Но никто из людей не видел в нем бога. Только гладиатора. Вот незадача. Что надо сделать, чтобы люди указали на тебя пальцем и сказали: вот бог. И упали ниц. И умоляли и просили… Одеться в доспехи платинового сияния? Шагать по воздуху? Метать молнии? Или сказать: «…никогда не будет правильным поступать несправедливо, отвечать на несправедливость несправедливостью и воздавать злом за претерпеваемое зло".
Но это сказал Сократ много-много лет назад. И никто не обожествил его за эти слова. Августа обожествили за то, что он утопил Рим в крови. Траяна обожествили за то, что он покорил для Рима новые земли. А Сократа — нет. Не стали.
Вер долго сидел на скамье, размышляя.
Поднялся, когда уже стало темнеть и меж крон пиний и кипарисов вспыхнули желтые шары фонарей. Кто-то шарахнулся в сторону из-под ног. Будто живой коврик лежал у скамейки, а теперь испуганно отскочил. Вер нагнулся и в полумраке разглядел на дорожке какую-то тряпку.
— Кто ты? — обратился он к тряпке, как к живой.
Тряпка хотела приблизиться, но боялась. Темная ее поверхность морщилась от нерешительности и страха. Черная дыра-рот то суживалась, то раздавалась вширь. И вдруг звук — странный, протяжный, как завывание собаки, лишившейся хозяина, — разнесся по садовой аллее.
— Л-г-с…. — чудилось в этом завывании. — Ч-т м-н д-л-т?
«Логос, что мне делать?» — расшифровал Вер. Он присел на корточки и протянул руку к тряпке, приманивая ее, как собачонку.
— Кто ты? — спросил шепотом.
— Л-ц…. — донесся ответ. «Луций», — перевел Вер. Страшная догадка кольнула сердце.
— Бессмертная «Нереида"…
— Л-г-с, сп-с…
Две черные фигуры свернули на аллею.
— Вот он! — крикнул один и указал на тряпку. — Хватай!
В черной форме с недавних пор разгуливали исполнители желаний.
Луций — хотя и кощунственно было его называть человеческим именем в подобном обличье — метнулся в заросли буксов. Те двое хотели броситься следом. Но Вер заградил им дорогу. «Исполнитель» зарычал и хотел ударить. Вместо этого сам очутился на песке. Сверху на него грохнулся его товарищ.
Вер оглянулся. «Тряпка» исчезла. Он бросился напролом в кусты. Луция нигде не было. Вер звал его, но бывший боец бессмертной «Нереиды» не пожелал откликнуться.
Напрасно Вер метался по аллеям. Он обежал все сады Мецената. Никого! Может, стоит присесть и подождать, пока Луций не появится вновь? Вер опустился на скамью рядом с одиноко сидящим человеком. Лицо у незнакомца было серое, вытянутое, с глубокими складками вокруг рта, голова обрита.
«Убью… ненавижу… ненавижу… убью…» — мысленно повторял человек так отчетливо, что Вер невольно вздрогнул.
Вер положил человеку руку на плечо.
— У тебя несчастье… — начал он. Человек дернулся и глянул на Вера. Потом выбросил вперед руку. Только реакция бывшего гладиатора спасла нынешнего бога. Лезвие ножа распороло ткань туники. А человек вскочил и бросился бежать.
А Вер застыл, не двигаясь. Что же делать? Неужели все из-за того, что он проиграл Сульде? И ничего уже нельзя изменить? И Рим будет катиться вниз… А может, плюнуть на все, оставить Рим и податься в Небесный дворец? Прийти, сказать, так и так… мерзкая земля, люди мерзкие, все грязь и тлен, не хочу быть там больше, не хочу… пустите меня в ваши чистые сверкающие залы, в ваш небесный Палатин… А на земле мне тошно и страшно… Я оказался слаб, не готов… Ради кого я должен оставаться на земле? Ради Элия? Но Элий думает только о Риме. Вот и пусть думает… а я не хочу… К воронам Элия и его Рим. Ведь я бог… я бог…
Вер не сразу заметил, что идет следом за какой-то женщиной. Легкое голубое платье из тонкого виссона. Гордо поднятая голова. Волосы белые-белые, будто серебро. Что-то в ее походке привлекало. Вер не сразу понял — что. Женщина шла, не касаясь земли. Вер ясно различал два радужных обвода вкруг тонкой фигурки. Будто сложенные крылья, ярко расцвеченные, сверкали у нее за спиной. Крылья бабочки. Вер обогнал незнакомку, глянул в лицо. Увидел обвисшие одутловатые щеки, набрякший двойной подбородок, тусклые маленькие глаза под безресничными веками.
— Психея… — только и выдохнул Вер. Она тихо ахнула, расправила крылья. В свете уличных фонарей они сверкнули всем многоцветьем радуги. Но среди ярких пятен и сверкающих кружков мелькали прозрачные истрепанные лохмотья. Будто кто-то долго сминал в жестоких руках трепещущие крылья. Умирающая бабочка на излете лета. И все же эти истрепанные крылья подняли Психею в воздух.
Она полетела. Медленно, будто через силу набирала высоту.
А Вер стоял онемевший и смотрел ей вслед. Позабыв, что и сам умеет летать. Психея… Душа… Старуха… Что ж это такое?! Что?! Вер наконец опомнился, оттолкнулся от мостовой и устремился вверх. С тех пор, как он проиграл бой Сульде, Вер не летал. Он поднимался, будто невидимая нить тянула его к облакам. И чем дальше становилась земля, тем ярче разгоралось платиновое сияние вокруг тела Логоса. В небесах было так хорошо.
«Можно не возвращаться больше на землю», — подумал Вер.
И едва эта мысль мелькнула, как полет ускорился, будто земное притяжение исчезло вовсе.
«Антигравитация — это мысль бога», — решил Вер.
Или это была чужая мысль, а он по-божески подслушал ее? И у него не было теперь своих мыслей, как не было прежде своих чувств? Да есть ли у него и сейчас собственные чувства? Ведь эмпатия — это чужое. Переживания людей проходят сквозь него жестким излучением, меняя что-то в нем необратимо.
Вер подлетел к зданию клиники Нормы Галликан. Старинный дом был погружен во тьму. Только в коридорах горели тусклые ночные лампы. Краем глаза Вер заметил, как фигурка в голубом скользнула в раскрытое окно на втором этаже. Вер подлетел к окну. В комнате никого не было. Он перелез через подоконник. Что-то ему не нравилось в происходящем… что-то было такое… Он шагнул в коридор. Фигура в голубом отворила дверь дальней комнаты и исчезла. Вер кинулся следом. «Лаборатория изотопов», — значилось на бронзовой табличке. Дверь была свинцовая. Вер содрогнулся. Войти следом не решился. Слишком хорошо знал, что могут с ним сотворить Z-лучи.
— Эй, кто-нибудь, — позвал Вер. В конце коридора возник охранник.
— Как ты сюда попал? — пожилой человек в красно-серой форме уставился на гостя, как коза на горох.
— Влез в окно. Но дело не во мне. В эту дверь только что вошла женщина.
— Ладно, ладно, оставь эту галиматью при себе. Я на таких историях собачий язык съел. Отойди, вот так, и руки за голову. Что тебе здесь надо?
— Говорю, сюда только что вошла женщина!
— А я говорю, что дверь закрыта! — Охранник навалился плечом на свинцовую преграду, и та подалась.
— Надо же… Закрыть забыли. Наверняка мой сменщик. Молодняк. Совсем мозги дырявые. — Он заглянул внутрь.
— Она там? — шепотом спросил Вер.
— Никого. Да защитит меня Геркулес, — пробормотал охранник и вошел внутрь.
Вер тяжело дышал… ему казалось, что он видит сквозь свинец длинный стол с мраморной столешницей и на нем какие-то толстостенные бутыли. Они светятся в темноте… Страшный зеленый свет…
Вер покрылся липким потом.
Охранник вышел.
— Никого… Но одна из емкостей пуста. Будто кто-то ее вылизал. Вот уж не думал, что эту гадость можно жрать.
— Окно? — и тут Вер понял, что задал дурацкий вопрос: в этой комнате не было окон.
Психея исчезла. Он мог бы и не спрашивать охранника. Он это почувствовал.
— Идем со мной. Кто ты? Зачем пришел? — охранник быстро провел ладонями по бокам, обыскивая подозрительного посетителя — не стырил ли тот чего. Но у Вера при себе ничего не было — даже денег. — Так зачем явился?
— Сам не знаю. Я должен был отправиться совсем в другое место.
— Ну так проваливай. Вигилов звать неохота.
Глава 12
Январские игры 1976 года

«Вчера сенаторы и магистраты молились и приносили жертвы за здоровье императора Постума Августа».
«Акта диурна». Канун Нон января
Меркурий распустил свое платиновое сияние по небу хвостом, будто комета вблизи Гелиоса.
— Ну вот ты и явился. Наконец-то! — воскликнул бог торговцев и жуликов и распахнул перед Логосом Золотые врата Небесного дворца.
Давно не вступал в эти двери новый бог. То есть всякой братии сомнительного толка, каждый из которых именовал себя небожителем, было тут не перечесть. Но все это были полубоги — прижитые на стороне чьи-то детки, ничем не примечательные, кроме безмерного самомнения. Логос медлил. Он ощущал себя слишком земным.
Перед дворцом высились двумя колоннами вибробункеры из чистого золота, их серебряные лотки каждую секунду выстреливали в небесную синеву десятки черных и белых шаров.
— В древности тут сидели служители Юпитера и вручную вынимали для людей черные и белые шары. Но нынче все автоматизировано, — пояснил Меркурий не без гордости. — Моими усилиями.
Внутри бункера белых шаров что-то заскрежетало, и очередной божественный дар не появился на лотке. Зато со второго лотка продолжали безостановочно вылетать черные шары. Они таяли в воздухе, и воздух постепенно темнел. Солнце заходило.
— А что же белые шары? — спросил Логос.
— Вибробункер сломался, — отвечал беззаботно Меркурий. — «Белый» почему-то все время ломается. А «черный» работает всегда.
Логос Вер оглядывался, проходя по бесконечным галереям, залитым синим призрачным светом. Строгость и красота линий были воистину божественными. Но созерцание воплощенной гармонии нагоняло на Логоса тоску. Ему вдруг стало не хватать людского несовершенства — аляповатости в раскраске, несоблюдения пропорций, какой-то едва уловимой небрежности, которая всегда выдает человеческую руку. Будто бог, стоя за спиной человека-творца, непременно толкнет его под локоть — из зависти.
— Нравится? — спросил Меркурий самодовольно.
— Пока нет.
Меркурий вздохнул и поправил золотой шлем с крылышками.
— Надеюсь, ты не скажешь этого папаше?
— Почему же?
Меркурий вздохнул еще тяжелее.
— Боги не любят, когда их критикуют.
— Сначала я хотел бы поговорить с Марсом, — признался Логос.
— Поговорить с Марсом? — удивился Меркурий. — А о чем можно с ним говорить, позволь узнать.
— Об оружии.
Меркурий многозначительно промолчал. Покои Марса были кроваво-красны. Повсюду развешено старинное оружие: мечи, шлемы, нагрудники, ружья, украшенные золотой насечкой, пистолеты, из которых не стреляли уже лет сто. Сам бог войны валялся на ложе и рассматривал каталог современного оружия. Логос заметил эмблему Винланда на обложке.
— А вы, ребята, вовремя! — заорал Марс, вскакивая. — Я как раз собирался в баню. Пойдем вместе, попаримся.
— У нас деловая встреча, — сухо заметил Меркурий.
— Ну и отлично. В баньке обо всем и договоримся. — Левая щека бога войны была покрыта гладкой розовой кожей и постоянно дергалась.
— Мне нужна не баня, а оружие.
— Оружие? Ах да, ну конечно, оружие. — Марс протянул Логосу винландский каталог.
— Да не людское! Мне нужно оружие богов.
— Тогда идем в армарий. Поглядим, что там можно для тебя найти.
Они прошли в кладовую. Марс распахнул стальные дверцы, и троих богов окутало облако густой ржавой пыли. Боги принялись чихать во всю мощь своих божественных легких.
— Теперь нам точно понадобится баня, — фыркнул Меркурий, отряхивая ржавчину с туники и шлема. Ладони его тут же сделались красными, будто в крови.
— Судя по всему, это оружие истлело тысячу лет назад, — предположил Логос.
— Ребята, эти штучки ковал сам Вулкан, — не без гордости сообщил Марс, беря в руки коротенький меч. Клинок напоминал ломтик сыра, которым мыши питались не один день. — Но в последние годы хромоногий не занимается подобными штучками. Теперь мы берем оружие у людей. Оно, разумеется, не такое хорошее, какое могли бы сделать боги, но вполне сносное.
— Мне не подходит человеческое оружие, — покачал головой Логос. — Мне нужно оружие против бога.
— Сульде? — спросил Марс.
— Он самый.
— Да, я слышал, как тебя отделали. Сочувствую, — Марс поскреб в затылке. — Все проигрывают. Даже боги.
— Умное замечание, — поддакнул Меркурий и подмигнул Логосу.
— Ребята, идемте в баню, там наверняка что-нибудь придумаем. Не отправишься же ты в таком виде к старику! — Марс кивнул на ржавые разводы на тунике Логоса.
Попарились в лаконике, поплавали в прохладном бассейне, потом валялись на мягких ложах и пили нектар. Бани Небесного дворца были роскошные, лучше даже, чем термы Каракаллы, хотя и не такие огромные. Логос удивился, заметив мраморную группу Лаокоона, украшавшую палестру. Интересно, где находился подлинник — в Риме или здесь, в Небесном дворце?
— Проси перун у Юпитера, — посоветовал Марс после третьей чаши. — Ничем этого твоего Сульде не взять — только перуном. Гелиос даст колесницу, Юпитер — перун, и ты испепелишь божка в три секунды.
И вот они встретились. Отец и сын. Так и хочется сказать — после долгих-долгих лет. Но это для человека срок был бы долог, а для бессмертных богов — лишь краткий миг.
Только бессмертны ли боги? С тревогой взглянул Вер на совершенно седые кудри повелителя Олимпийцев, на мясистый нос и набрякшие веки. Рыхлое обрюзгшее тело не могли скрыть даже складки белой тоги.
— Наконец-то, — сказал Юпитер без особой радости, но и без гнева и указал сыну на серебряное ложе напротив.
Логос повиновался и растянулся на подушках мягче пуха. Может, то были облака? Сразу потянуло в сон.
— Я выгляжу стариком, — угадал Юпитер мысли сына. Да и нетрудно то было сделать: едва бросив на отца взгляд, Логос поспешно опустил глаза. — Открою тебе страшную тайну, сынок. Мы все здесь стареем. Люди своим безумием нас убивают. Надо это остановить.
— Я тоже этого хочу.
— Тебе нужна помощь? — без труда угадал Юпитер.
— Мне нужен твой перун.
Царь богов подозрительно нахмурился.
— Мой перун? Это еще зачем?
— Чтобы одолеть Сульде.
— И только-то? Ты, Логос, мой сын и сын Нереиды, не можешь справиться с каким-то захудалым божком?
— Это бог войны. Он становится сильнее с каждой пролитой каплей крови.
— И ты хочешь испепелить его моим перуном?
— Именно.
— Не выйдет. Не отдам я тебе перуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42