https://wodolei.ru/brands/Cersanit/delfi/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Думая, что он спит, Веня тихонько открыл дверь своим ключом и тут же з
астыл на пороге.
Из комнаты родителей доносились странные звуки Ц ритмичный скрип панц
ирного матраца сопровождался тихими, сдавленными стонами, мужскими и же
нскими.
Веня подошел на цыпочках и заглянул в приоткрытую дверь. На смятой родит
ельской постели извивались два обнаженных тела. Одно принадлежало его о
тцу, другое Ц молоденькой соседке Ларочке, двадцатилетней студентке би
блиоточного техникума. Веня слышал, она тоже болела гриппом, сидела дома

Эта Ларочка из квартиры напротив, маленькая пухленькая брюнеточка, со вз
дернутым носиком и веселыми ямочками на щеках, давно вызывала в Вениной
душе странное, острое чувство, понять и определить которое он никак не мо
г. Он встречал девушку каждый день. Они в одно время выходили из дома, он в ш
колу, она в техникум. Легко сбегая по скрипучей деревянной лестнице, она м
имоходом ласково трепала мальчика по щеке.
От нее пахло сладкими дешевыми духами, ее круглый, крашенный яркой помад
ой ротик был всегда чуть приоткрыт, будто готов к радостной, праздничной
улыбке. Влажно поблескивали крупные белоснежные зубы, два передних были
чуть длинней остальных, и это делало круглое личико забавным и трогатель
ным.
Веня стоял и смотрел на два тела, ритмично подпрыгивающих на кровати. Он в
идел их лица, на которых написано было мучительное блаженство, видел зак
рытые глаза, чуть оскаленные рты.
Он не сразу понял, чем они занимаются. Сначала эти ритмичные подпрыгиван
ия вызвали в памяти другую картинку, двух совокупляющихся дворняжек у по
мойки за школой. И только потом он понял, что его отец и хорошенькая соседк
а заняты тем же самым.
Все матерные слова, все таинственные, жгуче-запретные разговоры в школь
ном туалете, все анатомические рисунки на заборах и стенах были об этом. Р
ади этого ярко красила губы и душилась сладкими духами пухленькая сосед
ка, и то же самое делали миллионы женщин на земле, об этом Ц фильмы, книги, д
аже музыка. Герои из-за своей любви страдают, интригуют, стреляются, сходя
т с ума. И ради чего? Ради таких вот безобразных ритмичных подергиваний, ра
ди этой вот мерзости?
И дети рождаются Ц тоже от этого, только от этого…
Но самым мерзким было внезапное напряжение в паху. Жаркая, чуть покалыва
ющая боль заполнила низ живота, Веня напрягся как струна. А через минуту о
н почувствовал на своих трусах и брюках влажное, липкое пятно.
Он опомнился от отвращения к самому себе. Двое на кровати были заняты сво
им делом и его не замечали. Все это продолжалось не больше пяти минут, но В
ене показалось Ц прошла вечность.
Стараясь не дышать, он ринулся к своей комнате, быстро и бесшумно переоде
лся, аккуратно свернул свои замаранные брюки и трусы, запихнул их под под
ушку.
Через пятнадцать минут он уже был в раздевалке школьного физкультурног
о зала. Форму он не забыл и опоздал совсем немного Ц звонок уже прозвенел
, но одноклассники еще переодевались к уроку физкультуры.
…Заведующий отделом культуры Тобольского горкома ВЛКСМ оторвал свои с
ветлые, прозрачные глаза от бумаг, разложенных на столе, и взглянул в окно
. День бьи ясный, солнечный. Тронутые яркой желтизной листья березы слегк
а касались оконного стекла, чуть подрагивали на теплом ветру. Береза рос
ла прямо под окном, она была очень старой. Толстый шершавый ствол почерне
л, словно обуглился.
В городе Тобольске было много деревьев, и большинство домов были деревян
ными, и заборы строили из толстых нетесаных бревен. Леса не жалели Ц тайг
а кругом. Городской парк был густым, почти как тайга. Он начинался на берег
у Тобола, уходя вдаль, становился совсем дремучим. Днем Ц ни души, вечером
Ц ни одного фонаря.
Ц Вениамин, ты обедать пойдешь? Ц заглянув в кабинет, спросила инструкт
ор соседнего отдела Галя Малышева, молодая, но очень полная, с тяжелой оды
шкой.
Он вздрогнул, будто застигнутый врасплох.
Ц А?.. Обедать?.. Нет, я попозже.
Ц Все работаешь, деловой ты наш, Ц усмехнулась Галя, Ц смотри, отощаешь
, никто замуж не возьмет. Ц Звонко рассмеявшись собственной шутке, она пр
икрыла дверь кабинета снаружи, и он услышал, как ее тяжелые шаги в туфлях н
а «платформе» удаляются по коридору.
«Действительно, надо пойти пообедать», Ц подумал он и попытался вспомн
ить, когда ел в последний раз. Вероятно, вчера утром. Кусок уже тогда не лез
в горло, он ел через силу. Он знал, что в ближайшие дни если и заставит себя п
роглотить какую-нибудь пищу, то это будет стоить ему колоссальных усили
й. Но иначе он упадет в обморок от голода. И от бессонницы.
В последнее время приступы участились. Раньше они случались раз в году и
длились не больше двух дней. Теперь это повторялось каждые три месяца и д
лилось почти неделю. Он знал, дальше будет хуже.
Сначала накатывала тупая, безысходная тоска. Он старался бороться, приду
мывал себе разные дела и развлечения, читал, ходил в кино. Все было бесполе
зно. Тоска переходила в отчаяние, к горлу подступала острая жалость к себ
е, маленькому послушному мальчику, которого никто не любит…
Раньше он приглушал отчаяние несколькими яркими картинками прошлого. О
н знал Ц корень его болезни там, в темном, ледяном отрочестве. Там же и лек
арство.
Пятнадцатилетний Веня никому не рассказал о том, что увидел у себя дома, н
а родительской кровати. Но после того метельного февральского дня он ста
л иначе смотреть на своих родителей и на себя самого. Теперь он точно знал
, что все врут.
Ему и прежде до отца дела не было, он привык воспринимать его как бесплатн
ое и бессмысленное приложение к сильной, властной и всеми уважаемой мате
ри. Но теперь растаяло как дым оправдание материнской жестокости.
Оно часто звучало из. уст отца: «Мама знает, как лучше. Мама тебя очень люби
т и делает все для твоей пользы». И сам Веня повторял как заклинание: «Это
для моей пользы, чтобы я вырос сильным…»
Мать ни разу не пожалела сына, даже когда он болел, когда разбивал локти и
коленки. «Жалость унижает человека!» Она ни разу в жизни не поцеловала ег
о и не погладила по голове. Она хотела, чтобы ее сын, внук легендарного кра
сного командира, рос сильным, без всяких там сантиментов и телячьих нежн
остей. Но теперь Веня знал Ц на самом деле она просто его не любит.
Он понял; мать отвешивает ему пощечины, устраивает недельные бойкоты, го
ворит своим спокойным ледяным голосом невыносимые для ребенка слова то
лько потому, что ей нравится быть главной, нравится унижать и мучить того,
кто слаб и беззащитен перед ней.
Но теперь он знал важную взрослую тайну, которая касалась матери, причем
не как партийного руководителя, не как кристальной коммунистки, а как об
ычной женщины, не очень молодой, не очень привлекательной. Не поможет ник
акой партком, никакая общественность. Здесь она беззащитна.
Теперь он мог в любой момент сделать ей больно. А в том, что ей будет больно
узнать о своем муже и молоденькой соседке, Веня не сомневался.
Но он молчал. Он бережно, трепетно нес в себе эту стыдную взрослую тайну. С
особым, мстительным удовольствием наблюдал он, как молоденькая соседка
почтительно здоровается с его уважаемой мамой, как та по своей партийной
привычке пожимает мягкую ручку пухленькой соперницы, даже не подозрева
я, что это соперница, причем счастливая.
Тайна распирала его изнутри, но он понимал Ц это оружие одноразового де
йствия. Скажи он один раз матери, и тайны уже не будет. Но сказать так хотел
ось Ц пусть не матери, но хотя бы кому-то одному из троих, связанных этой т
айной накрепко. Хотелось потешиться чужим взрослым испугом.
Однажды он не выдержал. Встретив соседку на лестнице, он тихо и внятно про
изнес ей в лицо:
Ц Я все знаю. Я видел отца и тебя. Ц Что ты знаешь, Венечка? Ц вскинула тон
кие бровки соседка. Ц Я видел вас в постели, как вы… Ц Он хотел произнест
и известное матерное слово, но не решился. Нежное личико немного вытянул
ось. Но того эффекта, которого Веня ожидал, не получилось. Она, конечно, исп
угалась, но не слишком.
Ц Я все скажу матери, Ц добавил он.
Ц Не надо, Венечка, Ц тихо попросила девушка, Ц никому от этого не стане
т легче.
В ее круглых карих глазах он вдруг с удивлением обнаружил жалость. Она гл
ядела на него с состраданием. Это было так неожиданно, что Веня растерялс
я. Она его жалеет, а не боится.
Ц Знаешь что, Ц предложила девушка, Ц давай с тобой спокойно все обсуд
им. Я попробую тебе объяснить. Это трудно, но я попробую.
Ц Хорошо, Ц кивнул он, Ц попробуй.
Ц Но только не здесь, не на лестнице, Ц спохватилась она, Ц хочешь, погу
ляем немного, дойдем до парка. Смотри, какая погода хорошая.
Погода действительно была замечательная. Стояли теплые майские сумерк
и.
Ц Понимаешь, Венечка, Ц говорила она, пока они шли к парку, Ц твой отец
Ц очень хороший человек. И мать хорошая. Но она для него слишком сильная,
слишком жесткая. А каждый мужчина сам хочет быть сильным, поэтому ты отца
не суди. Ты ведь умный, Венечка. Всякое в жизни бывает. Если ты боишься, что я
разрушу вашу семью, так я не претендую на это. Я просто очень люблю твоего
отца.
Она говорила, Веня молча слушал. Он пока не мог разобраться, что творится с
ейчас в его душе. От сладкого запаха духов кружилась голова. На сливочно-б
елой Ларочкиной шее быстро пульсировала голубоватая жилка.
Ц Если ты скажешь матери, она не простит. Ни его, ни меня. Она просто не уме
ет прощать, поэтому тебе и отцу так тяжело с ней. А ты, Венечка, должен учить
ся прощать. Без этого жить нельзя. Я понимаю, в твоем возрасте очень трудно

Вокруг не было ни души. Ларочка говорила так горячо и вдохновенно, что не г
лядела под ноги. Из земли торчали толстые корни старых деревьев. Споткну
вшись, девушка упала, растянулась на траве. Клетчатая шерстяная юбка зад
ралась, обнажив края капроновых чулок, розовые резинки подвязок, нежную
сливочно-белую кожу.
Не дав ей подняться, Веня обрушился на нее всей своей сильной, жадной пятн
адцатилетней плотью. Он стал делать с ней то, о чем смачно и подробно расск
азывали одноклассники, что видел он сам дома, метельным февральским днем
, на родительской койке.
Ларочка закричала, но он успел зажать ей ладонью рот и нос. Она брыкалась,
извивалась под ним, она начала задыхаться. Не давая ей не только кричать, н
о и дышать, он умудрился перевернуть ее на спину, разжать коленом ее бедра
, стиснутые до дрожи.
Она сопротивлялась изо всех сил, но Веня был крупным подростком, он был на
голову выше своей пухленькой, маленькой жертвы. Не даром он имел пятерку
по физкультуре, не даром был чемпионом школы по акробатике, мог отжаться
на турнике пятьдесят раз без передышки и досрочно сдал нормативы ГТО.
Он даже удивился, как легко и быстро все у него получилось. Поднявшись и за
стегнув пуговицы ширинки, он взглянул на распластанное, словно растопта
нное на траве тело. В густеющих сумерках он разглядел красные следы свои
х пальцев на нежном круглом личике. На долю секунды мелькнула трусливая
мысль, а вдруг она умерла? Но тут же, словно в ответ, он услышал слабый, жалоб
ный стон.
Ц Не надо никому говорить, Ц спокойно произнес Веня, Ц никому от этого
легче не будет. Ты должна учиться прощать, Ларочка. Без этого нельзя жить.

Развернувшись, он быстро зашагал прочь, домой. Перед тем как лечь спать, он
выстирал все, что было на нем надето, Ц брюки, фланелевую ковбойку, теплу
ю трикотажную фуфайку и даже трусы. Ему казалось, что вещи пропитались за
пахом сладких дешевых духов.
Через несколько дней он услышал, что Ларочка бросила свой техникум, заве
рбовалась на целину. Ее пожилые родители, соседи из квартиры напротив, то
же вскоре исчезли. Говорили, будто они переехали в другой город, чуть ли не
в Целиноград. Но Веня к разговорам не прислушивался. Ему было все равно.

Глава 3

Москва, март 1996 года

Катя Синицына проснулась от долгого настырного звонка в дверь. Она обнар
ужила, что лежит на ковре в большой комнате, в старом драном халате, накину
том на голое тело.
Ц Митька! Ц громко позвала она. Ц Ты оглох, что ли? Дверь не можешь откры
ть?
Она встала, пошатываясь, побрела в прихожую. Звонок продолжал надрыватьс
я. Не зажигая света, не спрашивая, кто там, Катя распахнула входную дверь, к
оторая оказалась незапертой.
Ц Чего трезвоните? Не видите, открыто? Ц недовольно спросила Катя мужчи
ну, стоявшего на пороге.
Войдя в прихожую, заперев за собой дверь, мужчина щелкнул выключателем, в
зял в ладони Катино лицо и внимательно посмотрел в глаза.
Ц Катюша, деточка, тебе нельзя сейчас быть одной, Ц ласково сказал он, Ц
умойся, оденься, поехали к нам.
Только тут Катя окончательно проснулась, уставилась на неожиданного го
стя, узнала в нем своего свекра, Митькиного отца, Михаила Филипповича Син
ицына, и горько заплакала.
Ц Да, деточка, ты поплачь, Ц он погладил ее по стриженым рыжеватым волос
ам, Ц ты поплачь, станет легче. Оля совсем не может плакать, мама с бабушко
й тоже, и я пока не могу. Все внутри горит огнем, жжет, но поплакать не получа
ется.
Ц Я сейчас, Ц Катя высвободилась из-под его руки, шмыгнула носом и расте
рла кулаком слезы, Ц вы подождите, я сейчас оденусь. Вы здесь подождите.
Ц Она указала на низкую скамеечку в прихожей, скользнула в комнату и зах
лопнула за собой дверь, прямо перед носом у Михаила Филипповича.
Он не обиделся. В прихожей так в прихожей. Разве можно требовать от бедной
девочки вежливости после того, что ей пришлось пережить? Видно ведь, она в
ужасном состоянии Все в ужасном состоянии, разве можно обращать внимани
е на такие мелочи?
Михаил Филиппович изо всех сил старался не думать о сыне. Случившееся ка
залось каким-то нелепым, невозможным кошмаром. Он еще не видел сына 1йертв
ым, он гнал от себя мысль об этом, короткая фраза «Митя повесился» казалас
ь ему диким розыгрышем, чьей-то злой и неумной шуткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10


А-П

П-Я