Это означало, что турнир окончен. Соперники, отступив друг от друга на шаг, продолжали топтаться на месте, бросая друг на друга испепеляющие взгляды сквозь решетки забрал.
– Повелеваю остановиться! Вы оба славные бойцы и мне не хотелось бы, чтобы один из вас покалечил другого! Сегодня вы оба объявляетесь победителями…
– Мы еще встретимся, не так ли? – заявил маршал Каногор.
– Непременно, – ответил его противник.
Затем, взгромоздясь на подведенных оруженосцами коней, оба рыцаря объехали арену по периметру, описывая своего рода «круг почета», в то время, как трибуны приветствовали их криками…
Завершал этот день Большой пир. Согласно установленным правилам дамы рано покинули стол (причем Ингви взял с Ннаонны слово, что уж сегодня она точно не покажется в зале) и дворяне приступили…
Основательно заправившись вином, маршал Каногор обиженным голосом заявил королю (сегодня они были соседями – Кенперт сказался нездоровым и на пир не явился):
– Не дело, знаете ли, мешать двум добрым бойцам завершить поединок…
– Не дело давать советы королю! – отрезал Ингви. – Я прекратил бой, когда заметил, что вы, господа, слишком уж увлеклись. Я знаю, это – ваше право, но если бы пострадал посол…
Король выразительно развел руками.
– Ха! Пострадал! – не унимался маршал. – Я-то был в полной безопасности. Простите, сэр Валент, я имею в виду не ваше воинское искусство, а свой панцырь! Это доспех работы самого Гревина! Мой дед отдал за него половину его же веса золотом, если хотите знать!
– Работы Гревина… – протянул король. – Подразумевается, что я должен знать, кто это…
– Гревин – величайший мастер-оружейник. Гном. – пояснил Кендаг.
– Верно, – подхватил Каногор, – величайший! Никто не пробьет лат работы Гревина, а его мечи никогда не тупятся! Мой дед отдал за него половину…
– …Его же веса золотом, – закончил Ингви, – слышали. А давайте заключим на эту же сумму пари. Я сам своим мечом пробью ваши латы.
– Да вы шутите! – маршал смерил недоверчивым взглядом тщедушную фигуру собеседника. – Никому это не под силу.
– Не шучу. Вы согласны?
– Еще бы, эти деньги все равно что уже мои! Я сам одену доспех – и бейте хоть до утра!
– Ну нет, в доспех мы засунем мешок с тряпьем, а до утра не придется – я собираюсь обойтись одним ударом.
Все разговоры за столом смолкли – десятки дворян заинтересованно вслушивались в условия пари. Каногор горячился и требовал приступать немедленно, как только слуги принесут его доспехи и меч демона. Тот спокойно отвечал:
– Погодите – нам понадобятся еще мешок тряпья и весы.
– А весы-то зачем?
– Сначала взвесим ваш панцирь, потом – золото. Только вот не знаю, где вы сейчас столько золота возьмете. Впрочем, я согласен подождать, пока его доставят сюда из Эстака. Говорят, сокровищница вашего родового замка в Эстаке набита сокровищами, которые вы присвоили после того, как вам сдалась армия гномов Вабидуса. И на перепродаже земли в Винукате вы, говорят, неплохо заработали… Да и конфискованное имущество Карикана и Слепнега, которое так и не попало в казну…
– Откуда вы, Гангмар побери…
– Так говорят, – пожал плечами Ингви, в то время как сидевший неподалеку Коклос нырнул под стол и затаился.
Неприятное молчание прервалось приходом слуг, доставивших все необходимое для разрешения спора…
Латы быстро взвесили, набили тряпьем (при этом Коклос, все еще сидя под столом, тихо пробормотал, обращаясь к Алекиану: «Смотри, братец, особенно хорошо удалась голова – ну точь-в-точь как у маршала») и установили в сторонке от пиршественного стола. Ингви внимательно осмотрел доспех, затем поводил руками, словно оглаживая его на некотором расстоянии и заявил:
– А ваши латы заколдованы, сэр маршал. По-моему, это как-то нечестно.
Маршал в ответ просто пожал плечами – этот жест мог означать что угодно…
Затем король обнажил Черную Молнию и принялся разгуливать по залу, держа меч так, что губами почти касался лезвия – и что-то при этом нашептывал.
– Ваше величество, – обратился к нему Каногор (альдийцы молчали, опасаясь нарушить сосредоточенность своего монарха), – вы прижимаете к себе этот меч, как мой друг Кенперт – какую-нибудь бабенку. Он у нас известный сердцеед!
Если Ингви его и слышал, то никак не прореагировал. Он походил еще немного, затем приблизился к латам, еще немного смотрел на них, словно намечая цель, потом приложил к шлему свой меч, занес его, снова приложил, снова занес, как бы репетируя удар. В зале воцарилась тишина…
Ингви снова приблизил черное лезвие к губам, пошептал что-то украшающим его кусочкам янтаря, опять приложил оружие к шлему, занес над головой… и замер…
Прошла минута… И вдруг с шумным выдохом демон нанес удар. Меч со свистом разрезал воздух, но на какое-то мгновение раньше, чем он коснулся лат, в щель забрала вонзилась стрела. Это стрелял вдрызг пьяный Филлиноэртли, стоявший в дальнем конце зала. Его выходка, видимо, несколько помешала Ингви – во всяком случае, меч ударил не по шлему, а, пройдя несколько наискось, вонзился в шейные латы. Разрубив нашейник и верхнюю часть кирасы, лезвие застряло на уровне живота.
– Филька, – в гробовой тишине голос короля прозвучал неестественно резко, – если бы ты помешал мне выиграть пари – ох и досталось бы тебе…
– Ха-ха, – весело отвечал тот, – я всего лишь хотел показать господину послу, что даже в непробиваемых латах ему лучше бы не попадаться в бою эльфу, вооруженному добрым луком!
– Т-там д-двойн-ное з-за-б-б-ррало, – дрожащим голосом ответил маршал Каногор, – а з-закрыто б-было т-толь-ко од-дно. Спе-пе… специально от стрел.
Посол никак не мог совладать с голосом, да и рука его неосознанным жестом все время поглаживала то место у основания шеи, в котором с его доспехами встретился черный меч демона…
Ингви сделал шаг вперед, зачем-то потрогал рваные края прорубленного им разреза и заявил:
– А надо было еще и щит на доспехи навесить – получилось бы интереснее.
Выглядел он совершенно спокойным, но его пальцы, касающиеся лат, сильно дрожали…

ГЛАВА 43



Влюблённая Офелия плыла себе вдаль
Сияла ночь, звенела земля.
Стремительно спешили никого не таясь
Часы в свою нелепую смешную страну.

Егор Летов

Разумеется, я нарочно злил маршала, напоминая ему о нажитых неправедным путем капиталах – мне хотелось, чтобы он разозлился как следует и увлекся покрепче нашим спором – а то еще мог передумать. Обо всех его грехах, на которые я намекал, мне рассказал Коклос. Вообще, благодаря карлику я был в курсе множества дворцовых интриг, а потому догадывался, что из двух присланных ко мне для переговоров вельмож Кенперт будет склонен принять мои условия, а Каногор постарается их оспорить, а то и вовсе сорвать мирный договор… Для того, чтобы внушить ему более миролюбивые мысли, я и затеял это рискованное пари. Зато теперь маршал, пожалуй, у меня в руках…
После завершения испытания мои вассалы принялись шумно поздравлять меня с победой и, разумеется, с удвоенной энергией взялись за кубки – Большой пир вступал в завершающую стадию. Я, как обычно, не спеша потягивал винцо и наблюдал за гостями, которые один за другим «выпадали в осадок», затем мое внимание привлекли Филька с Кендагом, как обычно спорящие между собой:
– …А я тебе говорю, она – вылитая эльфийская княжна знатного рода! Не будь она такой бледной…
– Как же – эльфийская! Она, скорее, похожа на человека…
– Ну нет! Ты только вспомни – какая грация, какое изящество! Только у эльфов и встретишь такую красавицу.
– Да уж, конечно… Она – как человек! А вот насчет красоты – это ты прав. Странно, что раньше она скрывала… Хороша… Только уж очень худенькая…
– Много ты понимаешь!..
– А сам-то!..
Да-а… И на этих двоих Ннаонна произвела неизгладимое впечатление… А кстати, что-то не то… Ах да – амулет, который я ей подарил. Я чувствую его слишком явно.
Потихоньку, стараясь не привлечь внимания пьяных сеньоров я выбрался из-за стола и подкравшись к портьере у входа, заглянул за нее – ну так и есть, она опять подсматривала! Я довольно невежливо схватил вчерашнюю именинницу за локоть и выскочил с ней из зала:
– Ты опять?!
– Ингви… Т-ты герой!.. Как ты эт-того мар-маршала…
Ннаонна сделала неуклюжую попытку обнять меня и я вдруг понял, что девчонка совершенно пьяна.
– А ну пошли! Ты что же это налакалась?
– Ингви, любимый… – она вновь попыталась меня обнять, но, поскольку в этот момент я уже волок ее по коридору по направлению к нашим покоям, споткнулась и чуть не упала. – Ингви, постой, послушай меня… Я уже совсем решила тебе сказать… что я так тебя…
– И слушать не буду – быстро спать!
– Ах так! – Ннаонна вырвала свою руку и гордо выпрямилась передо мной, довольно заметно, впрочем, пошатываясь. – Я уже не ребенок – ясно тебе? Я уже … А ты… Я его… а он… Эх ты!..
Она повернулась и побрела прочь, держась за стену, а я только сейчас сообразил, для кого было надето это роскошное платье… Надо же… Паршиво, в общем, получилось, а то, что я был увлечен своими политическими играми – это, конечно, не оправдание…
Значит, девочка пришла при полном параде, заигрывала с Кенпертом, чтобы привлечь мое внимания – а я-то никак не реагирую. Тогда она выпила для храбрости и отправилась в зал, чтобы подстеречь меня и начать соблазнять по-новой… Наверное, так… А теперь что ни сделаешь – все будет не так. Остается только надеяться, что до утра она проспится и все забудет. И делать вид, что ничего не произошло…
А на следующий день… На следующий день на меня опять навалились дела. Ннаонна, вновь одевшая свой наряд воинственного мальчика, никоим образом не вспоминала о происшествии в конце Большого пира, я, разумеется, тоже… Вроде бы все как раньше – но все же что-то изменилось. Однако, как и обычно, мне не дали сосредоточиться на этом мои королевские заботы.
Первым делом ко мне явился имперский маршал – клянчить. Я дал ему понять, что прощать проигранное пари не собираюсь, но при этом намекнул, что могу ведь и не потребовать золото немедленно, да могу и вовсе не требовать – в зависимости от того, насколько жесткой будет его позиция на переговорах. Мы составили расписку: дескать так и так, надлежит, дескать, сэру Каногору, графу Эстака и имперскому маршалу выдать по первому требованию подателю сего документа 32, 436 кг золотом… Его, конечно насторожила форма этого документа – точнее то, что он составлен «на предъявителя». Сам старый обманщик, он если чего-то не понимал – сразу же начинал подозревать какую-то хитрость. И надо отдать ему должное – в этот раз он был не так уж и не прав…
А затем меня раздосадовало и рассердило еще одно небольшое происшествие – я застал мага-ученика Кадора за тем, что он хвастливо рассказывал о том, как обнаружил гонзорскую армию при помощи магии – и кому же? Какому-то одетому в зеленое толстому юнцу из свиты послов. Тот старательно ахал и поддакивал, внимательно выуживая из моего Кадора все секреты… Да вдобавок выяснилось, что толстяк – ученик и родственник придворного мага Императора! Кадору я, конечно, всыпал…
А затем начались сами переговоры – и по сравнению с ухищрениями послов дипломатия капитана ок-Икерна показалась мне детским лепетом! Ох, и помучили же они меня…
А затем… А затем… А затем… Заботы, как всегда, захлестнули меня с головой – и я заставил себя поверить, что Ннаоннино признание в любви – лишь пьяный лепет впервые напившегося подростка. Шестнадцать лет – что вы хотите…

Император Элевзиль II, важно восседая в кресле на балконе своего дворца, принимал своего рода военный парад вооруженных сил Империи – на площадь по очереди вступали его вассалы – каждый в сопровождении войска, набранного в собственных владениях. Элевзиль созвал их в силу имперского закона, дающего ему право на это – по причине войны или просто так (но в этом случае – не чаще раза в год) все подчиненные имперскому престолу короли, принцы, бароны, синдики самоуправляемых городов и прочие были обязаны являться на зов сеньора в сопровождении определенного количества вооруженных воинов.
Император хмуро оглядел пустую площадь. Под балконом топтались два тролля – два из шести оставшихся в распоряжении Императора. Остальных командир наемников Дерынх увел в Тролльхейм, гда разгорелась гражданская война. Да еще сколько пришлось его уговаривать, чтобы хоть шестерых оставил… А ведь без троллей нельзя, если не будут их видеть у входа во дворец – это плохо отразится на престиже императорской власти. Вот поэтому Дерынх вытребовал все, что хотел – вплоть до дворянского титула – за то, что оставил шестерых самых бросовых своих бойцов. Ничего, пусть стоят… символизируют… Император подал знак к началу, затрубили трубы.
Первым на площадь вступил король Сантлака – довольно-таки небогато снаряженный, но зато сопровождаемый восемьюдесятью шестью рыцарями-вассалами. Даже таким количеством дворян, выступающих под его знаменем, не сможет похвастать ни один монарх, а сколько еще недисциплинированных сантлакцев подъедут позже! А сколько вообще не появятся по всевозможным причинам – кого-то не успели или забыли предупредить королевские вестники, кого-то не застали в родовом поместье, кто-то пренебрег своим долгом вассала, ведя бесконечную увлекательнейшую войну с соседом… Никто точно не знает, сколько дворянских поместий в Сантлаке – даже сам король этой страны, получивший корону после победы на турнире, проведенном в день похорон прежнего монарха. И присоединивший после коронации к своим владениям еще несколько деревень – королевское наследство, дающее возможность кое-как содержать двор – самый бедный королевский двор самой обширной державы в Великой Империи.
Элевзиль благосклонно приветствовал короля Игрина I (как правило, все короли Сантлака – Первые, нет королевской династии – нет и династических имен) – как-никак это самый верный из королей-вассалов. Рыцари и их латники гордо продефилировали по площади, демонстрируя глядящей из окон и толпящейся в переулках столичной публике разномастное вооружение и пестроту дворянских гербов на значках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69