И хоть среди нас, спейстрейдеров, встречаются пираты, я – увы! – не отношусь к их числу. Ты разочарована, милая?
– Не слишком, – отозвалась Шандра, продолжая зевать и потягиваться. – Но если ты – не пират, то кто же пират?
– Например, Кордей. Крис Кордей с “Чиквери-ты”, который сейчас летает на “Космической гончей”. Он… Шандра резво выпрыгнула из постели.
– Новая история, Грэм? Расскажешь?
– Обязательно расскажу. – Я набросил ей на плечи халатик. – Завтрак и вино ждут, принцесса! А после завтрака… Она ринулась за мной в столовую.

ГЛАВА 21

Повесть про Криса Кордея с “Чиквериты” – это история человека, который слишком потакал рвоим слабостям, отличался беспечностью и легкомысленным нравом, а также был переполнен благими намерениями – теми, которыми вымощена дорога в ад. Но я считаю, что большая часть его недостатков искупались верностью и добротой. Может быть, я не прав, но поверьте, я встречал парней и похуже Кордея.
Он был очень любвеобильным малым, падким до женщин, и в силу этого свойства характера занимался пассажирскими перевозками. Перевозил он исключительно слабый пол, тех самых неистовых матерей, которые рвутся на Окраину из каждой благоустроенной галактической щели. Трудился он так, будто владел не торговым кораблем, а рейсовым лайнером, и годами сновал от одного Старого Мира к другому, набирая пассажирок, а после отправлялся к пограничным планетам, чтобы пристроить свой очередной гарем. Вот так он и попал на Дальний, с тридцатью беременными женщинами на борту. Кто на первом месяце, кто на втором, а значит, всех их полагалось срочно высадить “на землю”, так как для развития плода нужна нормальная гравитация.
Ознакомившись с делами на Дальнем, Кордей пришел в ужас. Тут царили совершенный беспорядок и неразбериха; не иначе как экипажи трех колонистских кораблей слишком плохо подобрали по cd-ставу, или мир метрополии решил разом избавиться от всех проживавших в нем обухов. Скорее всего причина заключалась и в том, и и другом.
Фермы переселенцев пребывали в самом плачевном состоянии, животные наполовину сдохли, наполовину готовились расстаться со своими невинными душами, продуктов не хватало, строительство велось через пень-колоду, аэрокары и слидеры выходили из строя один за другим. Правда, на Дальнем уже запустили сталелитейное производство, но заслуги колонистов в том не было никакой: роботы копали руду, роботы варили сталь, роботы стояли у прокатных станов, а командовал ими компьютер гениальной категории. И что, вы думаете, делалось из этого проката? Кожухи для реакторов, турбины, танкеры или хотя бы рельсы? Как бы не так! Лопаты, ломы и мотыги, что было неоспоримым свидетельством крайне низкой технологии. Разумеется, и уровень жизни был соответствующим. Итак, перед Кордеем предстал во всей своей красе и прелести примитивный мир, а на руках у него имелось три десятка женщин, и к каждой из них он испытывал нежные чувства. Ведь они собирались подарить ему тридцать наследников! А к своим детям Кордей был почти так же неравнодушен, как к своим женщинам. Он с удовольствием плюнул бы на Дальний и перебрался на какую-нибудь более приличную планету, да сроки поджимали. Пришлось ему перевезти их вниз, в единственный город на единственном и кое-как освоенном континенте. Госпиталь там тоже был в единственном числе, и не прошло и недели, как местные жители принялись ныть, что Кордей полностью его оккупировал. Не могу обвинить их в жестокосердии – в конце концов, у них тоже намечалось прибавление семейства. Заткнув глотки самым горластым щедрыми обещаниями, Кордей вернулся на “Чиквериту”, чтобы поразмышлять в покое и одиночестве. Первая мысль ‘его оригинальностью не блистала: послоняться лет пять или шесть в системе Дальнего, пока ребятишки не подрастут и не окрепнут в нормальном гравитационном поле, а затем прихватить их на борт вместе с мамашами и отправиться на поиски более подходящего мира. Но этот план мог не сработать по многим причинам. Во-первых, с какой бы стати жителям Дальнего делиться своими скудными ресурсами с такой оравой? С чужими женщинами и детьми, которые покинут их, никому не доставив ни радости, ни удовольствия? А во-вторых, думал Кордей, где же гарантия, что все удовольствия и радости предназначаются только ему? Скажем, детишкам стукнет два-три года, а их мамаши уже заведут других младенцев, не Кордеевых; и как их потом делить?
Лучшим выходом являлось бы строительство дворца или тридцати дворцов, где потомки Кордея могли бы подрастать в холе и сытости, но этот вариант тоже не проходил: средств у Кордея не хватало, чтобы платить за такую роскошь. Собственно, он был вовсе не бедным человеком, но платина, зоологические курьезы и развлекательные нейроклипы на Дальнем пока что не требовались. Переселенцы не отказались бы от машин,” от буровых установок, от роботов и тракторов, от алюминия, рельсов и бронзовых труб, но, чтоб наладить такое производство, нужен не один год. Словом, Кордей почувствовал себя в ловушке: куда ни кинь, всюду клин.
– И никаких других выходов? – перебила меня Шандра. На лице ее отражалось полное сочувствие Кордею и его бедным детишкам. Отхлебнув вина, я пожал плечами.
– Собственно, дорогая, он мог распрощаться со своим гаремом и запустить двигатели. Но это решение казалось ему самым плохим; ведь он, как я говорил, отличался добротой и верностью.
– Добрый пират? – Шандра улыбнулась. – Или он не был пиратом? Значит, кто-то другой?
– Не спеши, доберемся и до пиратов, – пообещал я. – Сначала постарайся понять, какого сорта человеком был Кордей. Легкомысленным, несомненно, но готовым платить по своим счетам. На такое не всякий способен.
– Кажется, ты испытываешь к нему симпатию? – Шандра с подозрением уставилась на меня.
– Испытываю. Ну и что с того? Порядочные люди тоже бывают легкомысленными.
Но Кордей, повторяю, всегда платил по счетам… почти всегда, но тот единственный случай не относился к его женщинам и детям. Так вот, о детях. Их ничего хорошего на Дальнем не ожидало, поскольку там не имелось оборудования для КР. При темпах, взятых колонистами, установку могли соорудить лет через сорок или шестьдесят, а до того времени детишкам Кордея пришлось бы полагаться на судьбу – на то, что они не помрут от гнойного аппендицита или, скажем, острой сердечной недостаточности. Гнусная перспектива, не так ли? А ведь на Дальнем были и другие дети, намного старше Кордеевых потомков.
Шандра кивнула, подтвердив, что ничего хорошего в подобной перспективе нет. В нашу эпоху она кому угодно покажется чудовищным бедствием, хуже, чем падение кометы и вселенский потоп. Во всяком случае, когда на Мерфи разразилась катастрофа, это был процветающий мир, где клиник и аппаратов для клеточной регенерации вполне хватало. Их не смогли уничтожить даже в самые каннибальские времена, а Арконат (и у него были кое-какие заслуги!) первым делом восстановил медицинское оборудование, объявив все аппараты КР собственностью Святой Базилики.
Но вернусь к Крису Кордею. Обдумав все варианты, он принял решение остаться на Дальнем. Он известил колонистов, что в ответ на их заботу о его женщинах и детях он предоставит им роботов с “Чик-вериты”, дабы те могли выполнять самые грязные, трудные и рискованные технологические операции. Кроме того, он обещал поделиться всем содержимым своего банка данных и продукцией своих оранжерей. Это значило, что он задержится на планете дольше годичного срока, но колонисты ничего не имели против. Помощь Кордея была для них важнее законов, придуманных в сотне светолет от Дальнего.
– Очень благородно с его стороны, – прокомментировала Шандра. – Но пока что я не вижу, как это связано с пиратством.
– Не видишь? Неужели? Я сделал паузу, наслаждаясь ее нетерпением и любопытством. – Ну, так слушай! В любом из колонизируемых миров найдутся недовольные – авантюристы или бездельники, или такие типы, кто получил меньше, чем рассчитывал. Со временем большинство из них адаптируется; одним везет, и они становятся планетарными магнатами, другие пополняют группы деклассированных, третьи делают политическую карьеру, четвертые ждут, пока не подвернется случай улететь куда-нибудь подальше – в новый мир, к новым возможностям и авантюрам. Эти последние всего опасней для космических торговцев; своих кораблей у них, разумеется, нет, и нет средств, чтобы построить хотя бы крохотное судно. Все они видят один и тот же сладкий сон: как умыкнуть корабль у зазевавшегося спейстрейдера, то ли прикончив его, то ли ограбив, то ли выждав момент конфискации.
В случае с Кордеем все произошло законно, хотя закон вступил в противоречие с этикой. Двадцать один год Кордей со своими роботами трудился на колонистов, закладывал шахты и строил дома, монтировал спутники связи и аппараты для КР, и вот в один прекрасный миг какой-то джентльмен, воспользовавшись катером Кордея, добрался до “Чиквери-ты” и сделал Дальнему ручкой. Законное предприятие, но уж больно мерзкое! Все равно как ограбить путника, что поделился с тобой водой и хлебом!
Шандра наморщила лоб.
– Не понимаю… Корабль ведь управлялся компьютером, таким же умным, как наша “Цирцея”… Зачем же он пустил на борт воришку? Зачем позволил ему улететь?
– Ну, с точки зрения закона, этот парень не был ни пиратом, ни вором. А законы – в том числе порядок конфискации – неуничтожимый файл, так что компьютеру пришлось подчиниться. Ведь он не разбирается в моральных категориях, он выполняет лишь то, что приказано человеком, если приказ не противоречив. По сути, логика его элементарна: нет противоречий с основными программами, нет и преступления!
Щеки у Шандры побледнели.
– Выходит, и наша “Цирцея”…
– Разумеется! В ту же секунду, когда истечет годичный срок, она станет беззащитной, и любой мерзавец, добравшись до капитанского мостика, превратится в ее хозяина и повелителя.
– И такую шутку сыграли с Кордеем?
Я кивнул.
– Бедняга! Из капитана и спейстрейдера он в единый миг сделался обычным колонистом, к тому же еще и безденежным. Правда, у него оставались роботы, но за двадцать лет они так износились, что хоть гвозди ими забивай. Он предъявил колонии счет за них и получил компенсацию, включая имущество похитителя, так что все же каким-то стартовым капиталом ему удалось разжиться. Дела на Дальнем к тому времени поправились, олухи-переселенцы поумнели, да и новое поколение, считавшее тот мир родным, оперилось и вошло в трудоспособный возраст. Но дети Кордея (с учетом того, что клан их пополнился) были еще молоды, и он, само собой, хотел бы им помочь, но их-то было уже за сотню, а он – один! Решив умножить капитал, он занялся транспортным бизнесом, влез в долги и прогорел; собрав остаток средств, ударился в дорожное строительство, но и тут ему не повезло; ничего не вышло с торговлей подержанными слидерами, с перепродажей зерна и с земельными аферами. Словом, через пару лет он был гол как сокол, и причина его банкротства заключалась в одном: он все еще мыслил космическими категориями и пытался выжать десятикратную прибыль из своих ржавых сли-деров и бесплодных пустошей.
В конечном счете он разорился, но власти Дальнего, не отрицая Кордеевых заслуг, предоставили ему должность главного диспетчера космопорта. Эта была своеобразная синекура, так как торговцы посещали Дальний раз в столетие, а в прочие времена вся портовая деятельность сводилась к отправке ремонтной бригады на ретрансляционные сателлиты – примерно каждые десять лет. Так что Кордей был в порту главным и единственным диспетчером, жил там в казенных апартаментах и питался в соседнем баре “Магеллановы Облака”. И пробыл он в своей почетной должности не один век, а целых три. Может, пришлось бы ему и дольше курсировать от бара до пустого космодрома, да случай помог. Случай, сделавший его пиратом. Шандра огорченно склонила головку, явно полная сожалений о моральном падении Кордея.
– Такой приятный джентльмен… такой преданный своей семье… Ты уверен, что он превратился в пирата?
– Не только в пирата, еще и в вероотступника, поскольку ограбил Божьих слуг – миссионеров. Кажется, из братства Святой Чаши или Господнего Ночного Горшка… В общем, они везли какой-то сосуд, полный божественной благодати, и причащали из него желающих каким-то вонючим зельем. Так они и мотались из мира в мир, пока – на свое несчастье! – не встретились с Кордеем. Их корабль лег на орбиту около Дальнего, и Кордей, приняв рапорт, тут же сообразил, что эти пилигримы посланы ему Провидением. Их миссия была на грани краха: Горшок Господень вонял так отвратительно, что святым отцам рот не давали раскрыть, лишая их возможности объясниться. В мирах цивилизованных им грозили тюрьмой за нарушение благопристойности, а там, где нравы были попроще, на выбор предлагались пруд с пиявками, веревка с мылом и неоструганный кол. Пару раз их прокатили на шестах, вымазав дегтем и обваляв в перьях; на Калипсо высекли, на Абидоне забросали камнями, а на Фидлерс Грин спустили собак. Не только из-за вонючего горшка, но по причине несбывшихся надежд и разочарования. Судите сами: корабль – редкий гость, визит его – сенсация, и каждому хочется знать, что он привез и чем осчастливит твое отечество. Выясняется, ничем; вместо новых фильмов и книг, вместо нарядов и нейроклипов, вместо забавных зверей и потрясающей инопланетной парфюмерии – бадья с мощами да шайка проповедников. Вот народ и свирепеет!
Миссионеры, знакомые с этим сценарием, были напуганы, но Кордей заверил, что тут их ждут не дождутся, как манну с небес. Дескать, люди на Дальнем смирные и богомольные, отгрохали в столице храм, а вот святынь в нем нету, как и служителей; ни исповедаться в грехах, ни причаститься, ни поболтать со смиренным Божьим слугой на эсхатологические темы. Такого им напел, что Божьи слуги бросились к катеру и, затянув благодарственный гимн, тут же ринулись вниз с орбиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51