Но - не более того...
Глория подбежала к своей матери, которая была близка к срыву. Которой
удалось, кроме всего прочего, придать налет несерьезности их отъезду.
Должно быть, как обычно, они совершают путешествие в сопровождении агентов
безопасности Резьюн. Она считала вполне возможным, что Джулия попытается
удрать в Новгороде.
Дочь, до беспамятства боящаяся шаттла, пустоты, прыжков, всего,
связанного с физикой, изучением которой Джулия никогда себя не
утруждала...
Слишком плохо, девочка. Я думаю, что смогу устроить тебе "нишу", где
все будет идти так, как ты хочешь. Мне очень жаль, что все это ошеломило
тебя.
Но так происходило с самого твоего рождения. Сожалею, дочка, я
действительно сожалею об этом.
Сожалею, что ты едешь со мной.
Олли принес напитки. Он был бледен, но вел себя вполне достойно,
учитывая обстоятельства. Ей удалось улыбнуться ему, когда он подавал ей
стакан, и он снова посмотрел на нее, уже усевшись и держа в руке свой.
Половину она выпила, даже не заметив.
- Со мной будет все в порядке, - сказала она и подняла стакан. - Ну
же, Олли. Снова туда, откуда я пришла. Наконец, едем домой.
А при повторном двойном:
- Кажется, что мне снова двадцать, Олли, как будто и не было Резьюн.
Или ей просто удалось на время выбраться из своего оцепенения?

Федра не появилась в игровой школе. Пришла Нелли. С Нелли было легко
справиться. Сэм мог раскачать Ари на качелях по настоящему высоко. Нелли
переживала, но не собиралась останавливать их, потому что девочка будет на
Нелли сердиться, а няня этого не любила.
Так что Сэм раскачивал Ари, а Ари раскачивала Сэма. И они забрались
на ограничительные конструкции.
Наконец, за Сэмом пришли, и Нелли вела Ари домой, когда в коридоре их
встретил дядя Дэнис.
- Нелли, - сказал Дэнис. - Служба безопасности хочет поговорить с
тобой.
- Зачем? - спросила Ари. Внезапно она снова испугалась. Безопасность
и Нелли были настолько далеки друг от друга, что в последнее время
происходило со всем окружающим. И было странно.
- Нелли, - сказал Дэнис. - Делай, что я говорю.
- Да, сир? - откликнулась Нелли.
И пока уходила Нелли, Дэнис, такой большой, опустился на одно колено
и взял руки Ари в свои.
- Ари, - сказал он, - произошло серьезное событие. Твой маман
пришлось поехать разобраться с этим. Ей пришлось уехать.
- Куда она едет?
- Очень далеко, Ари. Я не знаю, сможет ли она вернуться обратно. Ты
будешь жить в моем доме. Ты и Нелли. Нелли останется с тобой, но ей
следовало сходить впитать одну ленту, после которой она будет лучше себя
чувствовать.
- Маман может вернуться обратно!
- Я так не думаю, Ари. Твоя маман - важная женщина. Ей надо выполнить
определенную работу. Она уезжает - ну, так далеко, как только корабль
может унести ее. Она знала, что ты будешь огорчена. И она не хотела
расстраивать тебя. Так что она просила, чтобы я за нее попрощался с тобой
и сказал "до свидания". Она хотела, чтобы ты пошла в мой дом и жила бы в
моей квартире.
- Нет!
- До свидания?
Маман никогда бы не сказала "до свидания". Все было не так. Она
вырвалась из рук Дэниса и побежала, побежала так быстро, как могла, по
коридорам, через двери, в их собственный коридор. Дэнис не мог поймать ее.
Никто не мог бы. Она бежала, пока не добралась до своей двери, до своей
квартиры; и она отстегнула карточку от своей блузы и сунула ее в прорезь.
Дверь открылась.
- Маман! Олли!
Она побежала по комнатам. Она искала везде, хотя и знала, что ни
маман, ни Олли никогда не станут прятаться от нее.
Но ни маман, ни Олли никогда и не покидали ее! С ними случилось
что-то плохое. С ними случилось что-то ужасное, а дядя Дэнис лжет ей.
Никаких вещей маман и Олли не было в ящиках, а в шкафу не было их
одежды.
И ее игрушки тоже исчезли. Даже ее любимая мягкая игрушка и звезда
Валери.
Она тяжело дышала. Ей казалось, что не хватает воздуха. Она услышала,
что снова открылась входная дверь, и побежала в гостиную.
- Маман! Олли!
Но оказалось, что это вошла женщина, агент службы безопасности,
высокая и в черном, она вошла, хотя ее никто не звал.
Ари просто стояла и смотрела на нее. И женщина смотрела. Женщина в
форме в ее гостиной, и уходить не собирается.
- Миндер? - сказала Ари, стараясь быть храброй и взрослой, - соедини
с офисом маман.
Миндер не ответил.
- Миндер? Это Ари. Соедини с офисом маман!
- Миндер отключен? - сказала женщина из безопасности. И это была
правда. Миндер не произнес ни слова, когда она входила. Все было не так.
- Где моя мать? - спросила она.
- Доктор Страссен уехала. Твой опекун - доктор Най. Пожалуйста,
успокойся, юная сира. Доктор Най сейчас придет.
- Мне он не нужен!
Но дверь отворилась и появился дядя Дэнис, запыхавшийся и
побледневший. В апартаментах маман!
- Порядок, - пропыхтел Дэнис. - Ари, пожалуйста...
- Уходи! - закричала она на Дэниса. - Уходи! Уходи! Уходи!
- Ари. Ари, я сожалею. Я ужасно сожалею. Послушай меня...
- Нет, ты не сожалеешь! Мне нужна маман! Мне нужен Олли! Где они?
Дэнис подошел и попытался прикоснуться к ней. Она рванулась на кухню.
Там оставались ножи. Но женщина из безопасности метнулась вокруг дивана и
поймала ее, и держала, несмотря на то, что она лягалась и вскрикивала.
- Осторожно с ней! - сказал Дэнис. - Будь осторожна. Опусти ее.
Женщина поставила ее на пол. Дэнис подошел, и принял ее у охранницы,
и прижал ее к своему плечу.
- Поплачь, Ари. Тебе полегчает. Отдышись и плачь.
Она глотнула воздуха, и еще, и, наконец, задышала ровнее.
- Я хочу отвести тебя домой, - мягко сказал Дэнис, и погладил ее по
щеке и по плечам. - С тобой все в порядке - Ари? Я не могу нести тебя.
Хочешь, чтобы офицер тебя отнесла? Она не сделает тебе больно. Никто не
собирается причинять тебе боль! Или я могу позвать врачей. Может быть, ты
чувствуешь себя скверно, и мне лучше так и сделать?
Отнести домой больше не предполагало ее дом. Со всеми что-то
произошло.
Дэнис взял ее за руку и они пошли. Она слишком устала, чтобы что-то
делать. И на простую ходьбу едва хватало сил.
Дядя Дэнис довел ее до самой своей квартиры, посадил на диван и велел
своему эйзи Сили принести ей лимонад.
Она пила, с трудом удерживая стакан так, чтобы питье не расплескалось
- настолько сильно она дрожала.
- Нелли будет жить здесь? - сказал ей дядя Дэнис, присаживаясь по
другую сторону стола. - Нелли будет принадлежать тебе.
- А где Олли? - спросила она, сжимая стакан в руке.
- С твоей маман. Он нужен ей.
Ари глотнула воздуха. "Это хорошо, - подумала она, - если маман
пришлось куда-то поехать, маман и Олли должны быть вместе".
- Федра тоже уехала с ними? - добавил Дэнис.
- Мне наплевать на Федру!
- Тебе нужна Нелли, верно? Маман оставила тебе Нелли. Она хотела,
чтобы Нелли продолжала заботиться о тебе.
Она кивнула. У нее в горле стоял большой комок. Казалось ее сердце
было в десять раз больше, чем могло поместиться. Глаза жгло.
- Ари, я не очень хорошо знаю, как заботиться о маленькой девочке. И
Сили - тоже. Но твоя маман переслала все твои вещи сюда. У вас с Нелли
будут тут свои комнаты, прямо здесь. Хочешь посмотреть, где твоя комната?
Она отрицательно покачала головой, стараясь не заплакать. Она
пыталась по-настоящему рассердиться. Как маман.
- Не будем сейчас об этом говорить. К вечеру Нелли будет здесь. Она
будет немного огорчена. Ты же знаешь, что она не может вынести сильного
огорчения. Обещай мне, что ты будешь хорошо к ней относиться, Ари. Она -
твоя эйзи, и ты должна быть доброй к ней, потому что ей действительно
необходимо побыть в больнице, но она так беспокоится о тебе, а я знаю, что
и тебе она нужна. Нелли будет каждый вечер между сеансами приходить домой
- ей нужно давать ленты, ты знаешь, это приходится делать, потому что она
ужасно опечалена; но она любит тебя и хочет приходить, чтобы заботиться о
тебе. Я боюсь, правда, что это тебе придется о ней заботиться. Ты
понимаешь меня? Ты можешь сделать ей очень, очень больно.
- Я знаю? - сказала Ари, потому что действительно знала.
- Ну, так вот. Ты - стойкая девочка. Ты уже совсем не ребенок. Это
очень тяжело, очень тяжело. - Спасибо, Сили.
Сили принес ей стакан воды и таблетку, полагая, что она примет ее.
Сили был никем. Не такой, как Олли. Он не был ни хорошим, ни плохим, он
постоянно был только эйзи. И он взял ее стакан, поставил на свой поднос и
предложил ей воды.
- Не хочу я никакую ленту? - сказала она.
- Это не такая таблетка, - пояснил Дэнис. - От нее у тебя перестанет
болеть голова. И ты почувствуешь себя лучше.
Она не помнила, чтобы упоминала про свою больную голову. Маман всегда
повторяла, чтобы она не брала таблетки у чужих людей: "Никогда, никогда не
принимай пилюли для эйзи!" Однако сейчас не было рядом маман, которая
сказала бы, какая это таблетка.
Ее не было, как и Валери. Как сиры Шварц. Как всех Исчезнувших. Маман
и Олли тоже пропали.
Может быть, следующей исчезну я. И найду их.
- Сира, - проговорил Сили. - Пожалуйста.
Она взяла таблетку с подноса. Положила в рот и запила водой.
- Спасибо? - сказал Сили. Он был настолько скользкий, как будто его
не было вовсе. Он унес стакан. Никто не замечал Сили.
Дядя Дэнис возвышался такой толстый, что кресло целиком осело под
ним. Руки он держал на коленях, на лице - печаль и озабоченность.
- Несколько дней тебе не обязательно ходить в игровую школу. Посиди
дома, пока не захочешь. Ты думаешь, что тебе никогда не полегчает. Я знаю.
Однако, легче станет. Уже завтра ты почувствуешь себя лучше. Ты будешь
скучать по маман. Конечно, будешь. Но пройдут дни, и тебе станет легче.
Она не хотела, чтобы становилось легче. Она не знала, кто заставляет
людей Исчезать. Но это делала всяко не маман. Они могли предложить ей, все
что хотели. Это не заставило бы ее поверить их словам.
Маман и Олли знали, что надвигается беда. Они были ужасно огорчены, и
скрывали это от нее. Возможно, они думали, что смогут справиться с бедой,
а оказалось, что не смогли. Она тоже чувствовала ее приближение, но не
осознанно.
Может быть, имелось особое место, куда уезжали люди. Может быть, это
- как умереть. Ты попадаешь в беду, и куда-то Исчезаешь, так что даже
маман не смогла такое предотвратить.
Так что ей было ясно, что она тоже не сможет ничего предотвратить.
Единственное, что ей оставалось, - это бороться и бороться, и попасть в
беду только тогда, когда никого из близких уже не останется. Может быть, в
этом была ее вина. Она всегда подозревала это. Но когда некому будет
Исчезать, ей предстоит выяснить, что же происходит.
Тогда, возможно, и ей удастся уехать.
Внезапно она поняла, что с ней происходит что-то неладное. Она не
чувствовала ни рук, ни ног, в животе горело.
Она попала в беду. Но Сили взял ее на руки, и вся комната отплыла и
превратилась сначала в коридор, а потом в спальню. Сили осторожно положил
ее на кровать, разул и прикрыл одеялом.
Плюшевый мишка сидел рядом с ней на покрывале. Она протянула руку и
коснулась его. Она уже не могла вспомнить, откуда взялся мишка. Он всегда
был у нее. Теперь он был здесь. Вот и все. Теперь только плюшевый мишка и
остался.

- Бедный ребенок! - сказал Джастин и налил себе еще вина. - Бедный
маленький ребенок, черт бы их побрал, не могли они, что ли, позволить ей
прийти в аэропорт?
Грант только покачал головой. И выпил из своего стакана. И сделал
легкое движение рукой, предупреждая о подслушивании.
Джастин потер глаза. Он никогда не забывал об этом, хотя иногда ему
было тяжело.
- Это не наша проблема! - сказал Грант. - Не твоя.
- Я знаю.
Эти слова для тех, кто подслушивает. Всегда было неясно, слушают ли
их. Они обдумывали возможности запутать службу безопасности, приходила
даже мысль придумать свой язык, совершенно отличающийся от любого другого,
с беспорядочной грамматикой. Но они опасались, такая мера только возбудит
дополнительное подозрение. Так что поступали просто - писали на табличке.
Джастин взял ее и нацарапал: "Иногда мне хочется удрать в Новгород и
устроиться на работу на фабрику. Мы разрабатываем ленты, чтобы создавать
нормальных людей. Мы вкладываем туда доверие и уверенность в себе, даем им
возможность любить друг друга. Но все разработчики - сумасшедшие."
Грант написал: "Я глубоко верю своим создателям и моему Инспектору. И
я нахожу в этом успокоение."
- Ты нездоров? - громко сказал Джастин.
Грант рассмеялся. А затем снова посерьезнел и наклонился, и тронул
колено Джастина; они оба сидели на диване по-турецки.
- Я не понимаю, добро и зло. Я так решил. Не дело эйзи бросаться
такими словами, имеющими вселенский смысл. Однако для меня ты
олицетворяешь все доброе.
Он был тронут. А проклятые видения по-прежнему беспокоили его. Даже
после всех этих прошедших лет, как старая, застарелая рана. С Грантом это
никогда не имело значения. Это в равной степени со всем остальным
придавало ему ощущение комфорта. Он положил свою руку на руку Гранта,
слегка придавив, потому что не мог ничего сказать.
- Я сказал только то, что сказал, - продолжал Грант. - У тебя тяжелое
положение. Ты приносишь столько добра, сколько можешь. Иногда даже слишком
много. Даже мне полагается отдых. А тебе - тем более.
- Что я могу поделать, если Янни загружает меня.
- Нет, - Грант тряхнул его колено. - Ты можешь сказать "нет". Ты
можешь бросить работу в какие-то часы. Не позволяй им давать тебе это
задание. Откажись, тебе это не нужно.
На Фаргоне имелся младенец, копия Бенджамина Рубина, жившего на
изолированной территории по другую сторону непроницаемой стены и
работавшего в лаборатории, построенной силами Резьюн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56