Не понимаю. Что за всем этим кроется?
А версия Сергея Ивановича о том, что режиссер мог быть мужчина, играющий женскую роль, окончательно развалилась. А я в неё было поверил. Жаль! Красивая была версия. Иванов вообще мастер придумывать красивые версии. Когда он был важняком в Западно-Сибирской транспортной прокуратуре, мне приходилось пару раз с ним работать. Он меня удивил своими прямо-таки фантастическими версиями. Но самое интересное - они подтвердились в ходе расследования. Потому-то я и в эту поверил. Но на этот раз Иванов дал промашку. Бывает. Как говорится, "и на старуху бывает проруха". Да.
Позвонил Сергею Ивановичу, стал рассказывать о показаниях Северного. Не дослушав, Иванов сказал:
- Приезжай, - и положил трубку.
Прочитав протокол допроса Северного, он надолго задумался. затем развел руками.
- Хоть убей, но я ничего во всем этом не понимаю. Ты можешь объяснить?
- Увы, я ещё меньше понимаю, - вздохнул я.
- Похоже, у мадам не все дома. Иначе трудно объяснить её логику поведения. Ко всему прочему, она совершенно неразборчива в связях. То Барсукову предлагала посетить её, то Северного буквально затащила в постель. Ей что, не хватает своих гвардейцев? Или чувствует приближение климакса? Что-то за всем этим кроется. А вот что именно? Вопрос.
- Зачем ей вообще понадобился Северный? - сказал я. - Она и сама бы с большим успехом могла заключить договор.
- Это само-собой, - согласился Иванов. - Вот я и говорю - слишком странная дама, если не сказать больше. Ничего, как-нибудь разберемся.
Глава десятая: Говоров. Кафе "Обструкция".
Типичный представитель сексуальных меньшинств, этот рыжий павиан Павел Павлович Коржавин, не подвел. Через пару дней после нашей встречи утром раздался телефонный звонок.
- Андрей Петрович, я достал то, что вы просили. Два фильма. Извините, но больше не смог.
- Спасибо, Павел Павлович! Я сейчас подъеду. Где вы?
- Собственно, я бы и сам смог подвезти.
- Буду премного обязан. Когда вас ждать?
- Думаю, минут через двадцать буду.
- Я встречу вас у выхода.
Коржавин выглядел, мягко говоря, неважно, похудел, постарел, глаза красные, воспаленные. Он передал мне две видеокассеты. Сказал:
- Интересующие вас фильмы на обоих кассетах последние.
- Еще раз благодарю, Павел Павлович!
- Да, чего там, - вяло махнул он рукой.
- Вы сами-то смотрели?
- Ну, что вы! Это не для моей нервной системы. - Дряблое лицо его напряглось, побледнело. С нескрываемым волнением в голосе спросил: - Об Игоре ничего не известно?
- Но ведь я уже вам говорил?! - очень удивился я этому вопросу.
- Ну, мало ли, - смутился Коржавин. - Вдруг, ошибка. Вдруг, то был лишь похожий мальчик. В жизни ведь всякое бывает. Извините!
- В жизни - возможно, на следствии - крайне редко. И вообще, советую выбросить это из головы. Иначе вы можете плохо кончить.
- Да-да, это конечно, - ещё более смутился он. - До свидания!
На первой кассете было четыре малолитражных обычных порнофильма. Даже поверхностный их просмотр вызвал у меня приступ тошноты. "О, времена! О, нравы!". "О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!" Куда мы все катимся, господа? В гиену - там нам место. Зигмунд Фрейд называл это половой неудовлетворенностью, объяснял ею даже возникновение войн и иных общественных катаклизмов. Что-то во всем этом есть. Но только я бы назвал это иначе. На Земле происходит постепенное накопление отрицательной энергии. Человеку становится все труднее с нею справляться. Отсюда депрессии, нервные срывы, злобность, агрессивность, падение нравов, сексуальные излишества и прочее, и прочее. Прежде, когда ситуация становилась критической, возникали войны. В них сжигалась излишняя отрицательная энергия. Потому войны были необходимы. Но сейчас война грозит гибелью всего живого. Но без неё человечество очень скоро захлебнется собственным дерьмом. Есть ли выход из данного тупика? Не знаю. Я его пока не вижу. Если в ситуацию не вмешается Космический разум, который все это создал, человечество обречено. Будем надеяться. Ничего другого нам не остается. Факт, не требующий доказательств.
Сценарий пятого фильма был полностью переписан с Набоковской "Лолиты". Только если там старый развратник совращал и развращал девочку, то здесь он то же самое проделывал с мальчиком. В конце концов тот нашел себе более молодого партнера и бросил старика, который из ревности убил молодых любовников. Причем убил изощренно. Этому посвещена едва ли ни треть фильма.
На второй кассете интересовавший меня фильм был стилизован под средневековье. Но, сделано это было настолько грубо и непрофессионально, что невольно вызывало смех. Все действие сводилось к тому, что рыцари, возвратясь из походов, напивались и устраивали друг с другом сексуальные оргии, вовлекая в это своих детей. В результате возникшего любовного треугольника все заканчиывалось кровавой драмой. И снова море крови, муки и стенания умирающих, проклятья и тэдэ и тэпэ. Весьма и весьма тривиально.
После просмотра фильмов я понял, что ни тот, ни другой к нашей съемочной группе никакого отношения не имеют. Второй был вообще переводной. Первый же снимался где-то на юге. Что ж, нулевой результат - тоже результат. Да, но как выйти на съемочную группу? Вчера капитан "Орла" Барсуков называл кафе "Обструкция". А что если?... Это мысль. Только начальство вряд ли это одобрит. Факт. Поэтому утруждать его просьбами не будем. Нет, не будем. Сделаем это инкогнито под покровом сумерок. Произведем, так сказать, глубокую разведку в тылу предполагаемого противника. Да, но одному идти туда слишком рискованно. Необходима "группа поддержки". И такой "группой" может быть мой лучший друг Рома Шилов. Но Рома, как человек дисциплинированный и исключительно положительный, привык все свои действия согласовывать с начальством. Поэтому, его надо поставить в такую ситуацию, когда отказ будет в принципе невозможен. Набрал его номер телефона и, услышав голос друга, сказал:
- Здравствуй, Рома! Как поживаешь?
- А, это ты. Здравствуй! Ничего. А что?
- Просто интересуюсь. А как твое драгоценное здоровье? Корь, ветрянка, свинка - это у тебя все в прошлом, да?
- Ты что, за этим и звонишь?
- Не только. Скажи, как ты ко мне относишься?
- А причем тут это?... Я что-то не пойму.
- Нет, ты не уходи от прямого ответа. Вот я, к примеру, пошел бы с тобой в разведку не задумываясь. А ты, Рома? Можешь ли ты это сказать с такой же определенностью?
- Что ты опять удумал?
- Зачем ненужные вопросы, Рома? Следует ли их расценивать, как твою нерешительность, что ты ещё до конца не определился - можешь ли пожертвовать собой ради друга? Так?
- Ну, забалаболил! - тяжко вздохнул мой друг. - Что тебе все-таки надо?
- Хорошо, рассмотрим ситуацию в несколько иной плоскости. Допустим, что ты увидел, как я тону. Бросился бы ты меня спасать, или побежал за разрешением это сделать к Рокотову и своей бесподобной Тамаре?
- Ясно. Опять какую-то авантюру... А то мелишь, что попало... Стратег!
- Рома, ты может прямо ответить хоть на один вопрос?
- Кто ж в данной ситуации спрашивает разрешения.
- Значит, можно на тебя рассчитывать?
- Смотря в чем, - нерешительно ответил Шилов. Жизнь его научила, что в общении со мной необходимо проявлять максимум осторожности.
- В данном случае, ситуация очень критическая. Без твоей помощи и поддержки я, боюсь, "не выплыву".
- Да что стряслось?! - встревожился Шилов.
- Нет, ты сначала обещай помочь.
- Хорошо. Обещаю. Говори.
- Ты сегодня вечером должен пойти со мной в одно питейное заведение.
- Только и всего?
- Только и всего.
- Случайно не в бар "У дяди Вани"?
- Нет. Кафе "Обструкция". Кстати, вчера в теленовостях рассказали, как недавно два архаровца буквально разгромили тот самый бар, избив до полусмерти обслуживающий персонал. Подозреваю, что одним из архаровцев был никто иной, как мой лучший друг Рома Шилов. Так?
Историю о своем походе с Шиловым в бар мне ярко и образно повествовал наш непревзойденный ас сыска Дима Беркутов. Мы с Колесовым к концу его рассказа были буквально в лежку от смеха. Но Рома не знал о причине моей осведомленности, поэтому крайне удивился.
- Правда что ли?!
- Что - правда, Рома?
- Что по телевизору?!
- Ну, если и неправда, то очень похоже на правду.
- Трепач!
- Так как насчет кафе? Можно на тебя расчитывать?
- А куда я денусь, - обреченно вздохнул Шилов.
- Спасибо! Ты настоящий друг.
- Да хватит тебе того... Зубоскалить.
- Я очень даже серьезно. У тебя журналистское удостоверение сохранилось?
- Да есть, вроде. А что?
- Прихвати. Будем изображать из себя журналистов. Предупреждаю операция сугубо конфиденциальна. О ней не должен знать не только твой шеф, но и Тамара. Понял?
- Отчего такая секретность?
- Любая утечка информации может привести в нежелательным для меня последствиям. Мой шеф Иванов почему-то убежден, что следователь должен заниматься исключительно своим делом и не отбирать хлеб у оперативников.
- И я с ним совершенно согласен.
- А вас, гражданин, я бы попросил помолчать. Нэ сутор супра крэпидам (пусть сапожник судит не выше сапога).
- Баламут ты, Андрюша! - добродушно сказал Шилов.
- А вот с этим я вынужден согласиться. Вечером в районе восьми быть дома. Я заеду.
- Слушаюсь, товарищ начальник.
Дома мне все пришлось выложить Татьяне. Иначе она бы меня просто не выпустила за пределы квартиры.
- Я тоже поеду, - безапелляционно заявила она.
В хрупком теле моей очаровательной жены была заключена такая энергия, такая сила воли, что моя оболочка порой трещала по всем швам и разваливалась прямо на глазах. И я начинал себя чувствовать крайне некомфортно, казалось, что Космос с нами что-то явно напутал, и то, что по праву предназначалось мне, было отдано ей.
- Но, Таня, там может быть такая публика, что... Словом, я бы тебе не советовал, - сделал я жалкую попытку её отговорить.
Но не тут-то было. Взгляд её стал целеустремленным, с характерсным блеском. Так блестит хладный булат, когда его вынимают из ножн.
- Тем лучше. Люблю нестандартные ситуации. - Это прозвучало, как приговор в последней инстанции. В древности в таких случаях говорили: "Рома лёкута ест, кауза финита эст" (Рим высказался и дело кончено). И я смерился.
Но каково же было мое удивление, когда на квартире Шиловых я застал в парадной форме одежды готовыми к отбытию обоих супругов.
- Рома, что это значит?! - с пафосом воскликнул. - Я требую объяснений либо сатисфакции.
- Да вот, Тома, понимаешь, - в замешательстве проговорил мой друг, пряча глаза. - А что я мог?
- Так-то ты хранишь конфиденциальность нашего разговора? А ведь я, Рома, поверил тебе, как самому себе? Ты хоть объяснил ей всю опасность предстоящей операции?
- Объяснил.
- А она?
- А она ни в какую.
- Значит, плохо объяснил. Скажи ей, что "наша служба и опасна, и трудна", что в любой момент твоя очаровательная царица Тамара сможет помешать нам добросовестно выполнить свой долг.
- Ты сам ей это скажи, - хмуро пробурчал Шилов, кивнув на супругу. Она стояла здесь же и с иронической улыбкой слушала наш затянувшийся диалог. Я сделал удивленные глаза, будто впервые её увидел.
- Тома, я тебя не узнаю! Я всегда ставил тебя в пример Марине, а теперь ставлю Татьяне, как образец здравомыслия и железной логики. Что же случилось? Когда, в какой момент ты растеряла лучшие свои качества?
- Считай, Андрюша, что с этого самого момента я начинаю жить по-новому, - ответила она, смеясь.
- Это как тебя надо понимать?
- Так и понимай. Ваши частые ночные рандеву наводят на определенные мысли.
- Неужто в тебе проснулась ревность?! - "поразился" я. - Не верю! Тобой не могло завладеть это пошлое мелкобуржуазное чувство.
- Какой же ты, Андрюша, болтун! - вздохнула Тамара. - У меня от тебя голова пошла кругом. Канчай балаган. Тебе придется смириться с обстоятельствами. Другого не дано.
- Смиряюсь, - обреченно сказал. - Только один вопрос: как ты его расколола? Пытала?
- У нас, женщин, есть кое-что поэффективнее, - лукаво улыбнулась Тамара. - Правда, Рома?
- Да ну вас, - махнул рукой Шилов, направляясь к двери.
Увидев в машине Таню, мой друг сильно удивился и развеселилися.
- Надо же! А мне тут картину... Вот трепач!
- По какому поводу подобный всплеск эмоций, Рома? - спросил я.
- Ха! По какому! Сам первый колонулся, а туда же - других учить.
- Ну, во-вервых, кто первый - это ещё вопрос. Во-вторых, если ты давно и прочно находишься под железной пятой своей супруги, то почему отказываешь в этом другим? Моя Таня хоть и молода, но у неё все задатки со временем превзойти твою Клеопатру.
- Сам ты Клеопатра! - почему-то обиделся за супругу Шилов.
Вопреки моим ожиданиям увидеть что-нибудь мрачное, полутемное, малопривлекательное, этакий воровской притон, населенный сомнительными типами с вполне определенными намерениями на лицах и третьеразрядными проститутками, кафе "Обструкция" представляло собой недавно выстроенное современное здание, встретившее нас обилием света и неоновой пышнотелой яывкрасоткой на фасаде, постоянно легкомысленно нам подмигивающей. На дверях, как и положено в приличных заведениях, стоял швейцар в расшитой золотом красной ливрее и с совершенно великолепной лопатой седой бородой, всем своим обликом напоминаыший персонаж из пошлого водевиля. Он распахнул пред нами дверь, широко улыбнулся и, на французский манер, приложив два пальца к козырьку форменной с высокой тульей фуражки, пробасил:
- Желаю здравствовать!
- Спасибо, родной! - за всех поблагодарил его я и, приблизившись, ухватил за золотую пуговицу, притянул его. - Политикой интересуешься, папаша?
Узрев во мне начальника, швейцар молодцевато подтянулся.
- А как же. Это само-собой.
- Как там поживает наш друг Билл? Не собирается возобновлять отношения с Моникой? Нет?
Но старик оказался не промах. Поняв, что я никакой не начальник, а всего-навсего один из типичных представителей многочисленного племени юмористов, коих в последнее время развелось, что воронья на необъятных просторах нашей с вами, дорогой читатель, Родины, швейцар хитро сощурился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38