* * *
Нукиэль выпал из постели и лежал на палубе, запутавшись в простынях; эхо его крика, казалось, еще отдавалось от стен каюты. Включился свет, но он лежал неподвижно, пытаясь совладать с дыханием. Его охватило жуткое ощущение, что он проснулся в мире менее реальном, чем тот, что привиделся ему во сне, ощущение, от которого он никак не мог отделаться.
Он поднялся и присел на край постели, уронив голову на руки. Много лет назад, вспомнилось ему, гностор в Академии читал им лекции по духовным аспектам военного дела. Что там он еще говорил?
— Одной из худших ошибок, которые делали наши предки, было их убеждение в том, что субъективного не существует, в том, что кроме объективной реальности нет ничего. Не повторяйте этой ошибки: она уничтожит вас так же, как уничтожила их.
Нукиэль тряхнул головой. Как легко выслушивать это в уюте аудитории и как тяжело принять это сейчас. Как ему обосновать свой хадж теперь, в разгар войны? Он вздрогнул. Как ему избежать этого? И если он откажется, что принесет с собой следующий сон? Каким бы ни был ответ, он не был уверен в том, что готов встретить его. В сравнении с этим трибунал казался ему прогулкой по оси орбитального поселения.
Он вдруг представил себя висящим в космосе между двумя готовыми столкнуться махинами: Долгом и Дезриеном. Обе были почти осязаемы; очертания всей его жизни, посвященной флоту, его традициям и святыням, противопоставленные тайнам Магистериума, власти которого хватило однажды даже на то, чтобы сместить правившего Панарха.
А потом все разом исчезло, оставив только знание долга, память о принесенной присяге и жизни, прожитой в верности флоту.
Мандрос Нукиэль вздохнул и вытянулся на постели. Свет погас. Неизвестно, сколько времени прошло, пока мысли его не успокоились, и он, наконец, забылся сном.
* * *
СИСТЕМА БЛАДКЛОТ:
РИФТХАВЕН МИНУС 100 КИЛОМЕТРОВ
— Похоже, причаливаем, — заметил Монтроз, поворачиваясь к стоявшему за его спиной Омилову. — Не хотите взглянуть на Рифтхавен, каким его видно с самой выгодной точки?
Все уже были на мостике — все люди, разумеется, Марим не видела эйя, а Люци шатался где-то по нижним палубам. При виде эмоций, отразившихся на лице чистюль, когда те повернулись к экрану, Марим не удержалась от смеха.
— Если это самая выгодная точка, каким же он должен быть изнутри? — пробормотал Омилов.
— Еще запутаннее, конечно! — весело отозвалась Марим, косясь на стоявшего рядом с отцом Осри. Взгляды их встретились, и он отвел глаза.
Раздражение, которое он вызывал у нее, мешало улыбаться, но она справилась. Эта напыщенная жопа не помешает ей завладеть тем, что принадлежит ей по праву... вот только надо держать ухо востро.
«Они у него с собой», — подумала она. С тех пор, как она обыскала их кубрик, он ухитрялся постоянно быть с Брендоном или с отцом. Это наводило ее на мысль, что тот оставил в кубрике какое-то подслушивающее устройство, которого она не заметила.
Ну что ж, у нее еще есть время. Она еще раз покосилась на него, уделяя особое внимание облегающему комбинезону. Так, снаружи карманов нет вообще... наверное, зашил куда-нибудь внутрь. Или под мышку.
«Черт, оттуда не достать, даже если бы пальцы не отвыкли».
Она с трудом удержалась от смеха при мысли о том, как здорово утратила квалификацию с давних добрых времен.
«Водить компанию с Маркхемом и Вийей — чертовски портить форму: ничто так не замедляет движения, как честность».
Она повернулась обратно к экрану, пытаясь вспомнить Рифтхавен таким, каким увидела его впервые. Интересно, и каким он представляется чистюлям? Что до нее, ей все это напоминало результат самого жуткого в истории Тысячи Солнц столкновения множества судов, хаотическое нагромождение конструкций, даже более разнообразных, чем те корабли, которые они обслуживали.
Она вспомнила тот восторг, с которым поняла, что часть этой мешанины и впрямь представляла собой корабли — состыкованные, сваренные, спутанные или еще как-то соединенные в единое целое паутиной металла и дайпласта. И отовсюду торчали во все стороны, словно стволы оружия, антенны.
За станцией горела звезда — двойной красный карлик, Ссадина, составлявший часть триады, которая, собственно, и называлась Рифтхавеном. Третьей составляющей, Синяка, видно не было. Он представлял собой бурого карлика, газового гиганта, достаточно большого, чтобы считаться звездой, светившего в инфракрасном излучении. Рифтхавен обращался вокруг них по сложной орбите, защищенный от атаки гиперснарядами одним из мощнейших резонансных генераторов в Тысяче Солнц. «Почти таким же мощным, как на тайной базе, Аресе, — говорил Маркхем. — Ну разве что бардака с виду больше».
Омилов нахмурился при виде круговерти причаливавших и отходивших от станции кораблей всех мыслимых форм и размеров. Между крупными судами сновали маленькие катера, добавляя сумятицы.
— Почему мы подходим так медленно? — спросил он.
— Строгие правила Комитета Обороны, — ответил Монтроз. — Чем ближе подходишь, тем медленнее приходится двигаться. Впрочем, предупредительного огня нет — и на том спасибо.
Омилов кивнул и нахмурился еще сильнее, словно пытаясь уловить в этом зрелище хоть какое-то подобие порядка. Марим перевела взгляд на остальных зрителей.
Брендон, похоже, даже получал от зрелища некоторое удовольствие. Он вертел головой во все стороны, чтобы получше рассмотреть мельчайшие подробности. Пару раз взгляд его сузился при виде проходивших мимо кораблей, но вслух он ничего не произнес.
Осри забыл обо всем на свете и глядел как завороженный. Забавно: она ожидала обычного его презрительного выражения лица. Она решила, что ему просто не доводилось еще видеть ничего хоть отдаленно напоминающего вот это; он представлял собой идеальный образец чистюли, чья жизнь до сих пор протекала в ухоженном мире, доступ в который открыт только представителям высшего света.
— Ух ты, посмотри только! Времянки Жазрита никуда не делись. Значит, вовсе они не сгорели, верно? — возбужденно шептал Ивард с другой стороны. — Ох! А вон новый ярус — там, где была зона монтажа в невесомости!..
Марим пропускала все это мимо ушей, зная, что он все равно не заметит. Он и так теперь половину времени разговаривал с какими-то неслышными никому другому голосами. Она вздрогнула — хорошо, что он не дотрагивался до нее. Очень кстати оказалось то, что он каким-то образом подглядел развлечения Вийи с Локри: похоже, это отбило у него всякую охоту трахаться, что избавило ее от необходимости гнать его из своей койки. И вообще он вел себя теперь как тяжелобольной.
Жаим с невозмутимым видом стоял сзади. Одежда его до сих пор хранила запах благовоний.
Марим исподтишка покосилась на Вийю — та равнодушно смотрела на экран, деля внимание между потоком информации на дисплее и щебетом диспетчера.
Локри, казалось, вовсе не интересовал вид из иллюминатора. Он лениво развалился за своим пультом, сжимая в руке дымящийся стакан и не сводя взгляда своих бледно-голубых глаз с Брендона. По тому, как застыла его фигура, Марим сразу распознала в нем вышедшего на охоту хищника.
«Он не разговаривал со мной с самого Диса. Что он задумал? — Она снова с трудом удержалась от смеха. — Уж наверняка ничего хорошего».
— Что берешь с собой? — оборвала тишину Марим. — Пойду принесу оружие.
— Ничего, — голос Жаима прозвучал почти неслышно. Он включил босуэлл.
Марим заметила, как Брендон не без тревоги покосился в его сторону. Она могла бы утешить его: настроение Жаима было далеко от самоубийственного; скорее, убийственное. Она снова сдержала смех.
— Локри? — повернулась она к связисту. — Ты как всегда со своим выкидным ножом, да? Или еще что-нибудь?
— Метательный нож, — равнодушно пожал плечами Локри.
— Эй, Монтроз, дашь взаймы свой пистолет-вонючку? — продолжала Марим. — Обещаю, верну в целости и сохранности.
— Бери, не стесняйся, — отозвался Монтроз. — Мне все равно еще кучу вещей здесь переделать, прежде чем идти искать новое место.
Брендон переводил взгляд с одного на другого.
— А почему не лучевое оружие?
— На Рифтхавене есть единственный закон, который соблюдают все до единого, — ответила Марим. — Ты можешь носить бластер, но стоит тебе раз пустить его в ход, и тебя вышвырнут из ближайшего шлюза. Нейробластеры разрешены, но людям не нравится, когда в радиусе десяти метров у всех глушит босуэллы, а в шлюз выбрасывали и за меньшее.
Брендон медленно кивнул.
— Что ж, закон разумный: одна дырка — и половина станции остается без воздуха. Но мне казалось, на Рифтхавене законы не поддерживаются.
— Это зависит от того, где ты. В некоторых торговых кварталах безопасно так же, как в любом другом месте Панархии, и там патрулируют дружинники. Преступность вредит коммерции, — ответил Монтроз. — А в других местах... — Он пожал плечами.
— Но во всяком случае, лучевое оружие регистрируется везде, и этот закон помогают поддерживать тоже все, — снова вмешалась Марим. — Ну, некоторые, конечно, предпочитают таскать все свое на себе, но я не люблю носить то, чем пользоваться все равно не сумею.
Смолкли двигатели.
— Аркад, — сказал Локри, вставая. — Приходилось видать Рифтхавен?
— И не придется, — холодно произнесла Вийя. — По крайней мере в этот раз. — Она пробежалась пальцами по пульту, выключая бортовые системы. — Здесь, под охраной эйя, он будет в полной безопасности.
Локри выбрался из-за пульта.
— Сдается мне, я смог бы уберечь одного беглого Аркада от укусов и ушибов. — Он оперся здоровой рукой о стену, глядя на Вийю с выражением, понять которое было почти невозможно. Голос его оставался таким же ленивым и сладким, как обычно, но Марим кожей ощутила угрозу и в очередной раз подавила смешок. — Прощальный подарок.
— Нет, — отрезала Вийя.
Долгую минуту Локри молчал, потом оторвался от стены и пожал плечами, бросив на Брендона ироничный взгляд.
— Ну что ж, желаю развлечься с видеочипами.
Омилов начал расспрашивать насчет правил швартовки, и Марим ушла в оружейную. Там она обнаружила то, что и ожидала увидеть: Вийя забрала почти все оружие, кроме того, что принадлежало членам команды, и какой-то ерунды.
«Похоже, это и правда конец, — подумала Марим. — Она в самом деле хочет, чтобы мы исчезли».
Марим похватала, чего хотела, и вернулась на мостик. Там она вывалила все на стол, заметив взгляды, которыми чистюли провожали тяжелый, богато украшенный агрегат у нее на поясе.
— Что это? — поинтересовался Брендон, указывая на него. — На вид очень грозное оружие.
— Так оно и есть, — ухмыльнулась Марим. — Убить не убьет, но если в тебя попадет хоть одна капсула, еще пожалеешь, что не убило. Мало кто согласится, чтобы от тебя двенадцать часов разило как от кучи дерьма.
Локри молча отсалютовал им ножом и спрятал его в ножны под рукавом.
Жаим повернулся к Вийе.
— Я вернусь в семнадцать ноль-ноль, проверю, как идут работы над движками.
— Пошли, Рыжик, — сказал Монтроз. — Отведем тебя в клинику к аль-Ибрану. Все остальное — потом, когда мы снимем с тебя эту штуку. — Он похлопал по ленте Келли на его запястье.
Мальчик поднял взгляд воспаленных глаз на Марим. Та поцеловала воздух рядом с его головой.
— Увидимся, — прощебетала она. — В другой жизни.
Пока Ивард общался с капитаном, Марим потырила большую часть его добычи, аккуратно схоронив ее на себе и в сумке. Ивард все равно не заметит.
— Вы останетесь в лазарете до возвращения Монтроза; потом ваши перемещения будут ограничены вашими каютами и камбузом. Можете брать что хочется из библиотеки.
— Спасибо, — кивнул Омилов.
Марим украдкой покосилась на Аркада, жалея, что ей так и не представился случай выиграть пари.
«Ну и пусть. Хрен с ним, с Локри, пускай себе выигрывает. Найду чего-нибудь еще».
19

РИФТХАВЕН
Монтроз довел Иварда до клиники, как всегда набитой под завязку пестро одетыми типами, большинство из которых страдало от нанесенных различным оружием травм. Там и здесь попадались также одетые поскромнее торговцы, которых дела забрасывали в самые экзотические условия с соответствующим букетом заболеваний. Монтроз сразу же увидел типа, явно страдающего Дырявшанским носовым грибком — глаза у того были постоянно скошены на угнездившегося на самом видном месте его лица паразите. Потом он унюхал специфический запах и решил, что сидевшая в углу женщина — несколько мест по обе стороны от нее оставались незанятыми, — должно быть, подцепила газовую гангрену с Мирквуда. В принципе и то, и другое представляли собой наиболее распространенные последствия контакта людей с инопланетной жизнью, и Монтроз улыбнулся при мысли о не менее экзотических методах лечения.
Потом он перевел взгляд на дрожавшего от жара Иварда. Он посоветовал пареньку прикрыть ленту келли под рукавом, и тот повиновался беспрекословно, чем не на шутку встревожил Монтроза. Обычно Ивард упрямился из-за любой мелочи, что Монтроз считал проявлением здорового интереса к тому, что происходит вокруг него (равно как и почти детское недоверие к чужим способностям). Последнее время его интересовал только тот вздор, которым лента келли накачивала его бедный мозг, заставляя вести себя так дико, что это тревожило Монтроза стократ сильнее, чем непрекращающийся жар.
— Могу я помочь вам чем-то, генц? — прервал его размышления мелодичный голос целительницы с Жефтели.
— Ожог, — показал Монтроз на перевязанное плечо Иварда. — Хочу показать его Атропос-Клото-Лахезис.
Жефтелианка задумчиво поморгала золотыми глазами.
— Они сейчас заняты на сложной генной операции. Возможно, вам мог бы помочь кто-нибудь из других специалистов по ожогам аль-Ибрана?
Монтроз прекрасно понимал, что простой ожог вряд ли заинтересует троицу келли, работающую обычно с куда более экзотическими заболеваниями.
— Прежде чем мы... э-э... смогли доставить его сюда, он мог подцепить одну... инфекцию, — поспешно сказал Монтроз. — Я уже бывал раз у Атропос-Клото-Лахезис с подобным случаем, и они посоветовали мне в аналогичной ситуации проконсультироваться прежде у них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67