Ну, еще у Кайафы, но то не считается: приговоренный к смерти вряд ли обращает внимание на интерьер камеры для допроса... Здесь и сейчас его состояние, как опасливо казалось Петру, было близким к подавленному, хотя в качестве допрашиваемого на сей раз был Петр. Если уж прибегать к сравнениям из допросно-следственной практики, то Иешуа очутился в роли следователя, узнавшего от пытаемого тайну собственного будущего, и оно его отчаянно напрягло.
Суббота только рассвела, шабат был в разгаре, купить еды и питья по дороге возможности не представилось, улицы как вымерли, даже предосторожность с платком оказалась лишней. Петр усадил Иешуа в главной комнате на кушетку перед столом, полез в подпол, порылся в небогатых запасах, с удивлением отыскал, однако, немалый кувшин прошлогоднего вина с залитым воском горлышком - значит, цело, значит, не прокисло, а еще нашел круг чуть подсохшего, но вполне съедобного овечьего сыра и завернутую в тряпицу мацу. Пришла догадка: Иоанн постарался, понял, что Петр приведет Иешуа сюда. Когда успел только все принести?..
Поднял наверх все найденное, выложил-выставил на стол, налил вина в хорошие бокалы.
– Давай выпьем за твое здоровье, - предложил он Иешуа.
– Как это? - не понял ученик.
– Такой у нас обычай: пить вино не просто ради утоления жажды, а за что-то. За здоровье близких, например. За любовь. За счастье.
– И помогает? - не без иронии спросил Иешуа.
– Помогать - не помогает, но пить приятно.
– Тогда давай. Хотя здоровье у меня помощи не требует. Лучше - за мое Воскресение.
– Завтрашнее, - напомнил Петр. - Выпили, закусили сыром с мацой. Небогато, но и на том спасибо. Иешуа поинтересовался:
– А в ваше время вино пьют?
– Еще как! И не столько вино... - усмехнулся Петр. - За две тысячи лет появилось такое количество напитков, причем крепких, сшибающих человека с ног!.. И пьют их, Иешуа, не для того, чтобы утолить жажду, а чтобы нажраться как свинья и вроде бы забыть о своих больших и малых проблемах. Вариант дурмана... А вот изготовление настоящего доброго вина стало искусством. Высочайшим! И пьют вино, как и сегодня, для удовольствия, для хорошего аппетита и, кстати, не больше, чем теперь. Израиль, к сожалению, не принадлежит к числу искусников, хотя свое вино по-прежнему делает.
– А где готовят самое лучшее?
– Во Франции, конечно. Север Римской империи - франки, галлы, дикие народы. Это сейчас они дикие. Все изменится... Да, кстати, именно во Франции вырастет город под названием Кагор, где будут делать красное сладкое тягучее вино, которое в храмах станут выдавать за твою кровь. За кровь распятого Христа.
– Не понял.
– Чего ж тут непонятного? Служба в христианском храме, будь он католический, православный или протестантский, превратится в своего рода театральное действие, где у каждого актера - от высшего церковного чина до самого низшего - появится собственная, веками неизменяемая роль. И все будет так или иначе связано с тобой. Праздник Пасхи - праздник Воскресения Христова. Праздник Рождества Христова. Праздник Крещения Христова - это тот день, когда ты пришел к Йоханану на Ярден... А сколько других праздников, помельче - не счесть!.. Кстати, будет отмечаться и день Усекновения главы Иоанна Крестителя, чего, как мы знаем, не случилось... А святых за две тысячи лет появится - тьма. У католиков - свои, у ортодоксов - свои... А вино кагор в качестве твоей крови... Ну, это будет у католиков вроде бар-мицвы, только обряд назовут причащением и будут давать детям, которые собираются вступить во взрослую жизнь, выпить крови Христа и съесть тела Христа.
– А тело-то из чего?
– Хлеб. В грядущем христианстве окажется много языческих примесей.
– Ортодоксы, католики, протестанты... А есть... как ты назвал? конфессия?.. которая наиболее многочисленна, наиболее сильна?
Петр с секунду задумался. Кажется, пришло время одолжить у Клэр ее роль просветителя непросвещенных. Клэр многого не успела рассказать, Петр успеет куда меньше, но нужен толчок, старт. Подсознательно он понимал, что пусть краткий - бегом! - рассказ о развитии и становлении Церкви, основанной на имени Иисуса Христа, в итоге может привести его, Петра, к так давно разыскиваемому решению о месте и роли Иешуа после неизбежного Вознесения. О котором Иешуа до сих пор ничего не ведает. Пути мысли человеческой неисповедимы...
– Вероятно, и по сей день - католики. Началось-то все с Рима. Уже в следующем столетии знаменитый римский писатель - он родом из Карфагена Тертуллиан напишет о римских христианах:
"Мы недавние. Но мы наполнили вашу империю, ваши города, ваши острова, ваши племена, ваши казармы, дворцы, собрания и сенат". Это - правда: меньше чем через триста лет половина жителей Империи станут исповедовать христианство. А первый христианский храм будет сооружен через двести лет. А через сто лет после строительства первого храма новый римский император Константин, как гласит то ли история, а то ли легенда, в борьбе с соперниками за царство увидит якобы знамение - видение на закатном небе креста, на котором тебя распяли. Он пойдет в битву с твоим именем и победит. И издаст указ о свободе религии. Так закончится трехвековая эпоха яростного преследования христиан в Империи.
– Начало расцвета Церкви?
– Буквально - так.
– Ты что-то имеешь в виду.
– Что-то имею. Лет через сорок после смерти Константина-император Феодосии объявит христианство государственной религией. И все бы хорошо, но только этот момент станет началом уничтожения - вплоть до физического! - любого инакомыслия. Именно при Феодосии власть начнет разрушать языческие храмы и убивать тех, кто не верит в Христа. Грустно, Иешуа, но дух армии Рима-станет духом твоей Религии. Ты остерегал учеников от греха властолюбия и корыстолюбия?.. Триста лет смертей во имя Христа, позорных казней, распятий, триста лет борьбы за право исповедовать то, что ты начал, а твои ученики продолжили, оказались на самом деле еще и годами борьбы христиан не просто за победу Веры, но, прежде всего, за власть и деньги. И борьба эта окажется победной: Церковь получит вволю и того и другого и будет пользоваться обретенными правами и благами, не думая о простых верующих.
– Торжество нашей Веры такими методами?..
– Нашей Веры? От нашей, а точнее, все-таки твоей Веры, тобой начатой и взлелеянной, останется только форма. Римская империя погибнет, разрушенная варварами с севера. Завоеватели очень скоро поймут, что держать подданных в полном подчинении можно только с помощью Церкви, с помощью монотеизма. Раньше римские цезари справлялись с собственными народами могучей армией. Наивные! Армия хороша в ограниченных пределах одной земли, одного народа - с общими традициями, с общей историей. А если началось великое объединение народов или, вернее, их проникновение друг в друга? Тут никакая армия не поможет: она так же не станет единой и крепкой, поскольку набрана будет из разных народов. А Церковь даст всем - и римлянину, и эллину, и франку, и галлу, и бритту, и готу, и гунну, кому угодно! - общие традиции. Пусть насильно даст, пусть навяжет их, но властью гражданской определив власть церковных законов, можно управлять кем угодно и каким угодно числом людей. Проверено веками! Власть - это, прежде всего, страх. Церковь замечательно поняла его силу, которая позволила ей господствовать даже над гражданской властью. Чтобы быть угодной и удобной всем, она впустила в себя много от язычества. Один пример. Верующие опять, как и в годы язычества, стали поклоняться идолам - изображениям всяких святых людей, в том числе твоим изображениям, матери Марии, меня - грешного тоже, Йоханана, множества других, последовавших за нами. Изображения, названные иконами, писались красками на деревянных досках, одевались в золото и украшались драгоценными камнями, им кланялись и кланяются, их целовали и целуют, с ними шли в сражения, они появились в каждом доме, как некая мета безграничной власти Церкви... А главы Церкви - Папы стали сильнее императоров и королей.
– Кто такие Папы?
Не слишком ли я наезжаю на Церковь, обеспокоился Петр. Ведь худо-бедно, а в ее основе-то все же - его Вера, им придуманная. Да что Вера! Он сам - главный камень в основании Церкви!.. Притча во языцех... И сам с собой не согласился: верной дорогой идешь, Мастер. Что-то подсказывало, что сейчас, когда времени нет совсем, когда предстоит принять тучу решений, каждое из которых, как принято выражаться, - судьбоносное, лучше рубить сплеча, Пусть больно, но, как представляется, - действенно. А что до решений, так они и для Иешуа судьбоносные, и для него, Петра, и для всех учеников, которые сидят сейчас в доме Лазаря и не знают, что будет - не через триста лет будет, а завтра. Завтра для них - куда важнее!.. А для Иешуа важнее - будущее того, что он начал. Поэтому нужен шок, счел Петр, и чем больнее окажется, тем легче придет решение. Иешуа - человек, предпочитающий быстрые ходы. И почти всегда - точные, тут у него гроссмейстерские навыки. Если, конечно, не считать момент неудавшегося разрушения Храма... Но тот момент лишним не был! Следом как раз и пришло нужное решение...
– Первый Папа, по определению, - это я, - сказал Петр.
– Кифа, ты и так говоришь слова, которые до меня плохо доходят. И не потому что я их не понимаю, а потому, что у меня в голове не укладывается тобой рассказываемое. Взять идею духовной свободы и превратить ее в полную противоположность - в инструмент угнетения духа - как это можно себе представить?..
– Представить - трудно, согласен. Но знать, поверь, не легче.
– И я говорю то, что знаю, а знаю я маловато. Не моя тема... - с грустью объяснил Петр. - А Папа - это папа, буквально - отец. Глава Римско-католической Церкви. Это поначалу, еще при нашей жизни, то есть твоих учеников, Церковь была единой, а потом она организационно разделилась, и во главе общин, созданных в разных землях и городах, встали так называемые епископы. А через полтыщи лет, уже после падения Римской империи, римский епископ Григорий тихо-тихо так установил полный контроль над церквами всей италийской земли, испанской, земли галлов и бриттов. Там уже к тому времени было сформированное и работающее гражданское управление, и обращение при Григории этих народов в христианство более-менее утишило межнациональные и межгосударственные страсти, стабилизировало ситуацию в Европе... Да, верно, тебе же надо объяснить хотя бы азы географии - реальной, а не по Фалесу или Анаксимандру. И устройство мира не по Птолемею... Ладно, это позже, успеем. А пока поверь мне на слово... Короче, единая религия и единое религиозное правление - пусть из Рима! опять-таки, повторяю, позволило смягчить национальные и державные противоречия. Церковь к этому времени разделилась на две основные ветви - римскую, западную и Константинопольскую, восточную, большой дружбы между ними не наблюдалось, скорее - наоборот. И такое расслоение продолжалось века и внутри самих этих ветвей. Но папство, как неофициально началось с Григория, так продолжается и в мое время.
– А почему тогда ты - первый?
– Придуманный к месту миф. Чтобы оправдать саму идею папства, главенства одного епископа надо всеми католиками. Ты же меня благословил на Фаворе, выделив тем самым из двенадцати.
– Это же ты! Ты со мной - с детства! И потом, я все-таки догадывался, что ты - особый...
– Иешуа, родной, по евангельским текстам я и вправду оказываюсь довольно близким тебе, но никакой я не особый, а всего лишь брат Яакова Зеведеева. Я один из четверки наиболее приближенных, еще двое - это Йоханан и Андрей. А ты выделил в итоге одного меня. И там не объясняется, что я с тобою - с детства, ничего там толком не объясняется. Так что у христианский церкви, помимо Торы, оказалось совсем мало источников для того, чтобы черпать оттуда какие-то традиции или просто придумывать их, но - оправдывая ссылками на священные тексты.
– Я бы хотел прочесть эти тексты.
– Прочесть... - Петр задумался.
Вообще-то неплохо было бы. Сняло бы с него необходимость. объяснять, откуда ноги растут. Свело бы вопросы в достаточно ограниченный круг. Можно попросить прислать... А есть ли в Службе текст Нового Завета пусть не на древнегреческом или тем более на арамейском, а хотя бы на латыни? Ну, если не в Службе, так в любой из библиотек любого крупного университета найдется. Пришлют...
– Прочтешь, - сказал Петр. - Вот воскреснешь и прочтешь. Пожалуй, попробую тебе найти на латыни и историю Церкви. Попробую. Не получится - тогда я, малообразованный, к твоим услугам. Все, что знаю...
– Судя по твоим рассказам, ничего доброго о Церкви я не прочту и не услышу?
– Почему? Тот же Папа Григорий был не самый плохой человек. И еще много людей - мученики, отшельники, борцы... Увы, Иешуа, все они, к сожалению, исключения из общих правил. И что с того, что все они в итоге признавались святыми и их лица становились ликами на иконах! Отцы Церкви всегда отличались изысканным лицемерием. Если это выгодно, они и вора святым назовут. Были среди Пап люди получше, были похуже, а были личности абсолютно ничтожные - просто грязные, продажные, аморальные твари. Были и те, кто всерьез и рьяно пекся о развитии Церкви, но опять-таки - не забывая о власти и деньгах, и уж конечно, напрочь не помня о людях, о простых верующих. Они - пыль под ногами. И везде так, не только в католичестве. В моей родной Православной Церкви все шло и идет по тем же накатанным дорожкам. Власть и деньги, власть и деньги... О Боге, Иешуа, вспоминают только к слову. Как, впрочем, и о тебе. Поэтому честные и порядочные люди - особенно умные! - и уходили. Некоторые - от Церкви. От любой - официальной. Некоторые - от Бога... Забавно, но многие идеи современного мне атеизма, то есть проти-вобожия, будут высказаны всего через сто с небольшим лет - неким римлянином, Цельсием, который считается первым серьезным, критиком христианства.
– Он что-то знал?
– Он всего лишь предполагал. И хотя христианство еще вовсю подвергалось гонениям - это конец второго века по твоему рождению, - предполагать грядущее перерождение идеи в антиидею можно было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75