенно забыв обиду.
Старик отрицательно покачал головой.
– Сегодня мы их не увидим.
Как, еще один день? Гуамока такая перспектива отнюдь не радовала: ему хотелось, чтобы обряд посвящения как можно скорее подошел к концу.
– Где же они? – произнес он вслух.
– Были здесь, – шумно втянув носом воздух, сообщил Ингук. – Но очень быстро ушли.
– Неужели нас испугались?
Ингук усмехнулся, однако без всякого презрения к неопытному новичку. Терпение явно было одной из его добродетелей. «Должно быть, все дело в возрасте», – подумал мальчик.
– Снежные тюлени не боятся людей, – ответил старый охотник. – Ты не раз об этом слышал. Запоминать надо, что старшие говорят, специально для тебя повторять никто не станет. Снежные тюлени – убийцы. Им никто не страшен, особенно когда их целое стадо. – И он снова прислушался.
– Что ты слышишь?
– Твои уши моложе моих, Гуамок. Что слышишь ты?
Юноша напрягся, стараясь как можно глубже проникнуть слухом в окружавшую их снежную пелену. Сначала он ощущал только присутствие ветра, то и дело цеплявшегося полами своего воздушного плаща за острые края ледяных торосов, которые, словно дочиста обглоданные кости, торчали тут и там из-под снега. Но вот к завыванию вьюги добавился новый звук и тут же пропал. Мальчик не мог скрыть своего изумления, когда незнакомый шелест на мгновение коснулся его слуха.
– Ага, – удовлетворенно кивнул Ингук. – Я так и думал, что мне не показалось.
– Что это было?
– Звук какой-то чужой. – Улыбка Ингука мгновенно померкла, лицо приняло озадаченное выражение. Гуамок понимал, что немного найдется людей, знающих ледяные поля столь же основательно, как старый охотник, но на его вопрос он явно не мог найти ответа. «Должно быть, он все же слишком стар, подумал юноша. – Да и вряд ли слышит так же хорошо, как раньше».
Ингук двинулся вперед. Порывистые взмахи рук выдавали охватившее старика раздражение. Почти час шли они в полном молчании, но странный звук не повторялся. Гуамок уже почти убедил себя в том, что это был голос ветра, искаженный расстоянием и причудливыми формами ледяных глыб, но мысль о снежных тюленях, которые покинули свое лежбище, испугавшись чего-то, не давала ему покоя. И вдруг его осенило: «А может, старик нарочно пугает меня, чтобы сделать предстоящее испытание еще более сложным? Ну конечно! В этом все дело: он хочет показать мне, что такое настоящий страх и как его преодолевать». И юноша улыбнулся, черпая утешение в своей догадке.
Немало времени прошло, прежде чем охотники решили сделать привал. Для защиты от ветра они вырыли в обледеневшем снегу углубление и устроились в нем, разведя крохотный костерок из промасленного куска муннового дерева, которое привозили торговцы из более теплых земель. На огне старик и юноша слегка подкоптили полоски мяса, составлявшего их скудный походный рацион, и принялись жевать. Согревшись и утолив голод, Ингук снова стал тем смешливым и болтливым дедком, которого Гуамок привык видеть у костра на стойбище. Рассказы о всяких приключениях и происшествиях, которые ему довелось пережить на своем веку, сыпались из него, как из дырявого мешка. Мальчик, правда, подозревал, что не всем его байкам можно верить, ибо событий, которые он описывал, хватило бы на добрую дюжину жизней.
– А какой была твоя первая охота? – не удержался он. Похоже, вопрос задел старика за живое: больше всего он любил говорить именно на эту тему.
– Неожиданной, – последовал ответ. – Не такой, как сейчас. При мне не было ловчего, который присматривал бы за каждым моим шагом. Куда там! В те времена жизнь была гораздо тяжелее нынешней. Нас было мало. Жили, не выпуская из рук копья, даже по ночам с ним не расставались.
– Любовью-то, наверное, неудобно было заниматься, – хихикнул Гуамок.
Ингук бросил на него сердитый взгляд, но не выдержал и фыркнул:
– А тебе-то что об этом известно?
– Только то, что я слышал от других, – поспешил загладить свой промах юноша.
– Надеюсь! Вот вернешься с охоты, тогда и узнаешь, что к чему. Если все пойдет хорошо, ни одна девушка не откажется разделить с тобой ложе.
– Ты так думаешь?
– Но будь осторожен, Гуамок! Запомни, выбирать подругу нужно самому, иначе какая-нибудь выберет тебя, тогда наплачешься. – И старый охотник расхохотался, да так громко, что пропустил звук, который прошелестел наверху, неподалеку от их укрытия, и тут же стих. Но Гуамок его услышал, и копье юноши молниеносно взметнулось вверх, готовое поразить врага.
Ингук изменился в лице и начал поспешно нашаривать свое оружие. На мгновение он показался юноше совсем старым и беззащитным, но уже через секунду перед ним снова был прежний Ингук, настороженный и опытный, и лишь гневная гримаса напоминала о том, как он только что сплоховал.
– Что это было? – резко спросил он.
– Не знаю, опять пропало, – ответил Гуамок, по-прежнему настороженный, как почуявший угрозу ледовый волк.
– Ну?
– Что-то в воздухе, Ингук, – с трудом подбирая слова, чтобы передать услышанное, продолжал он. – Словно птица пролетела. Ты слышал?
– Мне следовало бы солгать тебе и сказать, что я слышал, – ответил старый ловчий. – Но это охота. Твоя охота, Гуамок. И только правда поможет нам уцелеть. Я прослушал. Видишь, как легко здесь свалять дурака? Я ничего не слышал. Но обещаю, в другой раз я тебя не подведу.
– Но таких больших птиц не бывает, – продолжал его подопечный, не обращая внимания на покаянные речи старика: сейчас было не до того.
– Звук может искажаться. Вокруг нас стена снега, шелест отразился от нее, вот тебе и кажется, будто источник звука больше, чем на самом деле.
– Но какая же птица будет летать в такую непогоду?
Ни слова не говоря, Ингук вогнал острие своего копья в тлевший кусок муннового дерева и поднял его над головой, как факел. Охота должна продолжаться. Гуамок знал, что с Ингуком он сможет продержаться в безжизненных ледяных полях еще много дней, к тому же старый охотник в совершенстве владел искусством находить дорогу в любую непогоду. Когда наступит время возвращаться, он без труда отыщет путь к стойбищу. Гуамок слышал от старших, что со временем сможет так же, – у всех членов их племени это было в крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58