Видимо, комендант Бока-Гранде счёл бесполезным защищать груду развалин и увёл оставшихся в живых солдат на ещё не вступавшие в бой бастионы Сан-Фелипе и Сан-Себастьян.
Картахена оказалась в кольце полной блокады.
Все эти два дня пираты квартировали в монастыре Нуэстра Сеньора де ля Попа и стерегли выход из города. Отряд был сводный, людей с "Гардарики" оказалось немного, и Галке с огромным трудом удалось удержать английских флибустьеров хотя бы от расправы над монахами. Ситуация была непростая: за спиной у Галки было не больше ста верных ей людей, а капитан Роджерс бравировал отрядом в триста сабель и откровенно намекал на то, что теперь не мешало бы переизбрать руководство… Капитан Спарроу и сама не знала, что может однажды прийти в такую ярость. "Что тебе важнее, Роджерс? Пограбить, порезать, и в кусты, пока пенделя не дали - или выиграть войну?.. Ага, ясно. Ты и сам не в курсе, чего хочешь, и при этом лезешь всеми командовать. Александр Македонский нашёлся, блин… Как, позволь спросить, ты собрался руководить полусотней капитанов? Да они пошлют тебя по известному адресу, и ты ещё спасибо скажешь, если только пошлют, а не отправят… Если ты умный человек, то вопросов больше не будет. А если дурак, - зарычала женщина, - то нефиг так явно демонстрировать это всей братве, демократ хренов!" Англичане разом приуныли: ведь всё равно придётся через пару дней соединиться с отрядом тортугских пиратов, а они ведь обязательно спросят - куда вы дели нашего адмирала и что тут вообще делает этот Роджерс? Оттого возникла ещё более непростая ситуация: пиратские капитаны, обычно плевавшие на всяческие авторитеты и ни во что не ставившие женщин, были вынуждены-таки переступить через свою гордость и подтвердить верховенство опасной "шмакодявки" - прозвище, данное ей ещё Морганом. Никому из англичан не захотелось проверять на собственной шкуре остроту сабель Галки и её братвы. Окончательно утвердило авторитет "генерала Мэйна" разрешение пограбить монастырь, не трогая людей, что пираты проделали с огромным удовольствием. И теперь они упаковывали в мешки золотую и серебряную церковную утварь. Французы-католики было поворчали, но золото есть золото, а какой пират способен устоять перед его манящим блеском?.. Словом, эти два дня и для сухопутного отряда выдались непростыми.
Посыльный от Требютора прибыл под вечер второго дня осады, и Галка, оставив в монастыре канониров во главе с Пьером, повела своих пиратов пешим ходом к городским воротам. На дороге их ждало подкрепление: подошли люди с "Гардарики", "Амазонки", "Дианы" и "Акулы". Радостная для Галки и её офицеров встреча. Зато Роджерс окончательно сдулся, потеряв последнюю надежду перехватить лидерство. Его братва - в основном ямайские англичане - оказалась в меньшинстве, и всё вернулось на круги своя. Пираты, заняв позицию напротив городских ворот, поставили деревянные щиты, прикрыв ими несколько пушек, и принялись деловито обстреливать редуты.
Утром следующего дня обложенные с моря и с суши испанцы получили ультиматум. Дону Альваро и коменданту города предлагалось поднять белый флаг в обмен на сохранение жизни и неприкосновенности горожан. В случае же продолжения бессмысленного сопротивления испанцам грозили всяческими ужасами вроде полного уничтожения Картахены и всего её населения. Испанцы, как и следовало ожидать после трёх дней столь эффективного обстрела, крепко задумались. Попросили прекратить огонь до полудня, что им и было обещано.
Пушки замолчали.
"Как там говорил механик из старого фильма про войну? - думала Галка, прислушиваясь к звонкой от подступавшей жары тишине. - Самое трудное в нашей работе - ждать. Вот мы и ждём у моря погоды".
За два дня, проведенные в монастыре, они втроём - с Джеймсом и Владом - тайком от прочей братвы хорошенько обследовали останки "опель-капитана". По обрывкам головного убора и остаткам мундира на скелете Влад и Галка опознали мелкую сошку - рядовой, ефрейтор, унтер-офицер, но никак не старше. Зато на заднем сидении обнаружились офицерская фуражка и портфель. Вернее, то, что когда-то было фуражкой и портфелем: влажный тропический климат не пощадил ни того, ни другого. Но теперь они точно знали: здесь пришельцев тоже было двое. И куда девался второй - неизвестно. Галка кое-как открутила крышку бензобака, сунула туда веточку. Так и есть: бак полон где-то на три четверти, и, судя по запаху, бензин ещё вполне пригоден к употреблению. Владик же рискнул, нацепив перчатки, порыться в портфеле, в гнилой трухе, оставшейся от бумаг. Его старания вознаградились чудом уцелевшими клочками карты, на котором русские названия были обозначены латиницей. Более того: сохранился и уголок, где красным карандашом была проставлена дата: двадцатое октября 1942 года… Двадцатое октября… Теория с чьим-то экспериментом над Древом Миров получила подтверждение. Кто-то весьма технически развитый, преследуя одному ему известные цели, "пересадил" нескольких человек из будущего в семнадцатый век. Расчёт был дьявольски точен: эти люди, стараясь выжить в чужом для них мире, неизбежно внесут кое-какие идеи из будущего. Что вполне вероятно спровоцирует появление новых технологий намного раньше их срока в той ветви истории.
"Уже спровоцировало, - думала Галка, вспоминая "муки творчества" Пьера и их стальной результат. - Теперь гадай - к добру это, или нет… Скорее всего, нет: оружие ещё никогда до добра не доводило".
Пока её одолевали такие вот невесёлые мысли, время, отпущенное испанцам, истекло. И над уцелевшими фортами Картахены поднялись белые флаги. Такой же белый флаг взвился над редутом у ворот. Пираты возликовали: вместо штурма, обещавшего много трупов с обеих сторон, будет торжественное вступление победителей в сдавшийся на их милость город.
– В колонну по четыре - строиться! - сдача города и Галке подняла настроение. По той же самой причине, между прочим. - Артиллерия, собирайте манатки и возвращайтесь в монастырь. Чтоб ни одна испанская мышь не проскочила! Остальные - за мной! И помните: мародёров и насильников я приказала расстреливать на месте!
– На что тебе эти испанцы? - возмутился Роджерс. - Не даёшь повеселиться как следует, чёрт бы тебя побрал!
– Ты договор подписывал? - жёстким тоном поинтересовалась Галка.
– Ну, подписывал.
– Помнишь, что там было написано насчёт невыполнения приказов? "Виновный капитан лишается своей доли в добыче, равно как и его команда". Так что подумай о своей братве, - прищурилась женщина, ловко - если пользоваться теннисной терминологией - посылая мяч за сетку противника.
Люди Роджерса, почуяв, что по его милости могут остаться без добычи, заворчали на своего кэпа. А тот смолчал. Он был неплохим моряком и везучим капитаном, но совершенно никаким дипломатом. Грубо говоря, не умел "работать с людьми". Потому, даже если бы ему удалось спровоцировать выборы нового пиратского вожака и победить на них, он гарантированно не смог бы удержать многочисленных капитанов в своём подчинении. Галка знала точно: пираты попросту плюнули и ушли бы от такого негибкого лидера. А её поддерживают не только из-за удачливости и обещанной богатой добычи, но и за умение прислушиваться к мнению других капитанов. И на этом поле у капитана Спарроу конкурентов пока не предвиделось.
Поставив в голову колонны "своих" пиратов, Галка повела отряд к городским воротам. Она наполовину опасалась какой-нибудь гадости со стороны испанцев - не все же там такие благородные, как дон Альваро - и потому запретила братве распевать песенки по пути. Представьте себя на месте испанцев: орущие разухабистые матросские песни победители могли вызвать у побеждённых только раздражение и злобу. Мол, мы ещё спляшем на ваших костях, проклятые воры. Зато колонна суровых вояк, сопровождаемая лишь топотом ног и позвякиваньем железа, внушала невольное уважение, даже можно сказать - трепет. Если вы сейчас хорошо представили себе всё это, то дальнейших вопросов по этому поводу у вас возникнуть не должно. И Галкина психологическая уловка сработала. Испанцам даже не надо было напоминать, чтобы открывали ворота. А офицер изволил салютовать сеньоре вице-адмиралу шпагой. Галка отсалютовала ему в ответ саблей и, велев испанцам возвращаться в казармы, оставила на воротах Причарда с его людьми.
Сидящие по домам горожане со страхом наблюдали в щели ставен, как пираты проходят по улицам. Многие годы жители Картахены привыкли видеть их оборванными пленниками, в цепях - на строительных работах. Укрепления города требовали рабочих рук, а испанцам было жаль использовать для этого задорого купленных негров. Сложно сказать, что думали сейчас жители захваченного города. С одной стороны, об этой сеньоре-пиратке ходили слухи, будто она запрещает своим разбойникам издеваться над людьми. С другой - командовала здесь не она, а французский адмирал. И от него-то как раз могли проистечь всяческие неприятности. Ведь как раз в эти минуты, когда пиратский отряд входил в ворота со стороны сельвы, в порту высаживались французы.
Сдавшаяся Картахена в страхе ждала решения своей участи.
6
Дону Альваро поневоле приходилось хранить на лице холодную сдержанность. Одно резкое слово - и этот напыщенный француз, чего доброго, сочтёт сие нарушением хрупкого статус кво. А держится-то как! Надулся, будто это он лично принудил город к сдаче.
– Сеньор адмирал, - сказал он, стараясь не смотреть на француза, нарядившегося словно на приём у короля. - Смею заметить, что ваши требования невыполнимы. Сорок миллионов эскудо! Во всём городе не найдётся такой суммы, даже если все жители до единого вывернут карманы. Кроме того, вы объявили Картахену владением короля Франции. Разве в интересах вашего короля разорять собственные земли?
– Дон Альваро, я не думаю, что испанцы, жители этого города, смирятся с перспективой стать подданными его величества короля Франции, - с насмешливой любезностью проговорил де Шаверни, рассевшись в великолепном резном кресле, в то время как испанцы были вынуждены разговаривать с ним стоя. - Потому я требую от тех, кто не пожелает остаться и верно служить нашему королю, сдать всё имущество. Оно пригодится французским поселенцам, которые вскоре прибудут сюда.
Дон Альваро мог бы сейчас ехидно спросить, все ли средства дойдут до карманов французских колонистов, но удержался. Он - побеждённый, и этим всё сказано.
– А прочие? - поинтересовался он. - Что будет с теми, кто пожелает перейти во французское подданство?
– Этим придётся сдать треть имущества и присягнуть на верность его величеству Людовику.
– Но…
– Не советую со мной спорить, сеньор алькальд, - сурово произнёс де Шаверни. - У вас всего десять дней на то, чтобы собрать и сдать требуемую сумму. Если этого не произойдёт, на одиннадцатый день я отдам город на разграбление своим солдатам, а они не очень-то любят испанцев.
– Сеньор адмирал, повторяю - вы требуете невозможного. Мы не соберём такую сумму и за месяц.
– Здесь только я ставлю условия и назначаю сроки, сеньор, - де Шаверни терпеть не мог, когда ему противоречили: это всегда провоцировало те приступы ярости, с которыми он столь безуспешно боролся.
– Ну, господин адмирал, это уже полный…моветон, - от дверей послышался звонкий женский голосок. - Согласитесь, что по справедливости условия побеждённому должен ставить тот, кто его победил, а не тот, кто при этом лишь присутствовал.
Все дружно обернулись к двери. Так и есть: капитан "Гардарики" собственной персоной. И как всегда с самыми что ни на есть неучтивыми речами.
– Мадам, извольте исполнять свои обязанности и не вмешивайтесь в дела руководства. Тем более, столь хамским способом, - фыркнул де Шаверни. Чёрт принёс сюда эту разбойницу, да ещё в самый неподходящий момент…
– А вы до сих пор не можете привыкнуть к нашему стилю? - дама непринуждённо рассмеялась и самым наглым образом уселась во второе кресло. - Очень рекомендую: максимум информации, минимум придворных ужимок… Сеньоры, - это она обратилась к алькальду и коменданту. - Будьте добры, оставьте нас. Тут намечается приватный разговор.
Испанцы с мрачными усмешками покинули залу - под гневным взором французского адмирала.
– Мадам, позволю напомнить, что вы изволите дерзить своему непосредственному командиру, - де Шаверни понял, что пиратка зачем-то провоцирует его, но вот зачем именно? - Не забывайте, что я…
– Да, как же, помню - адмирал, - кивнула женщина. - А я - вице-адмирал. Увлекательная игра, мне понравилось.
– Игра? Да вы просто сумасшедшая!
– Вы только сейчас это заметили? - усмехнулась Галка. - Разумеется, насчёт игры я пошутила. А вот насчёт испанцев… Сколько вы с них требовали?
– Не ваше дело, мадам, - невежливо ответил де Шаверни. - Как вы верно изволили заметить, я адмирал. Следовательно, у меня прерогатива выставлять условия побеждённым, а какие именно - не ваша забота.
– И этот человек запрещал мне ковыряться в носу… - хмыкнула женщина. - Боюсь, адмирал, вы до сих пор не очень хорошо представляете, где находитесь. Это Мэйн, а не Версаль. И, как верно заметил месье д'Ожерон, здесь действуют иные законы. Среди которых есть и такой, который обязывает неукоснительно исполнять финансовые обязательства. В противном случае…
– В противном случае вы поступите со мной как с Генри Морганом? - ядовито поинтересовался де Шаверни.
– Если вы не оставите нам иного выбора, - любезно произнесла Галка. "Морган был всего лишь негодяй, - подумала она при этом. - А ты ещё и подлец. Смертельно опасное сочетание свойств характера".
– Постараюсь приложить все усилия, чтобы не поставить вас перед подобной необходимостью, - де Шаверни вложил в эту фразу всю свою язвительность. - Но в одном вы, пожалуй, правы: я человек не военный. Потому вопросы безопасности этого города, в том числе и оборону от возможного нападения испанцев с моря, будет лучше оставить вам и вашим офицерам. Я же как лицо гражданское займусь хозяйственными вопросами - подсчётом прибыли.
– Разумно, месье адмирал, но всё-таки - какая сумма?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52