Было в её облике что-то такое, этакое... Словом, мужик, ищущий приключений, пошел бы за ней, нарядись она хоть в одежду монашки. Определенно.
- Я, пожалуй, пойду, - пробормотал Коретников и пулей вылетел из кухни.
- Что это с ним?! - удивилась Людмила, глядя вслед убежавшего мента.
- А то не знаешь? - вопросом ответил я. - Влюбился мужик без памяти.
- В кого?
- Ну не в меня же. Толя - человек традиционных сексуальных ориентиров. В тебя конечно.
- Скажешь тоже! - фыркнула Сергунькова. Похоже, она жила настоящим и уже не лелеяла надежд на будущее.
- Серьезно. Ты думаешь почему он здесь ошивался? Мечтал познакомиться с тобой. Очень ты ему понравилась.
- А чего ж не познакомился?
- Он у нас очень стеснительный.
- Правда что ли?!
- Нет, вру. Дмитрий Беркутов в своей праведной жизни ещё ни разу никому не соврал.
- Первый раз встречаю стеснительного мента. Он женатый?
- Никогда им не был.
- Надо же! - удивилась Людмила и в её глазах вспыхнул неподдельный интерес к происходящему. И глядя куда-то в будушее своими красивыми васильковыми глазами, в задумчивости проговорила: - А он ничего, симпатичный.
А я, грешным делом подумал, что она в общем-то путевая баба, что ей до чертиков надоело подставляться разным там свистунам и прочей швали, и если бы не сволочная жизнь, то она могла быть сейчай хорошей женой и матерью. Чтобы там не лопотали с экранов телевизоров "ночные бабочки", описывая "прелести" своей жизни, все они одиноки и глубоко несчастны, и уверен каждая мечтает о теплоте и уюте семейного очага. Определенно. Ибо делить постель с нелюбимым человеком противоречит самой природе женщины. Ни фига, блин, заявочки! Вот это я выдал! Силен бродяга! Иногда меня заносит на крутых поворотах.
Однако, пора переходить к официальной части нашего разговора. Сделав суконное лицо, сказал:
- Садись, Людмила. Я тебя сейчас буду допрашивать,
- Это как? Если как три года назад, то я согласна, - игриво подмигнула она.
- Ты мне брось эти глупости. Я тут не просто так, а при исполнении, понимаешь.
Сергунькова села и, тяжко вздохнув, покорно сказала:
- Я вас слушаю, товарищ начальник.
Я достал бланк протокола допроса, записал биографичекие данные Людмилы, спросил:
- Каким образом Свистунов оказался в твоей квартире?
- Он был моим постоянным клиентом и часто пользовался моими услугами. Вот и на этот раз пришел.
- Он пришел один?
- Один.
- Трезвый?
- Почти. Чуть-чуть под шафе.
- В котором часу?
- Я точно не помню, но поздно, где-то около двенадцати.
- Что было потом?
- Поужинали и легли в постель.
- Выпивали?
- Конечно. Виктор принес бутылку коньяка. Но я его пить не стала, не было настроения. В холодильнике был недопитый "Мартини" и я выпила бокал вина. А он - рюмки две коньяка.
- О чем говорили?
- Да так, практически не о чем. Он сказал, что кого-то крепко обул, рассказал пару свежих анекдотов. Вот практически и все.
- И что же дальше?
- Дальше - легли. Пару раз покувыркались и уснули. Я проснулась от яркого света. Открыла глаза и увидела двух мужиков рядом с кроватью. У одного в руке был нож, а у другого - пистолет. Я закричала. А этот, с ножом, сказал: "Заткнись, сука! А то я сам заткну тебе хайло".
- Как они выглядели?
- Они были в масках.
- Что за маски?
- Обычные. Их сейчас носят и бандиты и менты. Черные шапочки с прорезями.
- А внешне как эти бандиты выглядели?
- В смысле?
- Большие, маленькие, полные, худые?
- Тот, что с ножом, очень высокий и массивный, а с пистолетом помельче.
- Очень высокий - это какой?
- Где-то под метр девяносто. Второй под метр восемьдесят.
- Ясно. Они что-то ещё говорили.
- Высокий рассмеялся и сказал Свистуну: "Ну что, сучара, считал, что ты самый хитрый, да? Думал всех объе..ть?"
- А что Свистунов?
- Он ничего не ответил. Мне кажется, что он сознание потерял от страха. Высокий скинул его на пол и перерезал горло, сказав: "Собаке, собачья смерть!" Второй, показал на меня пистолетом и спросил: "Что будем с ней делать?" Высокий ответил: "Красивая баба. Пусть живет". А затем сказал мне: "В милицию позвонишь через полчаса. Поняла?" Я кивнула. Он сказал: "Извини, хозяйка, что слегка наследили у тебя, но иначе было нельзя". И после этого они ушли.
- Какой голос у этого высокого?
- Грубый такой, хрипловатый, будто прокуренный.
Слушая её я подумал: "Уж ни Тугрик ли здесь побывал? Внешние данные один к одному. И голос такой же. Освободился волчара, прознал кто на него ментов навел и пришел вернуть долг. Очень даже может быть. Дали ему в прошлый раз двенадцать лет. Охранник сам оказался приличным козлом и спровоцировал Тугрика на убийство. Надо проверить."
- Свистун ни на кого тебе не жаловался?
- Нет. Мы с ним о его делах вообще не говорили.
- Кого-то из его друзей знала?
- Кроме Миши Пухнаря - никого.
- Кто этот Пухнарь?
- Нормальный мужик. Полный такой, добродушный. Виктор говорил, что тот его друг детства. Он как-то даже ко мне с ним приходил.
- Как его фамилия?
- Я считала, что Пухнарь - это и есть фамилия.
- Да нет, это скорее всего, кличка. А чем он занимается?
- Понятия не имею.
- Кстати, а чем занимался Свистунов?
- Так ведь он шулер.
- А больше ничем?
- Я не знаю.
- Скажи, Люда, а эти двое никак друг друга не называли?
- Тот, что поменьше, когда спрашивал, что со мной делать, как-то называл высокого, но я забыла. Как-то интересно.
- Уж не Тугрик ли? - спроосил я на удачу.
- Точно. Тугрик.
Я даже подскочил на стуле.
- Ты ничего не путаешь?!
- Нет-нет. Как сейчас помню, он спросил: "Тугрик, а что с ней будем делать?"
Если все обстоит действительно так, как говорит Людмила, то это убийство можно считать раскрытым. Однако, зная повадки Зеленского, насколько тот был хитер и осторожен, я никак не мог понять: как же после всего, тот оставил в живых такого свидетеля, как Сергунькова? Странно все это, если не сказать больше. Нет, здесь определенно что-то не то. Кто-то будто сознательно выводит нас на Тугрика. Может быть потому и Людмила осталась жива? Может быть. Ничего, разберемся. Из всего этого пока ясно одно - Семен Зеленский на свободе.
- Скажи, Люда, как выглядел нож?
- Обыкновенно. Большой такой.
- Нарисовать сможешь?
- Попробую.
Я дал ей лист бумаги и она нарисовала довольно большое и широкое лезвие. Скорее всего это был охотничий нож.
- А ручка?
- Ручки я не видела.
Я записал показания Сергуньковой. Она прочла их, расписалась. Спросила:
- Долго вы ещё будете?
- Это зависит от следователя. А что, ты куда-то спешишь?
- Нет. Куда мене спешить, - пожала она плечами и неожиданно предложила: - Может, потом покувыркаемся?
Уж на что я в жизни видел перевидел всякого, но и то не мог скрыть своего удивления.
- Ну, ты, блин, даешь! У тебя ещё труп в квартире не остыл, а ты такое предлагаешь!
- А что тут особенного. Подумаешь! Мы-то с тобой пока живые. Ты только, Дима, не думай ничего такого. Я от чистого сердца. Хороший ты мужик. Очень мне нравишься.
- Я и не думаю. Но только, Люда, увы, но у меня все в прошлом. Теперь я человек сугубо семейный и исключительно положительный, без памяти влюбленный в свою жену, как повар в картошку.
- Счастливая она должно быть женщина, - печально проговорила Людмила.
- Ты можешь это ей сказать по телефону?
- Как это? - не поняла Сергунькова.
- А так, сейчас позвоним ей и ты скажешь, что она счастливая женщина. А то мне она не верит.
- Ну ты и хохмач, - покачала она головой. - Кофе хочешь?
- Нет, у меня ещё много дел. А вот капитан Коретников явно хочет. Толя! - громко позвал я.
Через мгновение дверь кухни раскрылась и появился Толян. Такое впечатление, что он стоял под дверью и подслушивал.
Я встал, откашлялся и торжественным тоном произнес:
- Вот, Толя, познакомся с хозяйкой квартиры.
Коретников, опасливо оглядываясь на меня - не придумал ли я какой-нибудь очередной подлянки, подошел к Сергуньковой, протянул ей руку и смущенно пробормотал:
- Будем знакомы. Анатолий. Очень приятно.
Людмила встала, зарделась вся, будто девица на выданье, пожала протянутую руку, с мягкой улыбкой проговорила:
- Мне тоже. Людмила.
И с ней произошла метаморфоза. Сейчас перед нами стояла красивая, ласковая и любящая женщина, жена, мать, но никак не путана со стажем. Теперь её одень хоть в мини-бикини ни у кого даже в мыслях не возникнет ничего такого. Удивительные все же они, женщины! Сколько лет живу, столько им удивляюсь. Враки, что они сотворены из ребра мужчины. Они сделаны из совершенно иного материала, чем мы, гораздо более высокой пробы. А потому, ни постичь, ни понять их мы не в состоянии. Определенно.
- Хотите кофе? - спросила она его.
Коретников вновь оглянулся на меня, все ещё ожидая подвоха. Сказал:
- Да вообще-то можно.
- Вы садитесь, Толя. Я сейчас приготовлю! - чему-то очень обрадовалась Людмила.
И глядя на них, я невольно подумал: "А что, ништяк будет пара. Ведь в принципе совсем неважно какими мы были вчера, главное - какими нам быть завтра".
С этим я их и покинул. А мое сознание навсегда запечатлело их смущенные и красивые лица.
Глава вторая: Страшная находка.
Прогулочное судно с красивым названием "Витязь" погожим воскресным вечером возвращалось на лодочную базу "Наука". Судно принадлежало предпринимателю средней руки Валентинову Петру Эдуардовичу. "Витязь" он купил совсем недавно и по довольно сходной цене. Бывший её владелец срочно отбывал на "обитованную землю" и распродавал свое имущество, особенно не торгуясь. Валентинов радовался покупке как мальчишка, и вот впервые открывал навигацию. В пятницу, собрав всю свою семью: жену Евгению Ильиничну, сына Бориса с женой и двумя дочками, дочь Маргариту с мужем, он отправился вверх по Обскому морю. За Спирино нашли пологий песчаный берег, поставили палатку. За два дня отдохнули отменно. Загорали, рыбачили, купались, а вечером сидели у костра, ели уху из судака и пели задушевные песни. Хорошо! Петр Эдуардович любил вот так вот - с семьей на природе. Нет, не в шумных, грязных, перенаселенных людьми и машинами городах ощущаешь полноту жизни, а именно здесь, в тиши, среди величавых столетних сосен. Мерно потрескивает костер, унося к небу светлячки искр. А над головой мерцают задумчивые мохнатые звезды. И бежит, бежит куда-то лунная дорожка по водной глади. А воздух пахнет смолой, травой и ночною прохладою. Как замечательно! И спадает с сердца скопившаяся усталость. И на душе становится пронзительно легко и прозрачно. И начинаешь понимать, что не просто все это, эта красота и вообще, что во всем этом и сокрыт тайный смысл бытия, сермяжная правда жизни. Вот таким человеком был Петр Эдуардович. Много у нас, на Руси, интересных людей. О каждом из них можно написать роман. Но даже мимолетная встреча с таким человеком оставляет на душе тепло и надежду, что не все ещё у нас потеряно, что все только-только начинается. Но мы, кажется, отвлеклись.
Словом, поездка удалась. "Витязь" уже подходил к базе. У руля стоял Борис, а Валентинов сидел в кресле на палубе и с улыбкой наблюдал, как резвятся внучки Катя и Настя. Вдруг, Катюша, указывая в море, испуганно закричала:
- Ой, деда, там! Ой, там кто-то!
Светланов посмотрел в направлении, куда указывала внучка, и метрах в тридцати увидел на поверхности какого-то человека.
- Боря, - крикнул он сыну, - там человек! Сбрось обороты, подойди. Может быть нужна помощь.
Но Борис уже и сам увидел плавающего на поверхности воды человека, сбавил ход, подошел ближе. И отец с сыном поняли, что помощь здесь не нужна. Это был труп мальчика или юноши. Из-за раздувшегося газами тела было трудно определить возраст. Потерпевший был голым и на его груди были явственно видны множественные ранения, что говорило о его страшной, мученической смерти.
Петр Эдуардович прижал внучек к себе, чтобы они не видели этой жуткой картины, прокричал жене:
- Женя, забери девочек!
Из каюты вышла Евгения Ильинична, увидела за бортом плавающий труп, вскрикнула, перекрестилась, горестно проговорила:
- Господи! Горе-то какое! - Забрала девочек и увела в каюту.
Валентинов достал сотовый телефон, позвонил в милицию и сообщил о своей страшной находке.
Старший следователь Новосибирской транспортной прокуратуры Николай Сергеевич Ачимов недавно вернулся с дачи, принял душ, поужинал и смотрел телевизор, когда раздался телефонный звонок. Звонил прокурор Владимиров.
- Николай Сергеевич, вы сегодня дежурите по прокуратуре? - спросил он.
- Да.
- Собирайтесь. Через двадцать минут я за вами заеду.
- А что случилось, Алексей Алексеевич?
- Потом объясню.
Уже в машине Владимиров рассказал, что неделю назад из Клуба юных моряков пропали транадцатилетние Вадим Сунжиков и Наташа Субботина. На их поиски была поднята вся милиция Советского района, курсанты военного училища, но безрезультатно. А час назад, возвращайвшийся с воскресного отдыха на своем катере предприниматель Валентинов в районе морского пляжа в полукилометре от берега обнаружил труп мальчика с множеством ножевых ранений в области груди.
- Предполагаю, что это и есть Вадим Сунжиков, - сказал прокурор. Водной милицией уже вызваны его родители для опознания.
На морском пляже было безлюдно. Повсюду валялись пакеты, бумага, пластиковые бутылки, стаканчики, всевозможные объедки.
"Как же мы замусорили родную планету, - с неудовольствием подумал Ачимов, выходя из машины и осматривая пляж. - Ведем себя будто временщики. После нас хоть потом".
К ним подошел заместитель начальника водной милиции подполковник Строганов, отдал честь и, обращаясь к прокурору, проговорил:
- Все готово, Алексей Алексеевич. Я попросил свидетелей, обнаруживших труп, оставаться на месте, - он указал на красивое судно, стоявшее в полукилометре от берега. - Будете осматривать труп на месте, или его отбуксировать к берегу?
- Ну и выражения у тебя, - укоризненно покачал головой прокурор. Здесь решает Николай Сергеевич. Его спрашивай.
- Будем осматривать на месте, - сказал Ачимов. - Судмедэксперт прибыл?
- Ждет в машине, - указал Строганов на милицейский микроавтобус, стоявший поодаль.
- А родители юноши?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38