Он знал, как не любят должарианцы недоговоренность.
— Долгие беседы с панархистами не входят в число моих предпочтений.
— Ради того, чтобы избегать меня, — продолжал он, — вы бросили людей из своей команды одних питаться, одних тренироваться и, наконец, одних зализывать раны. — Он махнул рукой в сторону кают-компании. Краем глаза она уловила это движение: длинные пальцы, блик на перстне.
«Он нас знает».
Она сполна оценила угрозу, таившуюся в его знании должарианской психологии.
— Вы избегали меня, рискуя потерять свою команду, — завершил он. — Я пытался понять, почему. — Он встал и снова заходил по мостику. — И единственный ответ, хоть как-то логично отвечающий на этот вопрос, заключается в том, что вы пытались заставить меня поверить в то, что это вы предали Маркхема, подстроив его смерть.
Он прощупал ту ложную мишень, которую она предлагала ему. Прямолинейная интерполяция эйя слегка запутала ее: она уловила упоминания «того-кто-дарит-камень-огонь» и «того-кто-носит-маску», как они раньше называли Маркхема.
— Но, разумеется, это был чисто благотворительный жест, — продолжал приветливый голос. — Дать мне занятие на те долгие часы, что мы провели в скачках. И, возможно, развлечься при этом самой, посмеиваясь издалека над моими попытками проникнуть в вашу систему.
— Это было забавно, — признала она.
Он взглянул на нее со странным выражением в голубых глазах. Попытка сбить прицел не удалась: это не он повторял Маркхема, он сам был для Маркхема образцом. Глубоко внутри ее цитадели горела боль. Время разбираться с путаницей еще придет. Не сейчас.
— Я никак не мог определить это, — сказал он, не прячась больше под вежливой маской. — Партнеры. Не любовники: партнеры. Каков он был с этой стороны, почему я не знал этого?
Она снова смогла дышать. Он все-таки не видел истины: щит работает. Ей ничего не грозит. Теперь она могла изучать его, выявлять первопричины его эмоций — хотя бы приблизительно. Эйя послали ей издалека: тот-кто-дарит-камень-огонь скорбит, созерцая «доверие».
Доверие: еще одна недоговоренность.
«Как глупы были мои предки, учившие нас, что эмоции есть проявление слабости, что все можно завоевать силой...»
— Кем он был для вас? — продолжал Аркад, останавливаясь наконец лицом к лицу с ней.
Она позволила паузе затянуться, хотя отчетливо понимала цену этого. Скоро — через несколько минут — он навсегда исчезнет в недрах «Мбва Кали» на пути к Аресу и богатой, в шелках и золоте, тюрьме дулусских церемоний. Те, кто был достаточно умен или достаточно силен, чтобы ускользнуть из лап Эсабиана, будут ждать его на Аресе, чтобы любой ценой подчинить себе. В конце концов, это не ее война.
Но здесь и сейчас она была наедине с ним, и ей все еще предстояло решить, что сказать ему — чью душу защищать.
Боль в виске говорила ей о цене, которую ей предстоит заплатить за этот разговор, но это потом.
— Почему ты отпустил его? — спросила она.
— Потому, что я не мог спасти его, — ответил Брендон, широко раскрыв от боли глаза.
— Он предупреждал тебя, кто такой Семион.
— Я не верил... нет, — поправился он, — не верил в размеры этого. Как я мог? Всю жизнь люди ограждали меня от неприятностей, от любого намека на то, что жизнь в Мандале не так прекрасна и идеальна, какой представлялась остальной вселенной. Первую трещину это дало, когда погибла моя мать...
Челюсть ее свело острой болью; она стиснула зубы.
— Жизнь была игрой. — Он говорил быстро, но мягко, и все равно волны его разбуженных воспоминаниями эмоций били по ней одна за другой. — Семион был для меня не более чем мрачной фигурой, олицетворением власти, кем-то, с кем можно не играть. У меня ведь не было особенных амбиций... — Он осекся, и поток эмоций ослаб. Он посмотрел на Вийю. — В этом все дело? В его амбициях?
«Он быстро схватывает. Я опять об этом забыла». Она снова ждала молча, проклиная себя за неумение вести подобную дуэль. И снова это была всего лишь передышка.
— У меня не было амбиций, — продолжал Брендон. — Должно быть, он считал, что я не способен ни на что серьезное. Теперь-то я понимаю, что, хотя мы говорили обо всем, что делали, мы никогда не говорили о будущем. — Он улыбнулся с горькой иронией. — Может, он считал, что это мне скучно?
От усилий, которые она предпринимала, чтобы выстоять перед этим шквалом эмоций, начали путаться мысли. Но тут, наконец, пришло спасение. Загорелся сигнал связи. Она ударила кулаком по клавише и секунду спустя уже подтверждала получение инструкций на причаливание от связиста «Мбва Кали».
Брендон, всем телом излучая досаду, повернулся к экрану. Она услышала, что все остальные тянутся на мостик.
Но она не могла оставить его верить в ложь.
— Он верил тебе, — произнесла она. — Он всегда верил тебе.
Он поднял на нее взгляд.
«Он быстро схватывает», — подумала она, борясь с застилающей глаза багровой пеленой. Но события развиваются еще быстрее. Если он и увидит, что это значит, это будет позже, когда они уже не встретятся. Иметь дело с последствиями, если таковые будут, придется уже не ей. Силовое поле швартовой системы схватило корабль, и ей больше нечего было делать; она выключила пульт и положила на него руки.
— Включи связь, — попросил ее вошедший первым Монтроз. — Спроси у Нукиэля, разрешит ли он мне захватить мои записи.
— Как насчет кофе? — ввалилась в люк всклокоченная Марим. «Телварна» опустилась на палубу причального отсека, и двигатели ее стихли.
Все кругом болтали о чем-то. Вийя видела, что Брендон смотрит на нее, но молчит. Один из морпехов вполголоса обратился к нему, и он ответил. Разговор шел о Жаиме, но что именно они говорили, она не слышала.
Ей и не обязательно было слушать. В последний раз и окончательно ее лишали контроля; она больше ни за что не отвечала.
Она ждала, сидя в командирском кресле, пока все до одного не вышли с мостика, потом проковыляла в туалет, и ее стошнило.
* * *
Пока «Мбва Кали» несся сквозь гиперпространство к Аресу, капитан Нукиэль развлекал двух своих гостей — одного самого нового, второго самого почетного. Он достал свой лучший фарфоровый сервиз, и на стол подали все самое свежее.
Верховный Фанист Элоатри и Эренарх единственные за столом ощущали себя в своей тарелке. Эфрик сидел, напряженно выпрямившись, а напротив него молча ждал, пока остальные допьют кофе, секретарь Нумен. На округлом лице молодого человека трудно было что-то прочесть, но глаза его беспокойно бегали из стороны в сторону.
Нукиэль подумал, будут ли Эренарх и Нумен обсуждать эту беседу по ее окончании так же, как это будут делать они с Эфриком, и улыбнулся этой мысли.
Элоатри улыбнулась в ответ.
— Я так утомила вас своими расспросами?
— Это все, что я знаю про Арес, — поспешно вспомнил Нукиэль тему разговора. — До сих пор я был там только раз, зеленым лейтенантом, и не выходил за пределы Фуражки — военного сектора. Я вообще редко бываю в гражданских зонах. А ты, Леонтуа? — посмотрел он на своего старшего помощника.
Эфрик торопливо мотнул головой. Брендон переводил взгляд с одного на другого; его улыбающееся лицо оставалось совершенно непроницаемым.
«Означает ли для него перспектива попасть на Арес триумф?»
— На первый раз с нас вполне достаточно, — улыбнулась Элоатри, усаживаясь поудобнее. — Благодарю вас, джентльмены, за ваше терпение.
Нукиэль замялся. Верховный Фанист застала их врасплох, появившись вместе с Эренархом и рифтерами по их возвращении с Дезриена. Ее появление повергло его экипаж почти в такое же смятение, как недавнее появление Эренарха на рифтерском корабле.
Впрочем, гостем она оказалась замечательным, не хлопотным, готовым оставаться в отведенных ей покоях — разумеется, по окончании обязательной ознакомительной прогулки по линкору. Она не вмешивалась в разнообразные религиозные отправления тех членов команды, кто увлекался подобными вещами.
— Простите мое любопытство, — не выдержал Нукиэль. — Скажите, это война привела главу Магистериума на Арес?
Элоатри тихо засмеялась.
— Вовсе не война, — ответила она. — Ваши пассажиры.
Нукиэль едва не поперхнулся и переглянулся с Эфриком. Сидевший напротив него Брендон только улыбнулся.
— Причем все они, — добавила она. — Должно быть, их появление — столь неожиданное — было настоящим потрясением для вашей команды?
На этот раз поперхнулся чаем Эфрик.
Лицо секретаря напряглось — он явно с трудом удерживал улыбку. Элоатри даже не скрывала иронии.
— Я полагаю, да, — ответила за него она сама. — Мы, во всяком случае, испытали настоящий шок. — На лбу ее пролегла вдруг вертикальная морщина. — Впрочем, был еще один, кого я... видела, — задумчиво продолжала она. — Я до сих пор не знаю, кто это.
Лицо ее разгладилось.
— Впрочем, это не важно. Пока мне надо попробовать поближе пообщаться с эйя. Что же до юноши с геномом архона... — Она сделала неопределенный жест рукой. — Кстати, я рада услышать доклад ваших медиков — они говорят, ему лучше.
— Да, жар у него прошел, — осторожно согласился Нукиэль. — И его ожог, похоже, наконец заживает.
Элоатри кивнула.
— За ним замечательно ухаживают. Я обязательно отмечу вашу заботу о нем, когда встречусь с адмиралом Найбергом.
Нукиэль ощутил распиравшее его изнутри облегчение. Честно говоря, ему не терпелось сдать их всех на руки начальству; он прекрасно понимал, что, как только он сделает это, каждый его шаг, каждое слово, записанное и незаписанное, будет анализироваться любым, имеющим соответствующий допуск. Внешне спасение наследника Аркадов будет поставлено ему в заслугу, но он не имел ни малейшего представления о том, как это будет истолковано в политическом контексте.
Нукиэль украдкой покосился на молодого человека. На попытки расспросить Брендона лит-Аркада о его собственных приключениях тот с готовностью отвечал обилием несущественных подробностей; впрочем, в искусстве словесной дуэли обаятельный Эренарх был несравненно опытнее Нукиэля.
В некотором отношении он облегчил работу Нукиэля; его гражданский статус развязывал Нукиэлю руки. Нести ответственность за Брендона будет гражданское руководство — гражданское руководство и военная верхушка, поправил он сам себя. Имелись законы о недопустимости вмешательства военных в жизнь гражданских лиц, а теперь эти законы защищали его, военного.
— Скажите, Ваше Величество, — вдруг подал голос Эфрик. — Что вы думаете о Дезриене?
Эренарх поднял голову; взгляд его на мгновение сделался отсутствующим, потом он улыбнулся.
— Мы видели только малую его часть, — ответил он. — Но то, что мы увидели, незабываемо.
Элоатри довольно усмехнулась. Даже секретарь на этот раз не прятал улыбки.
— Я так и думал, — пробормотал Эфрик таким тоном, что Верховный Фанист снова рассмеялась.
Брендон бросил на нее благодарный взгляд, а потом сменил тему разговора, принявшись обсуждать живопись и фрески собора в Нью-Гластонбери.
Они все еще говорили об искусстве, когда Нукиэль дал стюарду знак убрать приборы. Беседа подошла к концу, его работа была завершена — оставалось только доставить их Найбергу.
Он избегал смотреть на часы, но покосился на Эфрика и увидел в глазах старого друга понимание. Тот тоже считал оставшиеся часы.
36

АРТЕЛИОН
Моррийон лежал в своей кровати, вглядываясь в темноту. На глазах его свечение на потолке усилилось.
«Только не это», — устало подумал он. Со времени их возвращения в Мандалу после космической битвы сотворенный дворцовым компьютером призрак Джаспара хай-Аркада материализовался в его комнате уже несколько раз. Он просто молча смотрел на него, а потом исчезал. Моррийон зажмурился и принялся ждать его ухода.
Потом услышал свое имя и, вздрогнув, открыл глаза.
— Моррийон! — Это был всего лишь шепот, но привидение никогда раньше не говорило. Бори изогнулся и выглянул из-за спинки кровати.
— Слушай! — продолжало оно и устремило светящийся палец на груду коммуникаторов на столике у изголовья. Послышался треск статического разряда, а потом Моррийон услышал голос Барродаха, отдававшего распоряжения. Вслушавшись, он выпучил глаза.
Эгларрх демачи-дираж'ул!
Аватар принял решение!
Теперь Анарис будет уже не официальным, но законным наследником. После короткого подготовительного ритуала в предрассветный час Анариса отведут...
Предрассветный. То есть сейчас.
Вспомнив о своих собственных заботах, он выбрался из кровати и начал поспешно одеваться.
Собственно, признаки этого он видел уже сразу по их возвращении. Анарис сделался раздражительнее, отдалился от него — признаки, незаметные никому другому, в этом Моррийон не сомневался. Для бори это означало, что официальный наследник день и ночь не выходил из своих покоев, запретив тревожить его, что бы ни случилось, а сам он выглядел неопрятно и немного похудел. Такое случалось уже в третий раз с тех пор, как его назначили секретарем Анариса.
Он не имел ни малейшего понятия, что это значит. Он надеялся только, что это не наркотики или что-то в этом роде; это означало бы, что он связался с идиотом, и единственным выходом из этого будет жуткая смерть от рук Барродаха. Но он не верил, что такое может случиться с Анарисом.
Он прыгал по спальне на одной ноге, запутавшись другой в штанине, ощущая на себе взгляд призрака — если это призрак.
Впрочем, какая разница, чем занимается Анарис в эти периоды отшельничества?
«Если Эсабиан считает, что тот годен для этого, я думаю, он и в самом деле...»
Моррийон дрожащими пальцами застегнул рубашку, нацепил пояс с коммуникаторами и вышел. Поворачиваясь, чтобы закрыть за собой дверь, он увидел, как призрак одобрительно кивнул и исчез, просочившись сквозь дальнюю стену.
Задыхаясь, спешил он по коридорам к покоям Анариса. Не обращая внимания на любопытные взгляды тарканцев у дверей, он лихорадочно набрал код вызова. Ответа не последовало.
Терзаясь сомнениями, Моррийон смотрел на запертую дверь.
Может, он уже готов, может...
Нет, нельзя полагаться на случайность. Он не знал, что сделает с ним Анарис за вторжение, зато очень хорошо знал, что сделает Эсабиан, если его подозрения насчет Анариса верны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67