Слишком много накручено.
– Молодец. А кстати, у тебя есть деньги?
– Ты имеешь в виду, при себе?
– Нет, в банке. Типа пары штук, которые ты можешь потратить и не удавиться?
– Надо подумать, а что?
– Тебе нужно обзавестись какой-нибудь приличной одежонкой. На мне костюм за четырнадцать сотен и туфли за триста долларов, а на тебе рвань для подтирки, которая выглядит так, будто ты получил ее на первое причастие. О чем это скажет тому, кто посмотрит на нас двоих?
– Что ты щеголь. А я не пижон.
– Нет, он подметит, что я солидный человек, а ты нет. Я хочу, чтобы мы оба выглядели прилично.
– Чтобы люди предлагали нам взятки? – спросил Моралес.
– Видишь, я был прав насчет тебя. Ты похож на мальчика из хора, но соображаешь. Именно так. Пока я работал соло, трое людей пытались сунуть мне деньги. Лучшего способа кого-то прижучить не существует: он сует деньжата, ты записываешь это на пленку – и дело в шляпе. Прокуроры в восторге. Так что покончим с этим визитом – и по магазинам.
Десятиэтажное офисное здание было отделано белым мрамором и черным стеклом, в вестибюле журчал коралловый фонтан. Офис Майкла Заброна находился на восьмом этаже: накладные бронзовые буквы на тиковой двери оповещали, что здесь находится открытая компания с ограниченной ответственностью «Полигон брокерз». Мистер Заброн, низкорослый, плотно сбитый мужчина лет сорока, с оливковой кожей, великолепной темной шевелюрой, крючковатым носом и взглядом человека, знающего больше, чем говорит, сам встретил их в тесной приемной, а когда они показали свои жетоны, пригласил следовать за ним.
В его кабинете царил деловой беспорядок, указывающий, что это место служит для работы, а не для демонстрации успеха. На стенах висели заключенные в рамки карты с воткнутыми в них булавками, книжные шкафы заполняли подшитые технические отчеты, стопки распечаток соседствовали с четырьмя в данный момент беззвучно мерцавшими мониторами. Полицейские уселись на пыльные стулья, предоставив сидевшему за захламленным письменным столом мистеру Заброну пристально рассматривать их из зазора между компьютерным дисплеем и стопой профессиональных журналов, касающихся нефтяной промышленности.
– Ну вот, значит, полиция, – промолвил он. – Прежде всего я должен предупредить вас, что о суданце мне известно совсем немного.
– Прошу прощения, сэр, – сказал Паз по-испански. – Вы случайно не кубинец?
– Нет, – ответил нефтяник на том же языке, – я мексиканец. Точнее сказать, палестиномексиканец. Это представительство нашей семейной компании, головной офис которой находится в Мехико.
Паз снова перешел на английский.
– А что за дело было у вас с мистером аль-Мувалидом в день его смерти?
– Он продал мне немного нефти.
– Пробную партию?
– Не совсем так. Вы хотите знать, в чем особенность наличного нефтяного рынка?
– Ну, не в деталях, – ответил Паз.
– Это просто в теории, но сложно на практике. Как, наверное, и работа в полиции. Позвольте мне хотя бы попробовать объяснить суть дела. Нефть – товар ценный и однородный, в силу чего его партии взаимозаменяемы. Скажем так, баррель сырой нефти это и есть баррель, находится он в Дубае, на танкере посреди океана или в трубопроводе в России, и права на эти баррели продаются и покупаются, точно так же, как и валюта. Я происхожу из семьи, в которой говорят на арабском, благодаря чему мы можем иметь дело с большинством тех, кто располагает нефтью для продажи.
– Почему Майами? – спросил Моралес. – Почему не Хьюстон?
– Хороший вопрос. Можно также спросить, почему бы просто не остаться в Мехико? Видите ли, порой лучше, чтобы в курсе твоих дел было как можно меньше народу. В центрах нефтяного бизнеса все обо всех знают: кто кого посетил, не посетил, кто появился в городе из Венесуэлы, Персидского залива, Норвегии, Нигерии. А такой неприметный, никого не интересующий офис в Майами как нельзя лучше подходит для сделок, требующих деликатного подхода.
Взгляд Заброна все время перебегал с детектива Моралеса на мониторы.
– И аль-Мувалид предложил именно такого рода сделку? – уточнил Моралес.
Собеседник изящно пожал плечами.
– Мм… Понимаете, рынок немедленной поставки и платежа абстрактен. Мы предлагаем цены и контракты, можно сказать, только за фишки или жетоны, как в казино, торгуем обещаниями доставить определенный объем за обозначенную цену. Но иногда возникает ситуация, когда кто-то продает нам конкретный нефтяной лот, и здесь как раз такой случай. Он сказал, что в Порт-Судане у него стоит танкер, залитый одиннадцатью тысячами баррелей. Все необходимые бумаги от тамошних властей в наличии имелись, и я заключил сделку. Нефть, как я уже говорил, есть нефть, что из большой залежи, что из малой. Минуточку, пожалуйста. – Он посмотрел на свой экран и пробежал пальцами по клавиатуре. – Прошу прощения. Предложение из Сингапура. Мне нужно этим заняться.
– Мистер Заброн, – возразил Паз, – боюсь, сейчас вам придется уделить время нам. Скорее всего, вы были последним, кто разговаривал с пострадавшим, перед тем как он был убит, и мы не можем исключить того, что причиной смерти стал состоявшийся в этом кабинете разговор. Может быть, нам стоит поехать в город…
Эта ремарка привлекла несколько больше внимания Заброна, хотя они видели, что он напрягает периферийное зрение, дабы следить за мигающими цифрами и графиками, причем одновременно и на компьютерном дисплее, и на мониторе, настроенном на Си-эн-эн.
– Нет, не стоит. И поверьте, мне трудно представить, чтобы из-за этого могло произойти убийство: сделка-то, по нашим понятиям, незначительная. Дайте-ка взглянуть, сколько я заплатил… – Он нажал несколько клавиш. – Да. Двадцать девять долларов сорок центов за баррель. Базовая цена, минус комиссия, минус гонорар, минус страховка – итого триста три миллиона пятьсот тридцать три тысячи долларов семьдесят шесть центов, сумма, которую я перевел на номерной счет в банке. На Джерси.
– Где это, Джерси? – спросил Моралес.
Заброн посмотрел на него со значением.
– Джерси и есть Джерси. Это остров в Ла-Манше, где не действуют законы никакого государства и банки работают по упрощенным правилам.
– Что-нибудь еще? – спросил Паз. – Какое-нибудь указание на то, какие у него были планы, другие намеченные встречи?
– Нет.
– Какие-нибудь упоминания о женщине по имени Дидерофф?
– Нет. Понимаете, детектив, в разгар делового дня…
– Ладно, понятно. А о чем он еще говорил?
– Видите ли, мы с ним не вели светской беседы. Боюсь, он не был приятным малым, хотя то же самое можно сказать о многих людях, занятых нефтяным бизнесом. Особенно, уж не обессудьте, об африканцах.
– А почему это так, сэр? – добродушно поинтересовался Паз. – Если позволите спросить.
Похоже, что этот вопрос застал Заброна врасплох. Он облизал губу и, запинаясь, выдавил:
– Они… они… я никого не хочу обидеть, офицер.
– Не беспокойтесь, мистер Заброн, я как раз не африканец. Продолжайте. Они – что?
– У них нет… нет идеи общественной собственности. Если человек контролирует что-то, это его личное, как башмак или дом, принадлежит ему и его семье, клану или племени. Народ, нация – для них это просто фигура речи. Должен признаться, что мои соотечественники и сами погрязли в коррупции, но у нас есть хоть какие-то ограничения. Взятки взятками, откаты откатами, но у нас не считают нефть частной собственностью министра нефтяной промышленности и его друзей. А в Нигерии, в Судане дело, похоже, обстоит именно так. Мне кажется, что этот мистер аль-Мувалид имел связи, позволившие заправить этот танкер некоторым количеством казенной нефти, которую он продал как свою собственную. Но вы спросили, о чем мы беседовали? После заключения сделки он слегка расслабился. Я угостил его выпивкой, и он сделал намек.
– Что за намек? – заинтересовался Паз.
– Если можно так выразиться. Он спросил меня, что бы случилось, если бы обнаружилось новое месторождение, раз в пятьдесят превышающее по запасам Видху, Кордофан и Адар Тел, вместе взятые, а это, как известно, основные нефтеносные районы Судана. Я сказал ему, что немедленного воздействия на наличный рынок это бы не оказало по той причине, что запасы запасами, но транспортировка нефти из Судана весьма затруднительна. Суданская нефть отличается высоким содержанием парафинов и требует подогрева, пропускная способность хартумского нефтепровода невелика, и почти все месторождения находятся на юге страны, то есть ее транспортировка должна осуществляться через территории, охваченные гражданской войной. Однако при наличии таких запасов…
– О чем мы здесь говорим? – прервал его Моралес. – О Саудовской Аравии?
Собеседник ответил снисходительной улыбкой.
– Что вы, конечно нет. Саудовская Аравия – это игрок высшей лиги, она вне конкуренции. Судан же в настоящее время мелкий производитель. Его предполагаемые запасы оцениваются цифрой порядка шести десятых миллиарда баррелей: пустяк по сравнению с тридцатью миллиардами только разведанных запасов Ливии или иракскими… впрочем, кто нынче возьмется сказать что-то определенное об Ираке? Где-то от ста двенадцати до двухсот двадцати миллиардов баррелей. Так что я сказал ему: если умножить шесть десятых на пятьдесят, вы попадете в одну категорию с Ливией, а это уже очень серьезный класс, так что в перспективе такое открытие повлечет за собой серьезные перемены не только на наличном нефтяном рынке, но и на геополитическом уровне.
Он снова пожал плечами, сопроводив это жестом, охватывающим и Ближний Восток, и Латинскую Америку, но признающим бесплодность ожиданий.
– Это, конечно, в первом приближении – многое зависит от качества продукта, стоимости добычи и прочих факторов. Я сказал ему, что не слышал о такой находке, а он ответил, что запасы есть и им известно, где находится месторождение, хотя он пока и не располагает необходимыми данными. Он имел в виду первичные данные для нефтяных компаний, необходимые для начала разработки. Ну а дальше пошли намеки на то, что люди, которые смогут первыми получить эти данные, станут играть в будущем Судана ключевую роль и что кое-кто из претендующих на нефть персон находится сейчас в этом городе. Вот почему ему требовались эти деньги, вы понимаете, – на расходы по найму серьезных людей.
– Для защиты, вы хотите сказать? – уточнил Паз. – Он чувствовал угрозу?
– Я думаю, да.
– С чьей стороны?
– Знаете, он не сказал. Мы не были закадычными приятелями. Он сидел здесь, потом ему позвонили на мобильный, и он ушел. Насколько мне запомнилось, в спешке. Вот, собственно говоря, и все, что я знаю об этом человеке. – Заброн с отчаянием посмотрел на свои экраны. – Честно говоря, джентльмены, каждая минута вашего визита обходится мне в уйму денег.
Детективы поблагодарили мистера Заброна и ушли.
* * *
– Это было неплохо. Ты хорошо сделал, что приковал к себе его взгляд, – заметил Паз, садясь в машину.
– Он почти не смотрел на тебя, даже когда ты обращался к нему, – сказал Моралес с некоторой неловкостью.
– То-то и оно. Когда черный и белый парни заявляются вместе, то девять человек из десяти решат, что заправляет тут белый, пусть даже черный одет от «Зенья», а белый носит потрепанный костюмчик из «Пенни», в котором проходил конфирмацию. В этом смысле жизнь несправедлива, что вызывает у меня определенное раздражение, и время от времени я буду срывать его на твоей белой заднице. Правда, в профессиональном плане это иногда срабатывает совсем неплохо. Пока фигурант таращится на белого, черномазый может углядеть много интересного. Ну да ладно, скажи лучше, что ты обо всем этом думаешь?
– Не знаю. У жертвы имелись хорошие бабки, и он искал серьезных людей для защиты. Причем сам был не из воскресной школы: на него ФБР глаз положило, да и наша подозреваемая его не хвалит. Так что…
Он взмахнул руками.
– Как я понимаю, полученная информация не подтверждает версию о том, что какая-то чокнутая совершенно случайно приметила его на улице, завалилась к нему в номер и треснула по башке?
– Да. Может, ее подставили?
– Ну, вообще-то, я думаю, шарахнула его все-таки она, однако подозреваю, что ей помогли. Припомни, ведь сотового телефона у жертвы не оказалось.
– Не оказалось.
– А Эммилу мобильник, при наличии встроенного в голову аппарата прямой связи с небесами, не нужен. Из этого следует…
– Что в номере убитого побывал кто-то еще, – подхватил Моралес. – И этот кто-то прихватил с собой сотовый суданца, чтобы мы не смогли проследить звонок, выдернувший его из офиса Заброна.
– Очень хорошо. Поехали.
Моралес отъехал от поребрика и направился на север от Первой северо-восточной авеню.
– Куда мы теперь?
– В Бэл-Харбор, – сказал Паз, – присмотреть костюм. Хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть в пристойном прикиде. А потом… черт, опять он!
– Кто?
– Тот тип в белом «эксплорере» с тонированными стеклами. Он сел нам на хвост. Так, сворачивай налево. Давай!
Моралес резко газанул и помчался наперерез транспортному потоку. Вслед ему понеслись визг тормозов и раздраженные гудки. Паз, глядя в заднее окно, ожидал увидеть поворот белого джипа, но машина покатила на север, следуя правилам дорожного движения.
– Подождем здесь, – буркнул он, чувствуя на себе взгляд молодого напарника. – Он свернет на следующем перекрестке и попробует снова за нас зацепиться.
Спустя пять минут напряженного ожидания Моралес спросил:
– Ты запомнил его номер?
– Нет, а ты?
Последовала неловкая пауза.
– Нет. По правде говоря, я даже не понял, о какой машине речь. Белый «паркетник»? Я вообще его не заметил. А ты уверен?..
– Да, на хрен, я уверен! – Паз почти сорвался на крик. – Ты думаешь, я не в состоянии разобрать, когда меня пасут?
В какое-то мгновение охватившая Паза ярость была так сильна, что он испугался, как бы его прямо на месте не хватил удар. У него что, галлюцинации начались? Сейчас белый «эксплорер», в другой раз появится катафалк с водителем зомби или цирковой фургон. Сначала история с Эммилу, потом срыв с Уиллой, теперь это, да и встречу с Заброном (Паз понял это сейчас) он провалил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65