Все хвалили описание пожара Рима. Летиция сидела в саду в плетеном кресле и читала, как пылал храм Юпитера Капитолийского. Как ветер гнал огненные волны по форуму. Элию не понравился бы этот библион.
Солнце согревало кожу. Разумеется, это не счастье, и даже не радость. Это театральный аулеум, за которым нет сцены, один черный провал. Она не знала, что ее убивает — отчаяние или любовь, или то и другое вместе. Порой мысль совершенно безумная мелькала в мозгу: задушить проклятое чувство и начать жить новой жизнью. Покойно и тихо, как все. Завести любовника и никогда не вспоминать об Элии. Будто его и не было вовсе. Но тут же все в ней восставало, и она зажимала ладонью рот, чтобы не закричать. Хотелось себе самой надавать пощечин. Отказаться от любви к Элию — как она могла придумать такое?! Ведь это все, что у нее осталось. Без любви она казалась себе и не человеком уже, а безобразным обрубком — торсом без рук и ног.
Вечерами она сидела на галерее, смотрела на засыпающий сад, вдыхала вечерние ароматы и мечтала, что утром боль не будет такой острой…
Именно в один из таких вечеров Летиция увидела его. Он стоял внизу у подножия лестницы так, что мраморная скульптура Нимфы наполовину скрывала его. И все же она не могла обознаться — плечи и профиль, и черные волосы, начесанные на лоб, — все было до боли знакомым. Летти вскочила. Сердце билось как сумасшедшее. Сейчас оно разорвется, и Летиция упадет замертво. Но сердце выдержало, не разорвалось.
— Элий! — закричала она.
Он повернулся. Лучи заходящего солнца обвели красноватым контуром тонкий нос и острые скулы. Летиция бросилась вниз. Элий рванулся навстречу. Летиция замерла, ухватившись за мраморные перила, и едва не упала — так резко остановилась.
Он бежал наверх. То есть и раньше она видела, что Элий может бегать довольно быстро, может перепрыгнуть через две, через три ступеньки даже. Вот только его уродливые козлиные прыжки сразу напоминали об увечье. А этот будто летел наверх. Подбежал и остановился, не доходя двух ступенек. Сдерживаемое дыхание рвалось сквозь плотно сжатые губы. Теперь она видела точно, что это не Элий. Похож. Да. Но не Элий. Нос тонок и так же кривоват, и глаза — один выше другого, но в серой их ледяной глубине такой холод — ни намека на нежность! Тонкие губы надменно изломлены — где же улыбка Элия, придававшая его не слишком красивому лицу удивительную притягательность? К тому же гость выглядел куда моложе Элия. И как-то глупее. И чем больше находила Летиция этих несходств, тем сильнее поднималось внутри тошнотворной волной отвращение.
Летиция попятилась, уже догадавшись, что перед нею — Гэл, бывший гений Элия. Непокорный смельчак, но при этом убийца, предатель, заговорщик.
— Уходи, — прошептала Летиция. — Уходи, или я позову охрану и тебя убьют.
Он протянул к ней руки. Руки были тонкие, почти женские. Руки негладиатора и небойца.
— Его больше нет, Летти. А я могу его заменить…
— Вон!
— Не кричи, — Гэл сокрушенно качнул головой. — Я на него похож. Неужели тебя это не волнует?
— Вон!
— Да я же сказал, не кричи. Вот дуреха! — Он попытался обнять ее. Она ударила изо всей силы кулаком в лицо.
Гэл отшатнулся, оступился на лестнице и полетел вниз. Поднялся, отряхнул ладони, рассмеялся.
— Ты что же, будешь жить, как весталка? Летти, тебе шестнадцать. У тебя столько лет впереди. Ты хоть сосчитала? Так посчитай…
Она не ответила. Вдруг прыгнула вверх и перелетела — именно перелетела по воздуху ступенек десять, отделявшие ее от Гэла, двумя ногами ударила его в грудь. Он покатился кубарем вниз, а она медленно опустилась на перила лестницы и замерла, не держась ни за что. Собралась в комок для нового прыжка.
Гений попятился.
— Глупо! Ты еще не знаешь, что такое одиночество! Наступит время, и ты пожалеешь! — выкрикнул он, вскочил и пустился наутек.
Наперерез ему, рассекая волны зелени, мчался преторианец. Гэл нырнул в кусты. Преторианец кинулся его искать, но тщетно. Бывший гений как сквозь землю провалился.
Вернувшись, гвардеец с изумлением уставился на Летицию — она сидела на наклонных перилах на корточках, как большая птица, приготовившаяся взлететь.
— Видел, как я его ударила? — засмеялась Летти. — Здорово. Он катился вниз кубарем. Это за то, что он дурно сказал про Элия. А я не позволю никому дурно говорить об Элии. Никому.
Она повернулась и пошла по мраморным перилам наверх, не соскальзывая. Гвардейцу показалось, что ее босые ступни не касаются мрамора.
— Домна Летиция! — окликнул ее преторианец.
— Да. — Она обернулась. Улыбка все еще скользила по ее губам — кажется, впервые с тех пор, как пришло известие о гибели Элия, она улыбалась по-настоящему.
— Не надо показывать, что ты умеешь так. — Гвардеец смутился. — Тебя могут… не понять.
— Хорошо, я не буду.
Он протянул руку, она оперлась на его ладонь, спрыгнула с перил. Он поддержал ее за локоть, как будто ей в самом деле нужна была его поддержка.
— Как тебя зовут? — спросила она, поспешно отстраняясь.
— Авл Домиций.
— Ты предан императору Постуму, Авл Домиций?
— Да, домна Летиция. Я ему присягал. И тебе я предан.
— Очень хорошо. Не забывай о своей преданности, Авл. Не забывай даже тогда, когда остальные забудут.
— Не забуду, клянусь Юпитером, — воскликнул он слишком громко и слишком страстно.
— И не пускай больше гения в сад. Пусть гуляет, где хочет. Но только не здесь.
Он вновь придвинулся ближе. Он чувствовал, ее тоже тянет к нему. Но она вновь отступила. Вскинула глаза. В вечернем полумраке в этом взгляде можно было прочесть все что угодно.
— Не здесь…— шепнули ее губы.
— Домна Летиция! Домна Летиция! — На галерею выскочила служанка. — Только что звонили из Эсквилинской больницы. Старика Тиберия избили…
— Что? — не поняла Летиция. Избили старика? Она ослышалась? Такого в Риме не бывало. Сколько Летиция живет — за долгие-долгие шестнадцать лет ни разу не бывало такого.
— Избили… — голос служанки сделался виноватым, будто ей стыдно было говорить такое. — Он в больнице.
Летиция едва узнала Тиберия. Лицо распухло и почернело, глаза совершенно заплыли.
Одна нога была на растяжке, вскинутая вверх, как указатель, с укрепленными грузами. Вторая — просто в гипсе.
— Тиб… что ж такое. Кто это? — растерянно прошептала Летти, гладя старика по лежащей поверх одеяла руке. На тонкой прозрачной коже синяки казались черными.
— Не знаю. Какие-то подонки. Остановили на улице. Спросили мое имя. Я назвался. Чего мне скрывать? И вдруг они… они… о боги… они стали меня бить. Меня, старика… Я служил еще Адриану, отцу Элия…
Старик затрясся, по щекам его покатились слезы.
— Тиберий, друг мой, не надо, не надо, не плачь, — повторяла Летиция. — Здесь тебя никто не обидит…
— Они были в черном. Как обвиняемые в суде. Все в черном, — шептал Тиберий распухшими лиловыми губами.
Летиция не знала, как его утешить, и плакала вместе с ним.
— Будь у меня силы, я бы покончил с собой. Бросился бы с моста в Тибр. Это просто. С моста в Тибр…
— Я побуду с тобой. Хочешь, посижу здесь до утра. Не бойся, Тиберий. Я вызову преторианцев, чтобы тебя охранять.
— Не надо преторианцев, — запротестовал старик. — Что я — член императорской семьи? Мне не положена охрана.
— Но я останусь, — заявила Летиция. — И мне охрана положена. — Голос Летиции зазвенел от гнева. Когда она говорила таким тоном, перечить ей было невозможно.
Утром навестить Тиберия явилась Порция. Долго мешкала у порога, боялась войти. Наконец превозмогла себя и подошла к кровати. На пострадавшего она старалась не смотреть. Лицо ее то покрывалось красными пятнами, то становилось белее снега.
— Тут кое-что для тебя… — Порция неуверенно протянула корзиночку с пирожками и фруктами.
Губы Тиберия брезгливо скривились.
— Пусть она уйдет, — выдохнул он, отворачиваясь.
— Я от души… от всей души… — Рука Порции так задрожала, что женщина едва не уронила корзинку на пол. Летиция вовремя подхватила подарок.
— Рада тебя видеть, Порция. Как ты поживаешь? Если что надо — приходи. Все клиенты Элия теперь находятся под моей опекой. Ты можешь прийти в любое время. — Летиция обрадовалась искренне. Ведь Порция служила у них, когда Элий был жив. С нею можно поговорить об Элии.
— Все хорошо, — лепетала Порция. — У меня все хорошо… Благодарю… Сочувствую… благодарю…
А хотелось крикнуть в отчаянии: Все плохо! Мерзко! Мерзко!
Порция выскочила из палаты и прислонилась к стене в коридоре. Ей казалось, что она сейчас упадет.
Тиберию в самом деле сломали ноги. Как она пожелала. Это походило на дурной сон.
Мало ли что приснится. Мало ли что ты произнесешь в сердцах. И вдруг одно твое неосторожное слово приговаривает человека к увечью. Зачем она сделала это? Зачем? Разве она так сильно ненавидела Тиберия? Да, винила. Да, желала злое… Но не настолько.
Ей хотелось, чтобы кто-нибудь остановился и спросил: Что с тобой? Тебе плохо? Но никто не останавливался. Все спешили, шли мимо — медики, посетители, больные. Наконец одна немолодая женщина в зеленой форме остановилась.
— Что-нибудь нужно? — она заглянула в лицо Порции, но не участливо, а подозрительно. Будто подозревала, что ее обманывают.
— Я хочу умереть, — прошептала Порция, глядя на медичку полными слез глазами.
— Запись на эвтаназию на первом этаже во второй комнате. При наличии направления от городского архиятера. — И женщина в зеленом ушла.
Летиция покинула палату Тиберия поздним вечером. Домиция она оставила охранять старика. Второй гвардеец должен был ждать около авто. Она спустилась в гараж и в недоумении остановилась. Обведенная пурпурной полосой часть стоянки пустовала. Роскошная пурпурная «триера" исчезла. Исчез и гвардеец. Летиция обернулась. Случайность? О нет, в Риме не бывает случайностей. Она попятилась. И вдруг нога ее по щиколотку провалилась во что-то липкое. Грязь? На стоянке в больнице?! .Летиция рванулась. И поняла, что не может сделать ни шага.
— Эй, кто-нибудь! Кто-нибудь! — Крика не получилось. Какой-то противный, едва слышный сип.
Тишина стояла в подземном гараже. Летиция отважилась глянуть под ноги. Черная мерзкая тварь обвилась вокруг голени и не пускала. Летиция завизжала от ужаса и отвращения.
И тут послышались шаги. Бежали сразу несколько человек.
— Сюда! Скорее сюда! — крикнула Летиция и осеклась. Потому что поняла — не на помощь спешат. За ней бегут. Ловцы…
Она вновь рванулась изо всей силы. Куда там. Черная ловушка не собиралась ее отпускать. Летиция выхватила из-за пояса крошечный кинжал и принялась наугад тыкать в проклятую тварь. Безрезультатно. Та будто и не чувствовала ударов. Летиция выпрямилась, ожидая. И вот они появились. Люди? Она изумленно смотрела на троих, что бежали к ней. Нет, просто так она не сдастся. Просто так они ее не получат. Она изо всей силы стиснула рукоять кинжала.
Двое подскочили к ней и ухватили за локти. И тогда с громким чмоканьем ловушка отлепилась от пола и повисла липкой мокрой тряпкой на ноге. Летиция рванулась. Сила, дающая способность лететь, помогла высвободить руку. Лезвие кинжала полоснуло по лицу похитителя. Летти устремилась к потолку. Но второй ловец схватился за лоскуты черной тряпки. Летти билась птицей, а ловец тянул ее к земле.
— Не уйдешь, не уйдешь! — кричал он и вис всей тяжестью на черном лоскуте.
Тут из-под полукружья арки выскочил преторианец, налетел вихрем и сбил ловца с ног. Летиция отлетела к самому потолку и крепко приложилась темечком к бетонному своду.
Домиций пришел ей на помощь! Летиция бросилась вниз и попыталась лягнуть по затылку второго ловца. Но тот увернулся. Тогда она метнулась к стене, кинжалом разбила стекло крошечного оконца и вдавила красную кнопку. Оглушительный звон сигнализации наполнил подземный гараж. Два ловца, позабыв про Летицию, бросились к гвардейцу. Вдвоем им удалось высвободить своего товарища, и троица кинулась наутек.
— Ты не ранен? — спросила Летиция, все еще вися в воздухе в футе над землей: боялась, что «тряпка» вновь присосется к полу.
Авл не торопился подниматься. Он приподнялся на локтях и смотрел на висящую над ним в воздухе Летицию. Интересно поглядеть на лица ребят в казарме, когда он расскажет, что преломил копье с Августой.
— Нормально. Вот только губу этот тип мне разбил. — Он нарочито медленным жестом стер кровь с губы.
— Почему ты ушел от Тиберия?
— Мне будто голос какой шепнул: она в беде, — отвечал Авл.
— Ты слышишь голоса? — спросила она живо: почудилась родственная душа.
— Влюбленные всегда слышат голос любимой, — отвечал он и понял, что слишком поспешно заговорил о любви. Она отшатнулась, вновь очутилась под потолком. — Тебе надо поскорее освободиться от этой дряни.
— Хорошо бы, — согласилась Летиция. — Я колола ее кинжалом, а она не пускает.
— Дай-ка я! — Он вскочил, рука его сжала ее колено. Он дернул за черный лоскут — не тут-то было! Черная тварь буквально срослась с ногой. Летиция закричала от боли — ей показалось, что Авл сдерет сейчас с нее кожу живьем.
— Пойдем наверх, медики наверняка что-нибудь сделают. — Он протянул ей руку, и Летиция опустилась на землю: висеть в воздухе у нее не было сил. Тряпка больше не пыталась присосаться к полу, но и голень не отпускала.
Авл поднял Летицию на руки и понес. Эх, сейчас бы в спальню. Там наверху найдется пустая комнатка? Черная тряпка вытянула свой отросток и попыталась впиться Авлу в бедро. Он почувствовал липкое прикосновение и укол, похожий на укус. Авл отшатнулся и разжал руки. Не обладай Летиция способностью летать, она бы шлепнулась на пол. Но гениальный дар позволил ей удержаться в воздухе.
«А Элий бы ни за что не разжал рук», — подумала, она, и почудилась ей, что тонкая нить, протянувшаяся меж нею и Авлом, вдруг лопнула с оглушительным звоном.
Летиция вскочила на ноги. Разумеется, Авл был прав, что разжал руки и почти отшвырнул от себя Летицию, иначе тряпка захватила бы в плен и его. Авл был прав, но эта правота не могла соединить лопнувшей нити.
Летиция уже хотела вновь взмыть в воздух — чтоб подальше от Авла, но тут в гараж вбежал вигил и за ним охранники больницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42