Однако и на посту второго заместителя секретаря канцелярии лорда-казначея молодой Брат вскоре проявил себя.
После скандала, в ходе которого королева-регентша была уличена в связях с зензанским послом, она была вынуждена удалиться в провинцию. Последствия ее правления стали для страны разрушительными. Она начала править страной в ту пору, когда ее сын, наследник престола, был слишком мал, но затем упорно отказывалась передать ему бразды правления. Она все время твердила, что сын ее еще не готов к такой ответственности, что только злая, никчемная и жестокая мать могла бы возложить на бедного ребенка такое непосильное бремя. Сыну миновал четвертый цикл, потом пятый, затем — шестой, а королева-регентша продолжала царствовать. Она была самовлюбленной, невежественной и недальновидной женщиной, но как бы то ни было, ее любили при дворе и обожал простой люд. И теперь, во времена правления Эджарда Синего, когда столько воды утекло с тех пор, многие вздыхали, с любовью вспоминая годы правления королевы-регентши, и называли их «славными деньками», «временем расцвета», а то и «золотым веком».
Когда на престол взошел сын королевы-регентши, Джегенем, он обнаружил, что королевская казна пребывает в весьма плачевном состоянии. Срочно требовались новые поступления, но получить их можно было только за счет повышения налогов, поскольку в годы правления регентши приток денег из колоний резко сократился по одной простой причине: колонии королеву совершенно не интересовали. Теневой кабинет королевских советников, именовавшийся Полукругом, настаивал на повышении вдвое налога на ввозимое из Хариона зерно. Истинный кабинет, так называемый Круг, и слышать об этом не желал. Этот налог повышали уже дважды в течение цикла, и в любое время можно было ожидать бунта. Неужели новому королю стоило начинать свое правление с грабительских мер? Можно было бы обратиться с любезными прошениями к орандийским графам, принцу Чейна, и тогда денежный кризис на некоторое время отступил бы, но разве приличествует монарху начинать свое царствование с влезания в долги? Его матушка и так оставила ему долг, с которым он вряд ли бы успел расплатиться на протяжении всего своего царствования, если бы он даже прожил целый эпицикл!
Что же было делать? Канцелярии казначейства было поручено составить подробнейший отчет о положении дел. Вышло так, что, спустившись по инстанциям, задание это в итоге было поручено Брату Транимелю, члену Белого Братства. Трудно объяснить, в чем заключался труд, проделанный Транимелем, без приведения цифр, таблиц, графиков, статистики, формул высшей математики и категорий высокой философии. Суждения по этому поводу мы оставим профессорам Агондонского университета и скажем лишь, что труд Транимеля по сей день вызывает у них изумление. Ведь он не только представил отчет о финансовом положении страны, он еще и предложил программу реформ, которая, будучи осуществлена, не только спасла короля от разорения, не только положила конец его унизительной зависимости от дворянства, не только позволила ему расплатиться с долгами, но и помогла спасти честь короля в Харионе. Не просто так отцу близнецов Эджардов благодарный народ присвоил имя Джегенем Справедливый.
А во дворце очень скоро у всех на устах было другое прозвище: Транимель Правдивый. И хождение это прозвище получило с легкой руки короля. Трудно сказать, откуда взялись у этого Брата такие таланты. Одни его побаивались. Другие ему завидовали. Больше всего злились и завидовали казначейские канцеляристы, а что уж говорить о Круге и Полукруге... Придворный шут нашептывал королю о том, что Транимель играет со злыми силами. Все было бесполезно. Где бы ни появлялся Транимель, все остальные словно растворялись. Вскоре этот Брат стал самым доверенным советчиком короля, а потом и единственным. Вскоре Транимель уже держал в своих руках бразды правления финансами, торговлей и военными делами. Победоносная зензанская кампания была осуществлена под его руководством. Триумф сменялся триумфом.
Относительно того, что произошло потом, существует несколько мнений.
Одно из них таково.
Король был натурой впечатлительной. Это было, с одной стороны, хорошо, но с другой — плохо. Поначалу он безраздельно доверял своему советнику, и королевство процветало. Прислушиваясь к советам Транимеля, король держал в узде придворных, покорил и взял в плен множество зензанцев, женился на прекрасной принцессе Маргатене, снискал всенародную любовь.
А потом король отвернулся от Транимеля, и дела в королевстве пошли из рук вон плохо.
Некоторые полагали, что начало дурных времен приходится на рождение близнецов. В Эджландии рождение близнецов вообще считалось неким предзнаменованием. Рождение девочек-близняшек считалось добрым знаком. Рождение двойняшек — мальчика и девочки — означало, что в семействе скоро начнутся распри, рождение мальчиков-близнецов не предвещало ничего хорошего.
Братья Эджарды родились в ненастную ночь в разгар сезона Короса. Многим придворным та ночь запомнилась — ведь они в волнении ожидали исхода родов неподалеку от покоев королевы. Казалось, самый воздух был наполнен тревогой. Королева не отличалась крепким здоровьем, и беременность ее протекала тяжело. Когда, наконец, из королевской опочивальни появился королевский хирург, лицо у него было землисто-серое. «Королева мертва, — сказал он, — но родила сына. — И добавил: — Сына и его отражение». Следом за ним из опочивальни вышли рыдающие горничные королевы. Раскаты грома сотрясали стены дворца, а королевский шут прыгал по залу, словно обезумевшая обезьянка, и вопил о том, что скоро наступят страшные деньки.
Вероятно, смерть супруги пагубно сказалась на душевном равновесии короля. С почти материнской заботой он посвятил себя воспитанию наследника. Наследником, само собой, был тот из мальчиков, что появился на свет первым — тот ребенок, которого сразу же завернули в пеленки алого, королевского цвета. Синие пеленки, в которые завернули его брата, означали, что этому мальчику навсегда уготовано второстепенное положение. Он появился вторым, он запоздал. Не было никаких сомнений в том, кто из сыновей станет в свое время править страной. Кроме того, согласно давней традиции, воспитываться они должны были как «зеркальные братья». Это означало, что к Эджарду Алому все относились как к будущему королю, и он пользовался всеми вытекающими из своего статуса привилегиями. Эджарду Синему отводилась роль зеркального отражения брата, его компаньона, почти слуги. Он был на побегушках у брата, его наказывали за проступки брата, его пичкали горькими лекарствами, от которых брат отказывался.
А для того чтобы никто не спутал его с братом, Эджарду Синему в раннем детстве отрезали один палец на правой руке.
Но все это делалось не из каких-нибудь злых побуждений, а исключительно согласно традиции.
Принцы подрастали. Миновал третий цикл, четвертый... Эджард Алый стал не просто любимцем отца. Он стал проявлять неподдельный интерес к политике. Он видел, что в королевстве много несправедливости: нищета, жестокость, непомерная власть, сосредоточенная в руках ордена Агониса. К премьер-министру Транимелю Эджард Алый относился с большой подозрительностью. Не много ли власти забрал себе этот человек? Юного короля очень интересовало, что стало с проверенной временем системой королевских советников. С Кругом и Полукругом?
Довольно скоро юный Эджард Алый поделился своими сомнениями с отцом. И Джегенем Справедливый снова оправдал свое прозвище. По его указу был создан новый королевский Совет. Были назначены советники и представители Совета, обязанностью которых было доносить вести о решениях власти до всего дворянства страны. Пошли разговоры о «пересмотре зензанской политики», о «рассмотрении положения ваганов, детей Короса». У ордена Агониса были отняты древние привилегии.
Транимель, практически отстраненный от дел по вине какого-то молокососа, был просто вне себя от злости. Ведь он с самого начала уговаривал короля, убеждал его в том, что именно этого сына он должен возвысить. Транимель пытался завоевать доверие принца, но, увы, не завоевал. Неужели от него, Транимеля Правдивого, могли отречься так легко?
Но следует подчеркнуть, что это — всего лишь одна из версий. Другие же утверждают, что Транимель, как и подобает смиренному Брату, покорно принимал ту судьбу, которую ему уготовило служение монарху.
Стоит признать: трудился Транимель действительно тихо и смиренно, но когда в году девятьсот девяносто четвертом-г Эпохи Покаяния король Джегенем Справедливый умер, плоды трудов Брата стали очевидны.
А теперь представьте себе, что вы — Эджард Синий и вступили в пору зрелости. Как плачевен ваш удел! Пят брат наслаждается всеми прелестями жизни, а вам достаются только отражения его радостей. Но что хуже всего, у вашего брата чудесный характер. Разве он ненавидит вас? Он вас любит и желает вам только добра! Он помешан на справедливости, он жаждет творить добрые дела. Да вот хотя бы совсем недавно он уговаривал отца не быть таким суровым с Джарди (вас он называет «Джарди»). «Бедняга Джарди, — говорит он и усаживает вас рядом с собой. — Когда я буду королем, ты будешь моим советником». Вы улыбаетесь и кланяетесь... "Брат, я тебе так благодарен... " Но в каком смятении на самом деле ваши чувства! И разве только злость владеет вами? Вовсе нет! Не столь ли сильно любим мы свои страдания, как и свои радости?
Вы обучены послушанию, как верный пес. Что-то в вас даже тянется к тому, чтобы оставаться отражением, тускло поблескивающим рядом с источающим сияние братом. Вы верите в традицию. Вы верите в то, что так лучше для всех. Вы — фанатичный последователь веры в бога Агониса. В начале вашей жизни на вас обрушились несправедливость и жестокость, затем — доброта, но вам ничего не нужно. В этом вы стараетесь убедить себя. Вам ничего не нужно, вам нужно только знать свое место и занимать его. Порой у себя в покоях вы рыдаете, вы плачете от благодарности, которую испытываете к своему бесконечно доброму брату.
Но у пса, даже самого дрессированного и вышколенного, есть острые зубы и когти, а если луч солнца упадет на самую тусклую стекляшку, она способна сверкнуть так ярко, что взглянешь на нее — и ослепнешь. Разве не таится всегда под пеплом хоть крошечный тлеющий уголек?
И вот кто-то готов раздуть его.
Слышится шепот...
Синий принц, ты славно играешь свою роль. Как смирно ты стоял рядом со своим братцем на его коронации! Но задумывался ли ты о том, почему тебе отведено это место? Разве ты так уж уверен, Синий принц, в том, что тебе подобает эта роль, роль отражения в зеркале? Из-за глупого суеверия твое тело подвергли надругательству, твой нрав — смирению. По какому праву? Ради чего? Разве это не жестоко?
Что это такое? Ты скажешь «измена»? «Ересь»? Но послушай меня, Синий принц. Откуда тебе знать, что не ты родился первым? Правда ли то, что именно тебе изначально была отведена роль последыша? Разве у тебя под кожей не болят до сих пор те раны, что нанес тебе твой брат, который толкал и пинал тебя еще в материнской утробе?
Но я скажу тебе нечто большее. Подумай о том, как страшна была та ночь, когда вы родились. Как грохотал гром, как мерцали и гасли свечи, как рыдали женщины из-за смерти королевы! Да-да, Синий принц, подумай хорошенько! Разве можем мы безоглядно верить тому, что тогда произошло, отличить истинное от ложного? Настоящее от отраженного?
Ты отворачиваешься от меня? Но ведь ты правоверный агонист! Синий принц, подумай о своей вере! Твой брат угрожает стране опасными нововведениями. Он уже лишил орден Агониса всякой гордости. Теперь он присматривается к новым горизонтам для своих реформ. Уж не станет ли он проявлять терпимость к Виане, божеству еретиков-зензанцев? Не дарует ли он полную свободу ваганам, чье грязное божество запятнало наш мир своей порочностью?
Синий принц, найдутся еще такие, кто помнит ночь вашего рождения? В ту ночь королевский шут бормотал о том, что нам суждены зловещие времена. Да, он был шут, дурачок, но разве не сказано, что устами шутов порой глаголет истина? Шут говорил: «Грядет ложный король». Он говорил: «Придет ложный король и прогонит истинного». Что бы это еще могло означать, как не то, что твой брат, Алый принц, станет узурпатором твоей власти?
Слова шута были пророчеством! И пророчество сбылось!
Синий принц, ведь есть люди, которые противятся твоему брату-узурпатору. Есть люди, которые только и ждут знака от тебя и готовы выступить в бой с твоим именем на устах. С твоим именем на устах они сорвут алое знамя узурпатора и затопчут его! С твоим именем на устах они отрубят ему голову! Ваши войска ждут. Твой час близок. О Синий принц, послушай меня и встань на нашу сторону!
Но почему я называю тебя принцем?
Очень скоро вы перестанете называться принцем и станете королем!
Да-да, представьте, что вы — Эджард Синий. Представьте свою зависть, обиду, унижение. Потом представьте свое волнение. Чувство вины. И спросите себя: разве так уж удивительно, что Брат Транимель столь победно вернулся к власти?
Но, безусловно, это всего лишь версия, одна из версий случившегося.
ГЛАВА 25
МОЛОДЫЕ АРИСТОКРАТЫ
— И фехтование?
— Ну конечно!
— И верховая езда?
— Безусловно.
— Стрельба?
— Неизбежно.
— Так... Что еще... Катание на коньках?
— А разве Риэль не замерзает уже сейчас, пока мы с тобой разговариваем?
— Служба? В гвардии, к примеру?
— Не теперь. Мой кузен еще слишком молод.
— Понятно. Расставьте ноги чуть шире, сэр. Вот так.
— Император, а вы все запоминаете?
— А когда я присылаю счета, вы им верите, господин Пеллигрю?
— Конечно, Император!
— Ну, значит, вы знаете, что память у меня хорошая.
Все это время Джем помалкивал и как зачарованный смотрел на свое отражение в зеркале. В одной сорочке он стоял, расставив ноги и раскинув руки в стороны, а возле него суетился смешной маленький человечек с растрепанными волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81