Достал протокол дополнительного допроса свидетеля и стал записывать его показания.
После ухода Северного, я вскочил из-за стола и на крыльях эйфории принялся летать по кабинету.
- Ай, да, Иванов! Ай да, сукин сын! Какая же светлая голова у этого кретина!
"Но, но, осторожнее на поворотак, приятель! - тут же услышал голос моего постоянного оппонента Иванова. - Думаешь тут за него, думаешь, а нарываешься на оскорбления".
"Извини! Это я так. А вообще-то ты молоток! До такого додуматься! Я бы ни в жизнь не смог."
"Смог бы, - убежденно сказал Иванов. - Просто ты слишком инфантилен, леность ума тебе часто мешает."
"Ага. Это моя ахиллесова пята, - согласился я. - А красивое дело вытанцовывается!"
"Лучше бы таких дел не было вовсе."
"Ты опять прав. Что за зверюга такой? А, поди, изображает из себя интеллигента."
"Нынче многие изображают интеллигентов. Слышал, как по телевизору начальник следственного изолятора говорил об условиях содержания олигарха Гусинсткого: "С ним вместе сидит один мошенник. Другой тоже интеллигентный человек"? Представляешь! Это называется - тушите фонари.
"Слышал. Придурок! Но ведь наш оппонент умен, таланлив. Как красиво он водил нас всех за нос?"
"Такие - опасны вдвойне."
"Ну, Иванов, ты даешь! Что с тобой случилось? Что не высказывание, то афоризм, хоть сейчас в книгу мудрых мыслей. Титан!"
"А ты вместо того, чтобы ёрничать, записывал бы. Под старость пригодится. Может мемуары надумаешь писать."
"Я запомню. У меня память хорошая."
"Ха! Не смеши Москву лаптями". Хорошая у него память! Ты хоть помнишь какой сегодня день?"
"Ты что, совсем меня за придурка держишь что ли?"
"Ну и какой же?"
"Сегодня среда двадцать... Ой, бли-и-ин! Сегодня же годовщина нашей со Светланой свадьбы! Это называется - приехали! Как же я мог забыть?!"
"Ну и кто из нас после этого идиот?!"
"Я говорил про кретина."
"Хрен редьки на слаще. Так, кто же?"
"Все ясно, что спрашивать? Ты бы лучше посоветовал: что делать?"
"Как - что? Срочно бежать в магазин, покупать цветы, подарок, шампанское."
"Ну да. А где деньги?!"
"Вечная проблемма. Займи у кого-нибудь."
"У кого?"
Открывшаяся дверь, положила конец нашей затянувшейся дискуссии. В кабинет вошел Володя Рокотов, жизнерадостный и оптимистичный. Везет же некоторым!
- Привет, Сережа! Ты что такой смурной?
- А, не спрашивай! - махнул я рукой. - Лучше сразу дай в морду.
- Да что стряслось?
- Сегодня у нас со Светланой годовщина свадьбы.
- Ну да. Радоваться надо. Я её уже поздравил.
- Не терзай душу! Ты-то поздравил. А у меня с этим гребанным делом вечно мозги нараскорячку.
- Неужто забыл?
- Вчистую!
- Да, обмишулился ты, Сережа! Даже не знаю, что посоветовать.
- Не надо советов. Лучше помоги материально.
- В смысле?
- У тебя деньги есть?
- Найдутся. А много надо?
- Рублей семьсот, а лучше тысячу.
- Нет, таких денег у меня нет.
- А ещё начальник уголовного розыска области. Голь перекатная! У нищего на паперти и то больше денег.
- Чья б корова, Сережа, мычала, а твоя бы помолчала.
- Нечего мне тут морали читать. Скажи: что делать?
- Что-нибудь придумаем. - Рокотов подошел к телефону, снял трубку, набрал номер. - Дина, у нас деньги есть?... Тысячу рублей. Сереже надо... А кому же? Он один у нас такой. Принципиальный! Взяток не берет... Я у него в кабинете. Срочно подвези. Да, чуть не забыл спросить - ты Светлану поздравила?... Молодец! Ждем. - Рокотов положил трубку. - Ну вот, Сережа, проблема решена.
Настроение у меня заметно улучшилось.
- Спасибо, друг! Век тебе этого не забуду! Однако, мне надо начинать как-то реабилитироваться перед супругой.
Я позвонил Светлане и, услышав её голос, радостно, с детской непосредственностью сказал:
- Светочка, поздравляю тебя с днем нашей свадьбы!
- Вспомнил, наконец! - язвительно проговорила она и, судя по тону, с весьма и весьма серьезным выражением лица.
- Света, что ты такое говоришь! - возмутился я. - Этот светлый день из моей памяти не вырвать даже термоядерному взрыву. Я тебя очень люблю!
- Я тебя тоже, - очень потеплел её голос.
- Я что звоню. Ты бы сегодня сорвалась с работы пораньше, организовала бы стол. Сегодня вечером у нас будут Рокотовы и Красновы. Это дело надо отметить.
- Хорошо. Постараюсь. Целую!
- Взаимно!
Настроение у меня стало совсем отменным.
- А теперь выкладывай: зачем приперся?
- Прекрати этот босяцкий жаргон!
- Хорошо. Зачем изволили прийтить, гражданин хороший? Так пойдет?
- А-а! - безнадежно махнул на меня рукой Рокотов. Достал из папки проткол допроса свидетеля, протянул мне. - Вот, лучше почитай.
"Томилина Клавдия Павловна", - значилось на титульном листе. Развернул протокол, стал читать. Но когда дошел до места, где славная и очень наблюдательная Клавдия Павловна говорит о молодых руках старика-режиссера, взбаломошная эйфория подхватила меня под белы руки, вознесла над столом и закружила голову, закружила.
- "И все-таки она крутится!" - с пафосом воскликнул я.
- Кто крутиться? - насмешливо спросил Володя.
- Земля крутиться, дубина! И с каждым новым её витком мы все ближе приближаемся к цели.
- Красиво! Очень красиво! - рассмеялся Рокотов. - Тебе бы, Сережа, стихи писать.
Я сел за стол. Проворчал:
- Ладно тебе о стихах. Вечно ты хочешь все испортить. Хочешь знать, что ещё отчебучил наш умный, хитрый и где-то по большому счету коварный враг?
- И что же?
- Он вместо себя официанту Северному подсунул опытную и сладострастную путану. Каково?!
- Не может быть! - изумился Рокотов. - Потому-то ему и понадобился этот официант. Да, класс! Даже трудно себе такое представить.
- Особенно тому, у кого бедное воображение, - заметил я.
Но Рокотов не обратил никакого внимания на мое замечание - сказывалась наша уже, можно сказать, продолжительная дружба. Ага.
- Как тебе удалось это установить? - спросил он.
- Ничего особенного, - скромно ответил. - Все гениальное - просто. Немного дедукции, чуть-чуть индукции, толику оптимизма, а получается поразительный результат.
- Пижон! - рассмеялся Володя. - А вообще ты молодец. Ведь ты с самого начала до всего додумался. Но этот тип даже тебя заставил усомниться. Хитер бобер! А ты знаешь, что Захарьян предложил Шилову участвовать в похищении ребенка?
- Вот! - воскликнул я, пораженный услышанным. - Я знал, что этим не кончится. Никакие они не залетные. Здесь действует наша доморощенная банда.
- Похоже, что ты прав, - согласился Рокотов.
- Да, но почему - похищение? Ведь во всех предыдущих случаях никаких похищений не было? Почему они изменили свои методы?
- А ведь действительно. Я как-то об этом не подумал. Возможно потому, что на этот раз им нужен малыш?
- Или младенец.
- Вот гады! - в сердцах сказал Рокотов. - Даже не вериться, что их тоже мать родила. Таких не только растреливать, четвертовать надо, причем, медленно и публично. Кто же он такой - этот режиссер?
- Ничего, скоро узнаем. Помнишь, четыре года назад в купе поезда были убиты женщина и мужчина. В их убийстве обвиняли известного кинорежиссера Туманова.
- Еще бы не помнить. Громкое было дело. Туманов ведь сошел с ума, да?
- Да. Но недавно у него неожиданно наступила полная ремиссия и он рассказал, что убийство совершил один московский актер, близкий знакомый его бывшей жены.
- А что за мотивы? Ревность?
- Не сказал бы. Скорее, личные амбиции. Актер этот пробовался у Туманова на роль главного героя в фильме. И режиссер по неосторожности назвал его бездарем. Иногда для творческого человека это страшнее смертного приговора.
- Зачем ты мне это рассказал?
- А затем, мой друг, что у нас намечается четвертый акт страшной кровавой драмы, а мы до сих пор никак не можем понять мотивы убийств детей.
- Так ты считаешь, что наш режиссер и есть тот актер?! - удивился Володя.
- Я пока ничего не считаю, а лишь предполагаю. Сегодня Ачимов вылетел в Москву. Завтра обещал быть. Подождем результатов его поездки.
Глава шестая: Говоров. Роддом.
Мы стояли в самом центре нашей огромной, прекрасной, великой и многострадальной Родины, попирая молодыми сильными ногами земную твердь, буйно заросшую высокой и мягкой травой, обжегающе холодной от утренней росы, и наблюдали восход величественного светила. Картина была впечатляющей! И как мелки и ничтожны мне казались люди перед этой красотой, и как, порой, нелепы, страшны, даже чудовищны их поступки. Кажется, Космос все дал человеку для счастья. любви и смысла. Есть замечательная цветущая планета, где всем хватает места. Есть доброе светило, дарующее свою энергию всем и каждому независимо от цвета кожи, национальности и вероисповедания. Живите и радуйтесь! Ведь при общем желании и согласии можно так обустроить Землю, что никакого рая не надо. Но почему люди так недоверчивы друг к другу, так алчны, ценичны и жестоки? Почему стремяться непременно унизить ближнего, растоптать его человеческое достоинство? Одни жаждут повелевать всем миром, другие - построить личное счастье на несчастье других. Одни мучатся перееданием, другие умирают в нищете. Не понимаю я этого. Не понимаю и Космос. Почему он дал столько власти темной энергии, или, проще говоря, Сатане? Неужели все это будет продолжаться вечно? Грустно и горько это осознавать. Нет, конечно можно понять, что все это дано для того, чтобы человек либо преодолел все несчатья и искушения и сохранил душу для последующих уровней жизни, либо отдал её Дьяволу. Другого не дано. Понять это можно. Принять - нет. Слишком велика стала власть Дьявола. Еще немного и человек сам взорвет свою симпатичную зеленую планету - среду своего обитания. Неужели же нет иного выхода?
- Знаешь, Андрюша, перед всем этим, этой красотой я чувствую себя такой крохотной, что даже страшно становится, - проговорила Таня, теснее прижимаясь ко мне.
Она чувствовала тоже, что и я.
Вчера, вернувшись с работы, я, вдруг, почувствовал такой дискомфорт, так захотелось вырваться из этого тесного, шумного, пыльного и суетного города. Квартира не спасала. В ней я ощущал себя загнанным в конуру псом. Поделился своими ощущениями с Таней и предложил махнуть за город. Она с восторгом согласилась. Мы запрыгнули в "Шевроле" и через час уже были на берегу Бердского залива. Выбрали безлюдное и совершенно великолепное место. Здесь столетние могучие сосны подступали к самой воде. На вечерней зорьке я решил попытать счастья и забросил удочку. Вообще-то рыбаком был некудышним, и удача постоянно обходила меня стороной. Но на этот раз повезло и я поймал десятка полтора подлещиков, красноперок и окуней. Таня тут поставила котелок на костер и принялась чистить рыбу. Уха получилась отменной.
- Жаль водочки нет. Как говорит Дима Беркутов: "Уха без водки, просто рыбный суп".
- Я ж совсем забыла! - спохватилась Таня. Вскочила и побежала к машине. Вернулась с бутылкой водки в руках и, потрясая ею в воздухе, гордо проговорила: - Вот!
- У меня нет слов! - удивился я. - Где же ты её взяла?
- Конфисковала у отца. Подумала - вдруг пригодится. И вот, пригодилась.
А потом мы умиртворенные, благостные лежали на ещё не успевшей остыть земле, смотрели в бездонное небо, на лучистые звезды и молчали, ибо именно молчание казалось сейчас наиболее значимым, создавало иллюзию сопричастности к великому таинству бытия.
- Ты о чем думаешь? - шопотом спросила Таня.
- Так, не о чем.
- Неужели же там есть жизнь?
- Конечно. Подозреваю, что почти каждая планета ею заселена.
- Тогда почему же мы до сих пор не могли ни с кем установить контакт?
- Потому, что нам это не дано.
- Кем не дано?
- Космосом.
- Но почему?
- Увы! Нам трудно понять и постичь задачи Космоса. Мы для этого слишком ничтожны. Ты что-нибудь слышала о многомерности простраства?
- Конечно.
- Космос сознательно обрек человечество, вернее, биологическую жизнь на одиночество, поместив в такой слой пространства, где нам недоступны другие миры. И сколько бы мы не посылали радиосигналов, они останутся без ответа, сколько бы планет не посещали, все они будут пусты, потому как заключены внутри своего пространственного слоя, где нет других миров, кроме нашего.
- Странно все это и обидно. Почему же он так несправедливо с нами поступает?
- Наверное, в наших же интересах. Мы пребываем лишь на нулевом уровне жизни и не готовы к встрече с другими мирами.
- Вот ты говорил, что жизнь - это способ существования мыслящей энергии. Так?
- Да.
- Но ведь энергия - это же ничто?
- Наоборот, энергия - это все. Весь наш мир состоит из элементарных частиц. Движение этих частиц и есть жизнь в любых её проявлениях. Что такое, к примеру, свет?
- Это лучистая энергия.
- Правильно, это поток элементарных частиц. Проникая в растения они видоизменяются и дают новый вид энергии - химический. Происходит, так называемый, фотосинтез. Наша мысль - это также движение элементарных частиц, особый вид энергии. А наши бренные тела спеленуты энергетической оболочкой и не могут без неё существовать.
- Как это?
- Именно энергетическая оболочка сохраняет и поддерживает биологичекую жизнь. Исчезнет оболочка и наши тела тут же превратяться в мертвую плоть, трупы. Даже частичное повреждение оболочки приводит к очень серьезным для человека последствиям.
- Откуда ты это знаешь?
- Я не знаю, а лишь предполагаю, так сказать, гениальное предвидение.
- Ты от скромности не умрешь, - рассмеялась Таня.
- И не надейся.
- Но ведь энергия - она ж невидима? Значит, там все люди тоже невидимы.
- Для нашего примитивного четырехмерного мира, но не для других миров. И потом, ведь мы тоже состоим из элементарных частиц и их движение и составляет нашу жизнь, происходит тот же синтез белка, то-есть химическая энергия преобразуется в мышечную и умственную. Люди, в том числе и ученые, почему-то уверены, что живая материя существует лишь в форме биоклетки. Я считаю это вопиющим заблуждением. Биологическая жизнь - есть творение Космоса и существует лишь на очень ограниченном числе планет. На остальных планетах живая материя состоит полностью из элементарых частиц. На последующих уровнях, я думаю, человек сохраняет свой земной облик, но лишь в ином качестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38