— спросил Эренарх, поворачиваясь к нему.
Осри помедлил с ответом, глядя на симпатичное, приветливое лицо, и только тут заметил, что голубые глаза Брендона покраснели, а лицо осунулось от усталости.
Казалось, с момента их победного бегства от захвативших родную планету Брендона должарианцев прошло не два дня, а два года. Они опередили смерть на какие-то несколько секунд, но что ждет их дальше?
— Нам надо разработать план, — хрипло произнес Осри, остро ненавидя себя за напряжение в голосе, которое так и не смог скрыть.
Брови Брендона удивленно поползли вверх.
— Нам? Разработать план?
Приняв его тон за обиду на попытку общения на равных, Осри изобразил почтительный поклон — что было довольно трудно в крошечном кубрике.
— Ваши планы, властитель Эренарх, — уточнил он. Брендон сухо рассмеялся,
— Сарказм, Осри, должен быть тонким, иначе он превращается в подобие карикатуры. Так что твое обращение по титулу прекрасно передало бы непочтительность, если, конечно, ты не собирался принести мне присягу — со всеми подобающими реверансами?
Осри стиснул зубы.
«Я всегда ненавидел его, и он это знает».
— Я обратился к вам по всей форме специально, чтобы напомнить о том, что вы, похоже, забыли — а именно, что вы теперь наследник престола — даже несмотря на все прискорбные обстоятельства — и что ваш долг теперь бежать от этих уголовников и освободить вашего отца.
— Я не забывал этого, Осри, — мягко произнес Брендон.
— В таком случае как вы планируете завладеть этим кораблем, чтобы найти остатки нашего флота? Скажите мне, я целиком в вашем распоряжении!
Тишина в маленьком кубрике тянулась мучительно долго. Осри стоял, глядя на Брендона и не пытаясь больше скрыть владевший им гнев.
Наконец Брендон поднял на него взгляд: лицо его оставалось совершенно спокойным.
— А как бы это сделал ты? Оружия у нас с тобой нет. Можно, конечно, подсыпать им чего-нибудь в пищу, загнать на камбуз и запереть дверь. Или поубивать всех и выбросить из шлюза?
— Идет война, властитель Эренарх, и начали ее рифтеры.
— Но не эти рифтеры. Эти не вступали в союз с Должаром; они спасли жизнь твоему отцу, да и нам тоже...
— И с какой целью? В лучшем случае ради прибыли...
— Так почему бы тебе не спросить об этом их самих? — устало сказал Брендон. — Или хотя бы твоего отца. Тебя ведь не интересует мое мнение, как не стал бы ты выполнять мой план, если бы у меня такой имелся. Говори свою роль или уходи.
— Если вы не в состоянии предложить план, Ваше Высочество, — официальным тоном продолжал Осри, — согласитесь ли вы выполнять мои приказы?
Лицо Брендона снова застыло в ничего не выражающей, вежливой маске.
— Нет, — произнес он. — Каковы бы ни были их намерения по отношению к нам, что бы ни случилось — я точно знаю, что действовать против команды этого корабля значило бы обмануть их доверие.
Осри стиснул кулак и с размаху ударил им по краю койки.
— Обмануть доверие! — с горьким сарказмом повторил он. — И это я слышу от вас! Проклятый светом трус, дезертир, сбежавший от исполнения неприятных обязанностей — и куда! К рифтерам! И он боится обмануть доверие? Это даже не смешно! Тысячи людей отдали свои жизни, исполняя неприятные обязанности, потому что этого требовал от них долг! И миллионы других поклялись в верности вашей семье — и должны будут присягнуть ВАМ, поскольку остальных нет в живых...
Осри задохнулся и стиснул зубы. Брендон молчал, вертя перстень на пальце.
— Можете верить сколько угодно этому вашему рифтерскому сброду, — сказал наконец Осри. — Как только я смогу вытащить отца с этого корабля и добраться до наших — а я сделаю это или погибну, — для меня будет не долгом, а удовольствием рассказать всем, кому это будет интересно, о том, каковы ваши представления о чести. Я надеюсь только, что ваш отец мертв, так что не будет испытывать стыда, слыша это, ибо даже моя присяга Панарху не заставит меня молчать!
Он замолчал, задыхаясь и свирепо глядя на Брендона. Тот поднял руки.
— Поступай как знаешь, Осри, — устало произнес он. — Надеюсь только, что определить, в чем заключаются твои честь и долг, всегда будет так просто.
Осри ударил кулаком по панели замка и вышел, не дожидаясь, пока люк раскроется полностью, в надежде побыть одному.
Однако это оказалось не так просто. Куда бы он ни подался, везде оказывались занятые делом рифтеры. Он пошел было в лазарет, но свернув за угол, увидел заходящую туда Вийю.
Резко повернув, он оказался в конце концов на камбузе, где хлопнул по запястью, чтобы записать свои мысли, и только тут вспомнил, что остался без босуэлла.
Он плюхнулся на стул, уронил голову на руки и принялся строить новые и новые планы освобождения.
* * *
Через приоткрытый люк лазарета Монтроз видел, как Осри повернулся и зашагал в другой конец корабля. В руках у панархиста не было ничего, а код от входа в оружейную знал только Монтроз. Тем не менее, усмехнувшись сам себе, он встал в дверях так, чтобы видеть и лазарет, и коридор в обе стороны.
Ивард сидел перед большим монитором и смотрел видеочип про келли. В нем рассказывалось о прорыве во взаимопонимании между людьми и зелеными разумными существами, всегда появляющимися только по три.
Время от времени Ивард смеялся при виде напыщенных панархистов в парадных костюмах и мундирах, неловко шлепающих келли по головным отросткам. Кто был по-настоящему грациозен — так это келли, непрерывно пританцовывающие и прикасающиеся друг к другу, трепеща своими загадочными зелеными лентами, которые, казалось, жили собственной разумной жизнью. Их трубные и щебечущие голоса тоже вызывали у паренька улыбку.
Дальше видео рассказывало о фратрии архона, показывало виды зеленой, влажной планеты келли, завершаясь неожиданно кадром высокой горы, скальный уступ которой был преобразован искусным резцом в три человеческих лица.
— Их было трое, — произнес певучим голосом комментатор-келли. — Больше других похожих на келли.
Он испустил звук, напоминающий прерывистый кашель, и двое других, более крупных келли осторожно похлопали его по верхней части туловища.
Это видео сменилось другим, совсем древним, даже черно-белым и двухмерным. Ивард весело рассмеялся при виде трех прилично одетых мужчин, тыкающих друг в друга пальцами и кулаками — без видимого друг для друга ущерба.
Когда видео кончилось, Ивард вопросительно повернулся к Монтрозу.
— Они хоть что-нибудь делают поодиночке?
Монтроз мотнул головой.
— Они все делают только втроем. Если ты встретишь келли одного, это может означать только чрезвычайные обстоятельства.
Ивард кивнул.
— Так что насчет этого врача-келли?
Вот вам и все попытки отвлечь его...
— Мы узнаем все, что нужно, когда доберемся до клиники аль-Ибрана на Рифтхавене, — ответил Монтроз. — Не забывай, лучше келли врачей в Тысяче Солнц не найти. А теперь марш спать. Так ты скорее наберешься сил.
Худое, осунувшееся лицо Иварда разгладилось немного, и он покорно ушел в свою палату.
Рядом с Монтрозом возникла чья-то тень, и он обернулся. Черные глаза Вийи пронзили Монтроза насквозь, по обыкновению не выдав собственных мыслей.
— Как он? — спросила она.
— Держится, но не знаю, как долго так сможет продолжаться, — признался Монтроз.
— Ожог? Или лента?
— Ожог не настолько серьезен, но и он не заживает как надо бы. Это все лента келли. Она поменяла метаболизм его организма. Повышенное содержание антител, пониженный пульс. И я боюсь давать ему лекарства — у него на все жуткая аллергическая реакция.
— Эйя говорят, он боится. Монтроз тяжело вздохнул.
— Я тоже.
* * *
ПОДПРОСТРАНСТВО: НА ПУТИ С ШАДЕНХАЙМА НА ТРЕМОНТАНЬ
— Скачок! — скомандовала Марго Нг. Экран опустел, когда скачок швырнул «Грозный» прочь от Шаденхайма.
Нг барабанила пальцами по подлокотнику. По меркам Тысячи Солнц Тремонтань и Шаденхайм располагались необычно близко друг от друга, но предстоявшие двенадцать часов перелета обещали быть длиннее длинных.
«И скорее всего, когда мы туда прилетим, все уже будет кончено».
Никаких следов рифтерской активности у Шаденхайма не обнаружилось. Нг улыбнулась, вспомнив разочарованное выражение лица тамошнего архона.
«Они там и правда чертовски кровожадная шайка».
Возможно, Эйшелли сделал правильный выбор — пусть даже Харимото и общиплет ему перья у Тремонтаня.
Она увидела, как выпрямился в своем кресле Ром-Санчес.
— Капитан! — Голос его звучал нарочито бесстрастно. — В информации с шаденхаймского ретранслятора обнаружилась депеша лично вам. Открытым текстом.
— Дайте ее на мой пульт.
На ее мониторе возникли строки:
«Я запустил эту шифровку в ДатаНет после нашего прошлого разговора: дополнительную информацию насчет наших „галсов“. Я сократил ее для тебя, но надеюсь, это тебе не поможет: до истечения срока нашего пари осталось всего шесть месяцев, Бортовой Залп!»
Внизу красовался глиф шифровки и подпись: «Метеллиус Хайяши».
— «Бортовой? Залп?» — услышала она чей-то шепот.
Она с трудом подавила усмешку, отдавая распоряжения так, будто ничего не заметила.
Ром-Санчес и молоденький лейтенант за соседним пультом послушно углубились в работу, но она не сомневалась: они всласть насплетничаются по окончании вахты.
Мысли ее все еще были заняты депешей, когда она, отдежурив на мостике, заглянула в кают-компанию младшего офицерского состава. Там уже сидело большинство офицеров, несших вахту вместе с ней; все повскакивали, вытянувшись по стойке «смирно», но она остановила их взмахом руки. Она налила себе чаю и только после этого заговорила:
— Прозвище «Бортовой Залп», — безмятежно сообщила она, — не имеет никакого отношения к моей комплекции.
Она похлопала себя по бедру. Она ожидала взрыва хохота и не ошиблась.
— Я слышала это уже раньше, — заявила младшая по возрасту из офицеров, бойкая девица по фамилии Уорригел. — От одного из адмиралов в Академии, — поспешно пояснила она. — После занятий на тренажере он сказал нам, что лучшее время, до сих пор никем еще не превзойденное, поставлено Бортовым Залпом Рейлли.
Ром-Санчес и Выхорска переглянулись.
— И мы не имеем ни малейшего представления о том, что такое эти «галсы».
— Я тоже, — призналась Нг. — Я пытаюсь докопаться до смысла этого термина с тех пор, как была мичманом. Это какая-то деталь деревянного военного корабля, но никто не знает, какая именно.
— Деревянного! — пораженно вскричал Ром-Санчес. — А, так вы имели в виду наземные суда.
— Вот именно. На протяжении четырех столетий — ну, приблизительно — примерно за четыреста лет до начала Бегства, для боев на море использовались деревянные суда, приводимые в движение ветром. Оружием служили пороховые пушки, стрелявшие литыми ядрами.
— Порох — это такое химическое взрывчатое вещество, верно? — полюбопытствовала Выхорска.
— Скорее горючее, если вы простите меня за дотошность. — Нг помолчала, потягивая чай. — На воздухе он просто быстро сгорает. Главное — эти суда имеют гораздо больше сходства с «Грозным», чем это может показаться на первый взгляд. Они строились из очень прочной, стойкой древесины, а разрывных снарядов тогда не было, так что потопить такой корабль было почти невозможно. Чтобы вывести его из боя, нужно было убить большую часть команды — почти как с современным линкором.
Капитан смотрела на то, как молодые офицеры безуспешно пытаются представить себе подобный бой.
— Кораблям приходилось подходить к противнику на расстояние тридцать метров — пушки били чертовски вразброс — и палить друг в друга до тех пор, пока один из противников не отваливал под ветер в попытке бегства или не сдавался, получив слишком тяжелые повреждения — ну, например, вроде потери мачты или парусов, от чего зависел ход корабля, — или потеряв слишком много людей, чтобы вести ответный огонь.
— Но что все-таки это за «бортовой залп»? — не унималась лейтенант Уорригел.
— Это одно из академических понятий, которые вряд ли пригодятся вам в жизни, — улыбнулась Нг. — Как-нибудь я расскажу вам и об этом. Но в общем это связано с тем, что обычно корабль мог вести огонь только с одного борта. Крупный боевой корабль мог одним залпом послать тонну железа со скоростью триста метров в секунду; большая часть потерь людского состава приходилась на ранения деревянными обломками.
— На слух почти так же страшно, как раптор, — вздрогнула Выхорска.
Нг кивнула.
— Современному человеку трудно осознать, насколько боевые действия той эпохи похожи на то, с чем нам приходится сталкиваться сегодня — гораздо в большей степени, чем любая из последующих эпох. Не забывайте, в то время еще не было средств мгновенной связи, как нет их в межзвездном масштабе и У нас. Послания могли перемещаться не быстрее самого быстрого корабля. Более того, фрегат — который подобно нашим одноименным кораблям использовался преимущественно для разведки — обладал обзором на дальности не более тридцати километров, и это в тысячекилометровом океане. Как следствие обнаружить вражеский корабль или даже флот в открытом море было крайне трудно, поэтому большинство морских сражений разыгрывалось вблизи берегов — как и у нас, бьющихся в пределах солнечных систем. И еще: принудить неприятеля к бою, если тот этого не хотел, тоже было не легче, поскольку в эпоху парусных судов проигрывающему достаточно было отвалить под ветер — как в наше время скачок в гиперпространство облегчает бегство.
— Значит, действие наших рапторов, выводящих из строя скачковые системы, сопоставимо с ядрами, лишающими деревянное судно парусов, так? — вмешалась лейтенант Уорригел.
— Совершенно верно! Лишить такелажа, так это называлось в те времена.
Нг задумалась, глядя на окружавшие ее молодые лица — умные, преданные лица. Выражения их варьировали от нетерпеливого интереса до вежливого любопытства.
«Как мне объяснить им, что инстинкт настойчиво подсказывает мне: эти уроки пригодятся им, и очень скоро, как объяснить им это так, чтобы меня не сочли паникершей?»
— Я убеждена в том, что опыт стратегии морских боев той эпохи содержит много полезного для нас, — продолжала она, тщательно подбирая слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67