— Тогда будь здорова, Эсмеральда! — Генералов захлопнул дверцу автомобиля и нырнул в подземный переход.
Придурок! Обязательно нужно было подколоть меня напоследок.
Проглотив досаду, я чиркнула зажиганием. Двигатель никак не отреагировал, но зато снова вспыхнула лампочка перегрева. Сегодня — решительно не мой день. Впрочем, когда в последний раз в этой жизни мне отваливался счастливый денечек? Пару секунд я тупо созерцала горящую лампочку, а потом, как ужаленная, выпрыгнула из машины и сиганула в подземный переход. Ну почему?! Почему я не посмотрела, куда Генералов заливал холодную воду?
К моему ужасу, ни в толчее возле кассы скоростного трамвая, ни у турникетов главный редактор не обнаружился. Пробираться на платформу бесполезно. Пока буду в очереди покупать жетоны, он наверняка уже успеет уехать. И что мне теперь делать?
В пакостном настроении я выбралась из толпы и побрела назад к запруженному бульвару. Уже возле подземного перехода краешек глаза случайно зацепил знакомый силуэт на кромке тротуара. Так и есть! Господин Генералов пытается поймать машину, но по причине пробки никто из водителей не торопится подбирать пассажира. А главный редактор-то — хорош гусь! К народу он, видите ли, ближе! В трамвай, барская душонка, не полез, подавай ему личного извозчика.
— Сергей… — окликнула я и запнулась, поскольку начисто забыла его отчество.
— Вы же, кажется, собирались навсегда исчезнуть из моей жизни?! — не мог не порадоваться он моему появлению.
— Собиралась и клятвенно обещаю, что так и сделаю. Но только после того, как вы поможете мне остудить двигатель. Машина опять не заводится.
— Тогда уговор, — ни секунды не колеблясь, начал торговаться Генералов, — я помогу с двигателем, а вы, когда выкупите документы, отвезете меня домой.
— Договорились, — буркнула я сквозь зубы.
Мы вернулись к «Мазде», и минут через десять ее удалось завести. За это время пробка слегка рассосалась, и вскорости я уже парковалась на стоянке у оперы.
Оставалось еще добыть газету и приготовить деньги. Газета с кроссвордами отыскалась в бардачке. Мой водитель разгадывает их пачками, томясь часами в ожидании распоряжений.
Я достала кошелек и с недоумением извлекла из него сто долларов и еще долларов тридцать в рублях мелкими купюрами. Как же так? У меня ведь всегда с собой до трех сотен зелени наличкой на всякий случай. Тут же припомнился и поход в салон красоты, и купленное платье. Если ехать сейчас искать банкомат, то к назначенному времени мне никак не успеть. Я с надеждой взглянула на Генералова.
— Сергей… Простите, не помню вашего отчества.
— Попробую это пережить, — отозвался он. — Чего вам?
— У вас не найдется сто долларов? Я потом сниму в банкомате и верну.
— Не хватает на выкуп? Чем, собственно, вы раньше думали?
— Я забыла, что купила сегодня платье…
— То самое?
— То самое, что осталось некоторыми местами болтаться на вашем браслете от часов.
— Кстати, вы его первая разорвали.
— Так никто ж не спорит.
— А зачем вы платье покупали? — задал Генералов совершенно идиотский вопрос. Какое ему дело до моего платья?
— Собиралась произвести неизгладимое впечатление на одного занудного главного редактора, — не скрывая раздражения, ответила я.
— Смею заверить, вам это удалось. И платье тут совершенно ни при чем. Меня еще никто не пытался удавить собственным галстуком. По накалу страстей сравнимо лишь со знакомством с Эсмеральдой. Хорошо хоть светильником тогда не запустила.
— Хватит ерничать! У вас найдутся деньги?
Он достал бумажник и протянул мне две пятидесятидолларовые купюры со словами:
— С вас доставка домой и ужин в ресторане. Есть очень хочется. — Генералов довольно ухмыльнулся. Если бы самомнение имело способность светиться, то мне бы стала понятна физическая природа Северного сияния.
— Ставки возрастают, — вздохнула я и, согласившись с ужином, засеменила к месту встречи.
Потоптавшись минут десять возле центрального входа, взглянула на часы. Без пятнадцати семь. Пора бы уже похитителям объявиться. Еще три-четыре минуты томительного ожидания.
Стоп! Они, наверное, высматривают мужчину с газетой. Украли-то ведь они мужской портфель и с мужчиной же договаривались по телефону. Где только номер раздобыли, сволочи? Хотя, по всей видимости, в портфеле у Оглоедова были его же визитки или, например, ежедневник с координатами владельца.
Поразмыслив, я вернулась в машину.
— Придется вам сходить. Они, вероятно, ожидают мужчину.
Главный редактор изобразил такое лицо, что я тут же представила, как чудесно разлетелся бы вдребезги шарообразный светильник, с усилием приложенный к его голове. Предвосхищая следующую фразу, я поспешила продолжить:
— Ничего, кроме ужина и доставки домой, вам сегодня не обломится. Совместного завтрака не будет!
— Больно надо! Оставь вас на завтрак, так к обеду не выгонишь.
— Вот и не надо портить себе обеденный аппетит, — огрызнулась я, протягивая ему деньги и скрученную газетку с кроссвордами.
Генералов нехотя примирился со своей участью и вальяжной походкой двинулся ко входу в театр. Не успел он остановиться возле колонны, как к нему подлетел мальчишка лет десяти-одиннадцати в грязных бесформенных одеяниях. Похоже, воришки действительно поджидали мужчину. Пацаненок обменялся с главным редактором несколькими фразами и скрылся за углом, хотя понятие угол не совсем корректно использовать по отношению к круглому зданию оперы. Спустя минуту мальчишка вернулся вместе с оглоедовским портфелем.
Эх, неплохо было бы ментов натравить. Но сейчас это только лишний менингит на мою и без того больную голову. Совершив обмен, главный редактор вернулся в машину.
— Вот. — Он передал мне портфель и пятьдесят долларов. — Удалось дешевле сторговаться. Думаю, свой ужин я честно отработал.
— Еще полтинник, и вы бы почти отработали мое платье, — не удержалась я, чтобы не сбить с него спесь.
— Может, еще и краны в квартире вам отремонтировать?
— Спасибо, у меня краны исправны. Но, если сломаются, буду знать, к кому обращаться.
Я проверила содержимое портфеля. Пакет документов находился внутри в полной целости и сохранности. Мое настроение заметно улучшилось.
— Где желаете отужинать? — обратилась я к главному редактору почти по-дружески.
— По вашему усмотрению, — не стал выкаблучиваться тот, и мы покинули стоянку.
Я углядела небольшой уютный ресторанчик на Майском бульваре, не столько потому что там хорошая кухня, сколько по причине его близости к оперному театру. Припарковавшись возле заведения, я набрала номер Оглоедова.
— Толик! С тебя причитается! Портфель у меня, документы — целы!
— Здорово! Ты скоро будешь? Мы с Тоней тебя ждем.
— Я немного задерживаюсь. Ты вот что, завези Антонину ко мне. Вторые ключи от коттеджа должны были у нее со вчера остаться.
Юрист на секунду отвлекся и уточнил про ключи.
— Да, все нормально, завезу, — после чего шепотом добавил:
— Только скажу, что сначала ты дала команду накормить ее ужином.
— Заметано. Но ты там, смотри, веди себя прилично. Сам знаешь, где живут, там не гадят.
— Да за кого ты меня держишь? — возмущенно прошипел он.
— За безалаберного юриста. Не пей за рулем!
— Рабочее время уже час как закончилось! Нечего тут раздавать указания.
— Дрючить подчиненных можно и в нерабочее время. И чтобы Антонина к десяти была дома!
— Как прикажете, ваше превосходительство, — съязвил Оглоедов и отключился.
— Мне почему-то очень хочется поставить свечку за здоровье вашего Оглоедова, — изрек главный редактор, выбираясь из машины. — Вы так печетесь о чести своей сестры?
Я недоуменно уставилась на него.
— Ну, эта Антонина, которую надо доставить домой не позже десяти.
— Антонина — моя секретарша. Она пока живет у меня. У нее сбежал муж, и оттого наметилась депрессия…
— Мужчина — лучшее лекарство от женской депрессии. Мой совет — не мешайте Оглоедову.
— Бюро советов! — вознегодовала я. — Мы ужинать будем?
В зале посетителей было немного, что, впрочем, неудивительно. Толпа хлынет ужинать ближе к девяти. Мы облюбовали уединенный столик в углу и сделали заказ.
Беседа с главным редактором протекала вяло. В плане поддержания разговора я подробно поведала страшную историю о том, как мы перепутали дома и наткнулись на горящую квартиру. Пришлось живописать оглоедовский подвиг по спасению удавленного трупа, босую Антонину и мою истерзанную котярой грудь.
— А что по этому поводу думает ваш бывший муж? — не к месту спросил Генералов, а я, в свою очередь, озадачилась, откуда ему известно, что муж у меня уже бывший. Хотя какой теперь спрос с безумной Эсмеральды?
— Бывший муж думает сейчас о том, как сохранить свой «Мерседес».
— Вы решили оставить его без портков?
— Нет, его портки мне без надобности. А вот «Мерседес»… Представляете, он выкопал с моего участка голубые елочки!
— Зачем?
— Генка финансировал когда-то работы по озеленению и таким образом решил теперь разделить имущество.
— Бедный мужик, — трагикомично произнес главный редактор, а я взбунтовалась:
— Почему это он бедный?
— Потому что удивительно, как он с такой женой вообще жив остался.
— У него надежный ангел-хранитель. Но, боюсь, даже тот не сможет уберечь «Мерседес». Нечего было на моей машине по бабам шастать.
— Да… имелась, видно, у мужика хоть какая-то отрада. И нечего тут мой галстук гипнотизировать. Хватит с вас и одного удавленника.
Кретин! Мне захотелось запустить в него блюдом с салатом, но он, понятное дело, ни за что не оставит мой выпад без ответа. А драка в общественном месте — это уже не банальная потасовка за закрытыми дверями кабинета, так можно и в милицию загреметь за мелкое хулиганство. Пришлось стоически подавить соблазн.
— Кажется, вы уже доели свой бефстроганов? И пиво тоже выпили. — Хмурясь, я подозвала официанта.
— Вы любите вареные яйца? — ни с того ни с сего поинтересовался Генералов.
— Вообще-то люблю. А что?
— Просто в моем холостяцком холодильнике другой еды нет. А вас утром придется завтраком кормить! — противно хихикнул он.
— Свои яйца будете лопать в одиночестве, — гаркнула я со злостью и тут же прикусила язык, переварив двусмысленность брошенной фразы.
Главный редактор в голос рассмеялся, а я спешно заплатила по счету и заторопилась на выход.
По дороге к его дому мы перебросились лишь парой-тройкой предложений. Высадив наглеца возле подъезда, я пожелала ему подобрать к своему завтраку другую кандидатуру, а в отместку получила рекомендацию разнообразить свой гардеробчик парой синих чулок.
Лишь подъезжая к своему дому, я сообразила, что так и не отдала Генералову его сто долларов. Невезуха, хоть плачь! Ведь я даже номер его квартиры не знаю. Так бы обошлась почтовым переводом. А так придется на днях завозить ему денежки, если, конечно, он к тому моменту не обожрется своими вареными яйцами!
Рабочий день начался с приятной неожиданности. У главной бухгалтерши дочка преждевременно родила семимесячного и абсолютно здорового мальчика. Третья часть коллектива немедленно командировалась по магазинам в целях организовать поляну, а я велела выписать бухгалтерше материальную помощь. При этом мне припомнилась сердобольная Антонина, оставшаяся без мебели и прочей домашней утвари. По этой причине Оглоедов получил указание оформить ей беспроцентный кредит. Вопреки моим ожиданиям юрист не обрадовался.
— Может, не надо? — уточнил он понуро.
— Я понимаю, конечно, что Антонина — новый сотрудник и особых заслуг перед нашей компанией не имеет, но считаю личным долгом прийти на помощь ближнему. — Странная реакция Толика по поводу кредита, признаться, поставила меня в тупик. — Пускай я не могу накормить всех голодных в Зимбабве, но помочь отдельно взятому человеку вполне реально.
— Да я не о том, — мечтательно произнес Оглоедов. — Как ты думаешь, я очень жирный?
— Ну, я бы сказала, что десяток лишних килограммов в тебе имеется. — Мне пришлось покривить душой, поскольку, по моему глубокому убеждению, в Толике никак не меньше двух дюжин лишнего веса.
— Может, без мебели она согласилась бы ко мне переехать?
— Окстись! Люби лучше свою «Тойоту»! Антонину только-только муж бросил, а тут еще ты не вовремя кавалеришь.
— У меня все серьезно, — надулся юрист.
— Ну, если серьезно… Нет, все равно! Зачем тебе женщина в состоянии нищей безысходности? Решится, например, с горя пожить у тебя месяц-другой. Но это же не выход. Давай ей мебель купим, а там она — свободная девушка. Или пан, или пропал! Уверена, не стоит разжигать в Антонине меркантильные интересы.
— Нет в тебе романтики. Только собрался пригреть на груди сиротку…
— Я беспокоюсь, чтобы ты змею на груди не пригрел. О тебе же пекусь. Будет ей и мебель, и свобода выбора. Иди оформляй кредит. Если ты ей небезразличен, то мебель совсем не помеха вашему счастью.
На этой жизнеутверждающей ноте я отправила Толика в бухгалтерию, напомнив, что обретенные документы по сахарному заводу уже должны лежать в тендерном комитете.
Раздав указания, я залезла в Интернет и погрузилась в изучение последних котировок на фондовом рынке. Бесконечные столбики цифр с головой поглотили меня и мое рабочее время до самого обеда.
В перерыве пришлось присоединиться к праздничному столу, накрытому по поводу новорожденного внука. Когда народ понесся докупать ящик шампанского, стало ясно, что на сегодня работы в конторе уже не будет, и поэтому я потихоньку улизнула с банкета. Почему бы, собственно, не наведаться на Салютную и не потолковать с соседями Киселевой?
Хотя, по правде говоря, зачем мне теперь информация об этой женщине? Если статейка про мост — всего лишь глупая выдумка мальчишки-практиканта, то мое расследование теряет всякий смысл. Но, с другой стороны, кто-то же пригласил меня и Верещагина на квартиру к убитой. Спрашивается, зачем?
В дневное время добраться до Пролетарского массива удалось без проблем. Возле подъезда уже знакомой мне хрущевки толпились люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35