Если я не могу быть уверен в том, что мои приказы станут исполняться, то ни о какой военной операции и речи быть не может!
– Не всё так плохо, сударь, как кажется на первый взгляд, - самым невинным тоном проговорила Галка. Те, кто хорошо её знал, начали тихонечко ухмыляться: если она притворяется эдаким ангелочком, то противник попался опасный, и мысли у неё сейчас чернее чёрного. - Я же говорила - мы союзники.
– Союзные обязательства Франция имеет лишь перед государствами, мадам, - отрезал де Шаверни. - У вас, слава Богу, государства нет.
– Зато есть армия и флот, - из-под маски "ангелочка" показались совсем не ангельские зубки. - И кое-какие понятия о чести, так что ваши сожаления по поводу неприятия мной офицерского патента несколько неуместны.
Де Шаверни многое сейчас мог бы сказать это женщине, но сдержался. Если он не хотел провалить дело в самом начале, то следовало быть менее категоричным. Атака в лоб ничего не даст - это он уже понял. А миллионы Картахены уже разбудили его воображение, манили золотыми, серебряными и изумрудными горами. И, хотя Испания ещё официально не была с Францией в состоянии войны, он уже оправдывал свои будущие действия тем, что гордые кастильцы в данный момент были союзниками враждебной Голландии. Господин де Шаверни, как хорошо образованный по тем временам человек, знал о восточной классификации врагов: враг, враг друга, друг врага. Испания подпадала под последнее определение, и тут двух мнений быть не могло. Другое дело, отношения с пиратами…
– Должен согласиться с вами, мадам, как бы мне ни было это неприятно, - он всем видом демонстрировал плохо скрываемое раздражение. - Но дело прежде всего, и тут личная неприязнь может лишь помешать… Итак, какие гарантии вашей лояльности вы можете предоставить?
– Моё честное слово.
– Немного.
– Морган не дал бы вам и этого, - с напускным сожалением, под которым скрывалась едва заметная язвительная нотка, ответила Галка. - Вернее, дал бы, чтобы вскорости взять обратно: мы имели сомнительное удовольствие лично столкнуться с этим явлением. Я же, несмотря ни на что, ещё сохраняю некие наивные представления о слове чести.
– Морган мёртв, мадам - не без вашего деятельного участия в его судьбе, - съязвил де Шаверни. После чего хмуро воззрился на двух губернаторов, сожалеющих, что не могут как следует отделать этого…гостя. - Что скажете, господа? Следует ли мне полагаться на честное слово пиратов?
– Это лучшее, что вы сможете здесь найти, - не без мстительных интонаций заметил де Баас.
– Принимая из рук его величества этот чин, я не думал, что здесь дела идут настолько плохо, - теперь язвительная фразочка де Шаверни досталась губернатору Антильских островов.
– Тем не менее, вам придётся с этим смириться, - добавил д'Ожерон. - Можете мне поверить, я не раз имел возможность убедиться в надёжности мадам Спарроу и её людей. Дисциплина в её эскадре сделала бы честь и регулярным войскам.
– О, да. К примеру, коллегиальное обсуждение военной операции - ярчайший пример соблюдения армейской дисциплины и субординации, - едко проговорил де Шаверни.
– Простите, сударь, а чем мы с вами сейчас занимаемся? - не без иронии спросил губернатор Тортуги и Сен-Доменга. - Разве не коллегиальным обсуждением будущей военной операции?
– Я, слава Богу, ещё не сошёл с ума, чтобы выносить это обсуждение на палубу флагмана.
– Значит, вы попросту не доверяете своим людям, - пожала плечами Галка.
– Доверие и подчинение - разные вещи, мадам. Я предпочитаю второе, - жёстко ответствовал де Шаверни, откинувшись на спинку изящного резного стула. - Меньше шансов нарваться на предательство. А дисциплину в своей эскадре я довёл до такого совершенства, что любой из моих матросов и офицеров выполнит любой мой приказ. Даже если бы я приказал им съесть собственные шляпы на ужин.
"Маразм, - подумала Галка. - Он бы ещё приказывал им надевать сапоги на свежую голову и копать от себя до следующего дуба".
– Тогда вам можно посочувствовать, - она позволила себе более явную и недобрую иронию. - Теперь я понимаю, почему у вас нет доверия к собственной команде.
– Давайте отложим спор о преимуществах и недостатках жёсткого управления командой на более удобное для этого время, - де Баас, надо сказать, вовремя вмешался: "версалец" явно собирался разгневаться не на шутку. - Сейчас гораздо важнее уяснить не только то, какими силами мы располагаем, но и то, какая доля призов причитается каждой из сторон.
– Вот как, - язвительно хмыкнул де Шаверни. Видно было - держится на пределе. Как бы ещё после этого совещания не начал срывать злость на всех, кто под руку попадётся. - Если я не ослышался, вы предлагаете мне составить пиратский договор о разделе добычи?
– Ну, вы же изволили согласиться на пиратский рейд против испанцев, - д'Ожерон не упустил возможности подпустить ему здоровенную шпильку.
Де Шаверни так и подскочил: "шпилька" губернатора уколола его в самое больное место.
– Что вы себе позволяете?!! - заорал он, краснея. Всё, терпение лопнуло. - Я адмирал флота его величества, а не разбойник! Да как у вас язык повернулся сравнить меня - особу, облечённую доверием самого короля! - с какими-то висельниками?!!
Он кричал ещё добрых пять минут, наконец дав выход своему гневу и высокомерию, которые так усердно до поры сдерживал. Де Баас и д'Ожерон слушали это словоизвержение с мрачными лицами. Начальничек - мечта самоубийцы, что и говорить. И что прикажете с этим делать, дамы и господа? Галка же отстранилась от происходящего, будто всё это никаким образом её не касалось. Даже закинула ногу на ногу, достала из кармана маленькую книжечку, где обычно записывала перечень предстоящих дел, и принялась этот списочек изучать. Пиратские капитаны тоже позволили себе недопустимо отвлечься от почтительного внимания адмиральскому гневу, и начали с едкими усмешечками негромко, но не менее едко обсуждать происходящее. Видя такое вопиющее непотребство, де Шаверни просто задохнулся от ярости. И замолк, не находя подходящих случаю выражений.
– Вы закончили? - пиратка соизволила оторваться от изучения своих записей и посмотреть на него с редкостным спокойствием. Можно даже сказать - скучающе. - В таком случае давайте вернёмся к обсуждению. Вопрос, поднятый господином де Баасом, как я понимаю, кровно интересует всех собравшихся, не так ли? Особенно с учётом размеров будущей прибыли.
Это "версальского шишку" просто добило. Ещё никто и никогда не смел обращаться с ним подобным образом! Да что здесь вообще происходит, чёрт подери? Что она себе позволяет?!! Больше всего на свете ему хотелось подскочить к этой хамке, вырвать у неё из рук чёртову книжечку, и в соответствующих выражениях высказать всё, что он думал на её счёт. Но он знал, что не сделает этого. Так унижаться! Никогда. И, что самое скверное, де Шаверни понимал ещё одну вещь: пиратка прекрасно осознавала эту тонкость, и потому позволила себе выставить его идиотом в глазах двух официальных лиц. От гнева у него буквально отнялся язык, чем эта сво… прошу прощения - эта дама и воспользовалась. Де Шаверни в бессилии рухнул обратно на стул. А господа губернаторы мстительно усмехались.
– Не стоит принимать всё так близко к сердцу, сударь, - с фальшивым сочувствием проговорил д'Ожерон. - Вы не во Франции, и здесь действительно иные законы.
Адмирал промолчал. Не потому, что сознавал правоту д'Ожерона, а потому, что ещё не отдышался. И прикрыл глаза, чтобы заинтересованные лица не прочли там его мысль: "Я вам это ещё припомню".
– Хорошо, - с хрипом сказал он, дёрнув пуговицу великолепного шёлкового камзола. - Иные законы… Вы предлагаете мне их соблюдать?
– Вряд ли здесь станут переделывать их под кого-либо, - жёстко, словно забив гвоздь по шляпку, произнёс д'Ожерон. - И коль вы изъявили согласие возглавить поход на Картахену, давайте от общих вопросов перейдём к частностям. Мы не знаем, какова будет точная сумма добычи. Потому наилучшим способом решить вопрос о справедливом её разделении стоит всё же признать метод флибустьеров - заранее определить причитающиеся каждому доли.
Де Шаверни с усилием потёр пальцем висок: движение, от которого он давно и безуспешно пытался отделаться ещё с юношеских лет… Нет. Сейчас ни в коем случае нельзя доводить до крайности. И д'Ожерон, и де Баас, и пиратка уже оценили его срыв. И сделали должные выводы. Чёрт, ведь эти вспышки гнева - его ахиллесова пята. Видит Бог, он до последнего сражался с этим своим недостатком, но тот не желает уступать. Берёт своё в самый неподходящий момент, как сейчас…
– Пожалуй, мне ничего не остаётся, кроме как согласиться с вами, - сказал он усталым тоном, подавив тяжёлый вздох. - Существующее положение вещей меня не устраивает ни в коей мере, но раз уж вы так настаиваете… Я вас внимательно слушаю.
9
По выходе из губернаторской резиденции - далеко за полночь, между прочим - Галка почувствовала себя так, будто снова целый день провела затянутой в корсет и только что его сняла. Ей было душно, тесно и тошно от самого факта общения с таким сложным, но крайне неприятным типом, как де Шаверни. Не было сил даже сказать что-нибудь едкое в его адрес. Зато господа капитаны в выражениях не стеснялись. Особенно неистовствовали Билли и Требютор.
– Ну и жлоб! - возмущался Билли. И это было ещё самое мягкое слово из тех, что он изволил применить к особе новоиспеченного адмирала. - Предложить нам десятую долю от добычи! Десятую! Сволочь, сукин сын, дерьмо собачье!
Речь Франсуа Требютора здесь вообще лучше не воспроизводить - это не для слабонервных. Дуарте и Причард молчали. Но если Жозе был странным образом равнодушен к тому, какой процент им полагается от картахенской добычи, то молчание Причарда было молчанием философа. Галка восемь месяцев ходила на "Орфее" под его началом, и успела за такой не очень долгий срок изучить этого человека. Она совершенно справедливо считала себя на девяносто процентов его творением. Отношение к этому человеку у неё тоже было особое - даже несмотря на его крайне сволочной характер и склонность в самый удобный для себя момент перекидываться на сторону победителя. Галка ни разу не доверила ему ни единой жизненно важной детали какой-либо из своих операций, но и не задвигала на вторые роли. Причард всегда работал с кем-то в паре. И, что самое интересное, всё воспринимал как должное. Возвращение в Англию ему уже не светило, порваны деловые связи в английских колониях, с французами тёплые отношения клеились как-то слабо. Оставалось только пиратствовать, а это он умел делать получше некоторых… Причард лишь мимоходом скользнул по Галке слегка рассеянным взглядом, но та поняла: хочет поговорить без свидетелей.
– Идите, братцы, - сказала она Билли и Требютору. - Скажи своей команде, Франсуа - пусть завтра с утра переходят на "Перун". Теперь ты его капитан.
– Королевский подарок, - Требютор слегка опешил. - Ты так разоришься, раздавая призы направо и налево.
– Для хорошего человека мне ничего не жалко, - устало усмехнулась Галка. - Давно тебе пора пересаживаться с "Сен-Катрин". Я понимаю, она тебе дорога как память, но сейчас пришло время линкоров. А ты, Билли, тоже не расслабляйся. Очень может статься, что и тебе придётся в скором времени переезжать.
– Эх, рисковая ты голова, Воробушек, - хмыкнул Билли. - Ладно, завтра это обсудим.
Галка не любила ночь, и на то не было никаких особых причин. Просто не любила, и всё. Её стихией был яркий солнечный день. Вставала с первыми проблесками зари и старалась завершить все дела до заката. Ночь была временем неопределённости, а Галка это состояние тоже не любила… Тропическая ночь с её чёрным бархатом неба и алмазными блёстками звёзд здесь, в отличие от тёмно-синих, с алым заревом ночных огней, ночей её родного города, была ещё и неправдоподобно тихой. Если в полуторамиллионном городе ни на миг не утихал негромкий низкий гул, словно идущий из-под земли, то здесь тишину нарушали только цикады. Или насекомые типа цикад - Галка в биологии и энтомологии была абсолютным нулём, и понятия не имела, что тут может так звенеть… Они с Причардом не спеша направлялись в порт. Конечно, нормальным капитанам следовало бы снять комнаты в гостинице, но Галка считала своим домом капитанскую каюту "Гардарики", а Причард с некоторых пор странным образом невзлюбил гостиницы. Галка даже догадывалась, с каких именно пор, но разумно обходила эту тему.
– Хочешь дельный совет? - спросил Причард, запалив свою ненаглядную трубку. На приёме у адмирала курить было не с руки, а тянуло. Теперь отвёл душу.
– Хочу, - сказала Галка, зная, что капитан "Акулы" плохих советов давать не умеет.
– Держись подальше от д'Ожерона.
– С чего это? - капитан "Гардарики" достаточно хорошо изучила д'Ожерона. Махинатор ещё тот, но чертовски умный - ни разу не попался. Что же такого страшного разглядел в нём Причард.
– Ты говорила, он знал этого припадочного адмирала ещё с прошлой своей поездки во Францию. Сама подумай: с какой радости ему нужно было нарываться на его начальственные вопли в нашем присутствии? - Причард криво усмехнулся. Галка даже обрадовалась, что сейчас темно: когда её бывший капитан так усмехался, его и без того страшноватая рожа становилась совершенно людоедской. - Сдаётся мне, этот чёртов француз ведёт грязную игру.
– Блин… - процедила Галка. Теперь стали понятны некоторые детали, которые показались ей… не то, чтобы совсем странными, но заслуживающими отдельного рассмотрения. - Вот об этом я как раз не подумала.
– Ты о другом думала - как бы не ударить в грязь лицом перед этим франтом. Тебе это удалось, только подумай ещё немного - кому ты на руку сыграла? Нам, или французу?
Галка нервно рассмеялась.
– Вот так и понимаешь правоту народных пословиц, - сказала она. - У нас в таких случаях говорят: "Век живи - век учись". Ну, ничего. Месье Бертран сделал свой ход. Теперь черёд за нами.
– Смотри, не споткнись, - сказал Причард. - Дорожка-то скользкая.
– А мы и так с законом не в ладах. Но постараюсь всё-таки доиграть эту партию до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52