Лекции она не дождалась — похоже, она сильно переоценила его реакцию на свое невинное предложение.
Они дошли до его кубрика, и он остановился, прислонившись к люку. Он все еще улыбался, но ирония была теперь еще заметнее.
— В любом обществе, — заметил он, — прямолинейность оказывается эффективной тактикой.
Она ощутила легкий приступ тревоги и удивленно засмеялась.
«Ну конечно же, он думает, что Маркхем ночи напролет рассказывал нам о повадках чистюль. И ведь не ошибается».
Она нетерпеливо протянула руку и нажала клавишу замка. Люк за его спиной отворился, и она легонько подтолкнула его внутрь.
— Не веришь, что я хочу трахнуться?
— Почему же, верю, — сказал он, послушно шагая через комингс. — Вот только я не хочу,
Это было произнесено так легко, с такой широкой улыбкой, что она была прямо-таки очарована.
И вошла следом за ним.
Обходя кубрик, она приглядывалась там и тут, потом оглянулась и улыбнулась ему через плечо.
— В чем дело? — спросила она. — Ты что, любишь только баб чистеньких? Или мужиков?
Он сел на край своей койки и развел руками.
— А какая тебе разница?
— Ну, если первое, я могу показать тебе такие штучки, которые леди-чистюли смотрят только тайком, на видео, а если второе — что ж, я никогда не любила тратить сил зря.
Она обошла уже весь кубрик. Ничего. Она даже начала надеяться, что не найдет монету слишком быстро.
— Раз уж мы так разоткровенничались, — сказал Брендон, — мальчик не расстроится, если ты спутаешься с кем-то другим?
Она обиженно надула губы.
— У него постельный режим.
Брендон кивнул.
— Не думаю, чтобы он выздоравливал быстрее, когда его первая любовь спит с кем попало.
Она открыла рот, чтобы сказать, что тот ничего не заметит, но передумала: он заметит; и он, и она понимали это.
Мальчишка чуток как насекомое. И потом, едва войдя в этот кубрик, она уже знала, что не ляжет в его койку — по крайней мере на этот раз, — так что перешла к делу.
— Гораздо больше поможет ему выздороветь, — сказала она, — если вещь, которую он потерял, снова окажется у него в кармане.
Лицо Брендона приняло удивленное выражение.
— Ты хочешь сказать, он потерял наградную ленту Маркхема?
Он говорил совершенно серьезно.
— И еще одну штуку, которую дала ему Грейвинг.
— Он не говорил об этом, — отстраненно сказал Брендон. — Где? Когда?
«Он все еще думает об этой гребаной хреновине Маркхема из Академии».
— Где-то здесь, — она ткнула пальцем в сторону коридора. — Когда вы вернулись на корабль после налета на дворец.
Брендон облегченно вздохнул.
— В таком случае она найдется.
«Здесь глухо».
— Надеюсь, что так, — весело заявила она вслух. — Если тебе посчастливится найти ее... то есть их, дай ему знать, ладно?
— Что еще я должен искать?
Она пожала плечами, задержавшись у люка.
— Маленький металлический предмет, — беззаботно ответила она. — Старый. Но эта наградная лента ему действительно дорога. — Она дождалась, пока Брендон согласно кивнет — похоже, он и в самом деле ей верил. — Ладно, попытаю счастья в другой раз. Когда ты будешь чище! — Она ухмыльнулась и исчезла.
* * *
На табло рядом с люком горел зеленый огонек.
Жаим нажал на клавишу, открывая люк. Мало кто из команды заходил в капитанскую каюту, хотя она была самой просторной на корабле. Собственно, это была даже не одна каюта, а две — второе помещение, поменьше, в котором в лучшие для корабля времена жили, наверное, капитанские слуги или любовницы. Теперь здесь поддерживалась для эйя пониженная температура, и внутри было пусто, если не считать замысловатых висячих структур, сплетенных самими эйя.
Собственно, капитанская каюта была большой, а казалась еще больше, так мало в ней было мебели. Узкая койка стояла прямо под иллюминатором. На противоположной стене висел поблекший от времени гобелен — сплошные огонь и разрушения. Все эти предметы были ему хорошо знакомы; чего он не видел раньше — так это большого камня в форме слезы, висевшего прямо под гобеленом. Как всегда, на поверхности не лежало ни одной личной вещи. Следов крови и разгрома тоже не было.
Жаим шагал по белым, стерильным плиткам пола, а камень с каждым его шагом менял оттенок, и это отвлекло его на мгновение. «Тот самый камень, который Аркад подарил ей в Мандале». Он удивился, что она оставила его на виду, словно какой-нибудь трофей, но потом решил, что успешный рейд на Мандалу стоит того, чтобы его отметили каким-то знаком.
Вийя, как всегда, сидела за пультом. Она убрала с экрана работу, сохранила результат и повернулась к Жаиму.
Секунду он молча смотрел на нее. До него дошло, что в ее каюте тихо: музыка Монтроза сюда не проникала.
— Мы дозаправимся у Бабули Чанг, — сказал Жаим. — Куда потом?
Она ответила не сразу. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Жаиму вспомнилась давно, казалось бы, забытая фраза: «Культура, в которой не допускается такого понятия, как “сострадание”, создает бремя для души другими способами, — говорила ему Рет Сильвернайф, смазывая его синяки целебным бальзамом. — Ты можешь прощать: это позволяет понять, а понимание освобождает тебя от этого бремени».
Круглое лицо Рет возникло в памяти и тут же исчезло, сменившись продолговатым лицом перед глазами; ласковый взгляд Рет — черными глазами Вийи, холодными и жесткими как лед. Она сидела прямо и неподвижно; руки ее спокойно лежали на клавиатуре; черный комбинезон, застегнутый до подбородка, скрывал мускулистое, покрытое шрамами тело.
От такого контраста он зажмурился. Гармония, которой он так силился достичь, ушла безвозвратно, но все же продолжала держать его там и тут. Отголоски прошлого рвали его по живому острыми когтями.
Вийя заговорила, вольно или невольно спасая его от этих мук.
— Останься с нами до Рифтхавена.
Разговор о насущных проблемах немного успокоил Жаима. Он подумал немного.
— Думаешь, Эсабиановы союзники знают, кто мы?
Вийя покачала головой.
— Я много думала об этом. Тем, на Артелионе, известно только то, что корабль под названием «Девичий Сон» вошел в атмосферу, приземлился в районе дворца, а позже взлетел, уйдя при этом от «Кулака». В принципе, у них нет возможности идентифицировать наш корабль с тем, что произвел налет на дворец...
— Но допустить такое они вполне могут.
— Совершенно верно. А из этого следует допуск, что гностор находится на нашем корабле.
— Поэтому ты хочешь запереть его в нашем доме на Рифтхавене?
— Всех троих, — ответила она. — Надо исходить из того, что они направили самые скоростные свои корабли во все крупные центры, а цены, назначенной за голову Аркада — если они, конечно, обнаружили, что он все еще жив, — хватит, чтобы купить чью угодно преданность.
— Локри?
Лицо Вийи не изменилось.
— Он нас не продаст.
Ну да, конечно: стоит только Брендону, проданному тем, кто за ним охотится, проговориться насчет рейда на Артелион — и сказать подлинное название судна, — и их всех можно считать трупами. Локри не продаст Аркада хотя бы потому, что единственной наградой ему будет крюк под ребра в какой-нибудь из серных копей на Должаре.
Жаим перевел дыхание.
— Все равно это опасно. Что, если кто-нибудь догадается сопоставить смерть палачей с эйя? О том, что они с нами, известно многим...
— Им известно, что эйя способны убивать, но эффект их фи достаточно разнообразен, чтобы опознать именно их. — Она замолчала и быстро подняла взгляд.
Секунду спустя сигнальная лампа над входным люком замигала, извещая о посетителе. Вийя медленно протянула руку и — как показалось Жаиму, неохотно — нажала на клавишу замка.
Люк скользнул в сторону, и вошел Брендон, чисто вымытый, переодетый в свежий костюм, одолженный ему Жаимом. Взгляд его перебежал с одного на другую.
— Может, мне зайти позже?
Жаим встал, чтобы уходить, но Вийя движением руки остановила его.
«Но ведь это совершенно ясно: он хочет поговорить с ней наедине», — подумал Жаим.
Пауза переросла в напряженное молчание. Брендон ждал, что Вийя заговорит, но она просто продолжала неподвижно сидеть.
— Мы куда-то подлетаем? — спросил Брендон.
— Сфероид Чангов, — ответила Вийя.
— Можно будет мне с Омиловыми сойти там с корабля?
— Возможно, — коротко сказала Вийя. Брендон медленно обошел каюту, потом повернулся и улыбнулся.
— Собственно, я спрашивал это в попытке уяснить наш статус. Пассажиры мы, или пленники, или кто-то еще?
— В Тысяче Солнц теперь нет безопасных мест, — заметила Вийя.
— На этом можно сыграть, — возразил Брендон. Она покачала головой.
— Если вас обнаружат, ваши враги, да и наши тоже, не заставят себя долго ждать.
Лицо Брендона не изменилось. Он слегка кивнул, обдумывая, потом сделал еще несколько шагов, не сводя взгляда со сверкающего камня. Он с улыбкой повернулся к ним и чуть шутливо изобразил рукой изысканный жест.
Вийя промолчала.
— Так или иначе, — продолжал Брендон, глядя теперь на серебряный шар над пультом Вийи, — Себастьян не согласится покинуть корабль без своего артефакта.
Вийя продолжала молчать.
Жаиму стало немного не по себе — так пристально она смотрела на Аркада, расхаживающего взад-вперед по каюте.
«Она не предложила ему сесть, а он слишком воспитан, чтобы попросить об этом», — понял Жаим.
— Что это? — спросил Брендон, показывая на гобелен.
— Джур'жни Чжарг'ат Хореид, — ответила она.
— Испепеление Острова Хорей, — перевел Брендон сам себе.
Жаим удивленно заломил бровь.
— Ты знаешь должарианский?
— Немного, — ответил Брендон. — Пришлось выучить для самообороны, еще в детстве. У Анариса была похожая картинка, только он не говорил нам, что это такое.
«Анарис Рахал'Джерроди, сын Эсабиана, заложник после Ахеронта, — подумал Жаим. — Интересно, жив ли он еще».
Брендон подошел поближе приглядеться к гобелену, не дотрагиваясь до него.
— Откуда это у вас?
— Купила, — бесстрастным голосом ответила Вийя. — У торговца антиквариатом на Рифтхавене.
Брендон пересек каюту, подошел к люку в комнату эйя, потом повернул обратно. В каюте было прохладно — оптимальная температура для должарианца. Когда Аркад проходил мимо него, Жаим уловил легкий запах мыла.
— Вам приходилось встречаться с Эсабианом? — спросил Брендон.
— Нет.
Вопрос был обращен к обоим, так что Жаим тоже мотнул головой. Голубые глаза Брендона скользнули по его лицу, но взгляд оставался рассеянным; Жаим даже не понял, видел ли его Аркад.
«Он пытается прочесть её, и у него ничего не выходит».
Снова наступило молчание, но Вийя вдруг первая нарушила его.
— Должарианские нобли редко обращаются к кому-либо, кроме своих сеньоров и — редко, перед боем — противников.
«Он должен знать это, если учил их язык. Он хочет понять, каково было ее положение перед тем, как она покинула Должар».
Брендон снова пересек каюту, потом остановился перед Вийей.
— Спасибо, — сказал он, повернулся и вышел. Когда люк за его спиной закрылся, она резким движением оживила свой монитор.
— Нам всем нужны ремонт и дозаправка, — произнес Жаим.
Вийя подняла взгляд.
— Никто не захочет оставаться на борту, чтобы сторожить этих трех, — продолжал Жаим. — Тебе достаточно сказать Бабуле, что они должны вернуться на «Телварну», и она проследит за тем, чтобы так и было.
Она медленно кивнула.
— Верно.
Жаим поднялся. Она не удерживала его; если она и хотела поговорить с ним о чем-то еще до прихода Брендона, сейчас она явно передумала.
Он вышел.
Музыка стихла.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
13

АРТЕЛИОН
Когда они свернули за угол на втором подуровне Большого Дворца, что-то светящееся вышмыгнуло из стены у самых ног выделенного Анарису тарканского провожатого. Руки гвардейца судорожно стиснулись на оружии, глаза тревожно покосились на Анариса, старавшегося изображать легкую скучающую улыбку. Немного успокоившись, тарканец зашагал дальше, но сжавшие рукоять бластера пальцы оставались белыми. То, что огни в коридоре горели вполнакала — стояло время ночной вахты, — только ухудшало ситуацию.
Анарис покосился на с трудом поспевавшего за ним бори. Идея ночного освещения принадлежала Моррийону — разумеется, осуществить ее удалось только после того, как ему удалось отвести гнев Барродаха от старшего компьютерного техника, Ферразина. Тот с готовностью согласился подтвердить, что смена световых циклов изначально входит в компьютерную программу, так что отключать ее небезопасно.
«Назначив мне в секретари этого хромоножку, Барродах совершил чудовищную ошибку».
Слух о первой его встрече с призраком разлетелся очень быстро. В результате тарканцы начали относиться к нему почтительнее, чем просто к наследнику, хотя в присутствии Аватара они этого старались не выказывать. Ничего, эта встреча только усилит слухи.
Тарканец задержался перед небольшой деревянной дверью. Моррийон прошмыгнул вперед, набрал код, и дверь отворилась.
— Подожди здесь, — сказал Анарис тарканцу. Он вошел в покои Моррийона; бори — за ним.
Войдя, Анарис огляделся по сторонам. Маленькая квартирка была до боли аккуратной: длинный деревянный стол у стены с лежащими на нем геометрически безупречными пачками бумаги и чипов, тщательно приставленное к нему под прямым углом кресло. Остальная мебель — еще несколько кресел и низкий столик — тоже была расставлена с геометрической точностью.
Анарис заглянул в дверной проем, ведущий в спальню Моррийона. На низкой полке в пределах досягаемости с кровати стояло по меньшей мере десять коммуникаторов, каждый с наклеенной на него цветной дайпластовой лентой для маркировки. Все они были включены, и от шепота голосов в них комната казалась полной людей.
Что-то еще привлекло его внимание. Подушка на кровати лежала со стороны входа, а не у стены, на которой виднелись едва заметные пятна. Из этого следовало, что Моррийон спит ногами к стене, головой к двери.
Уверенность или просто эксцентричная привычка? Анарис знал, что сам ни за что не будет спать в таком уязвимом положении. Возвращаясь в гостиную, он посмотрел на Моррийона и сел в лучшее кресло у низкого столика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67