— благодушно тозвался он. — А я тем временем не дам остыть вашей фасоли на тосте.— Отлично. Обожаю настоящих джентльменов.Он рассмеялся и дал отбой.Барбара положила трубку. Завтра, подумала она. Первым делом утром. Завтра она съездит в Гринфорд.
Мельком показав свое удостоверение констеблю в форме, который оторвался от иллюстрированного журнала на достаточно долгий срок, чтобы зевнуть и убедиться, что к нему пожаловала не ИРА, Барбара поставила «мини» в подземный гараж Нью-Скотленд-Ярда. Она остановилась рядом с серебристым «бентли» Линли. Ей удалось притиснуться почти вплотную, тихонько посмеиваясь от удовольствия при мысли о том, как ужаснется инспектор, представив, что дверца ее автомобиля может поцарапать драгоценную краску его машины.Вызвав лифт, Барбара достала сигареты. Она жадно затягивалась, чтобы накачаться никотином до того, как вынуждена будет зайти во владения Линли, где царил лицемерный запрет на курение. Уже более года Барбара пыталась соблазнить его вернуться к сладостному зелью, полагая, что хотя бы одна общая дурная привычка значительно облегчит их рабочие отношения. Однако, выдыхая дым в лицо Линли в первые полгода его воздержания, она добилась лишь страдальческих стонов, говоривших о никотиновой ломке. Когда же прошло шестнадцать месяцев с тех пор, как Линли отказался от курения, он начал вести себя уж совсем как новообращенный.Сержант нашла Линли в его кабинете, элегантно одетого для несостоявшегося выхода в свет вместе с Хелен Клайд. Он сидел за столом и пил кофе. Однако был не один, и Барбара нахмурилась и остановилась в дверях, увидев его визави.Напротив него к столу были придвинуты два стула, и на одном из них сидела, положив ногу на ногу, юного вида длинноногая женщина. На ней были бежевые брюки, пиджак в «елочку», блузка цвета слоновой кости и до блеска начищенные туфли на устойчивом каблуке. Она прихлебывала что-то из пластиковой чашки, мрачно глядя на Линли, углубившегося в стопку бумаг. Пока Барбара критически изучала женщину и гадала, какого черта она делает в Нью-Скотленд-Ярде в пятницу вечером, та оторвалась от своего напитка и, тряхнув головой, убрала со щеки косую рыжеватую прядь, выбившуюся из прически. Чувственность жеста вызвала у Барбары раздражение. Она машинально окинула взглядом ряд картотечных шкафов у дальней стены — не убрал ли, часом, Линли фотографию Хелен, прежде чем заманить мисс Делюкс—Журнальную Картинку в свой кабинет. Фотография была на месте. Тогда что тут происходит?— Вечер добрый, — произнесла Барбара. Линли поднял глаза. Женщина повернулась на стуле. На ее лице ничего не отразилось, и Барбара заметила, что мисс Журнальная Картинка не стала оценивать ее внешность в отличие от любой другой подобной ей женщины. Она не обратила никакого внимания даже на высокие красные кроссовки Барбары.— А… Хорошо, — отозвался Линли. Отложил бумаги и снял очки. — Хейверс. Наконец-то.Она увидела сэндвич, завернутый в пленку, пакетик чипсов и закрытую крышкой чашку, поджидавшие ее на столе перед пустым стулом. Барбара неторопливо подошла к столу и, взяв сэндвич, развернула. Похоже на печенку со шпинатом. Понюхала — пахло рыбой. Передернувшись, она уселась и принялась за еду.— Так что случилось? — спросила она обычным тоном, но покосилась со значением на женщину, казалось, говоря: кто эта королева красоты, что она здесь делает и куда же делась Хелен, если вечером той самой пятницы, когда ты собирался предложить ей руку и сердце, тебе понадобилось общество другой женщины, а в случае очередного отказа неужели ты так быстро смог оправиться от разочарования, ты, ничтожество, сукин ты сын?Линли все понял, откинулся на стуле и невозмутимо уставился на Хейверс. Мгновение спустя он сказал:— Сержант, это детектив-инспектор Изабелла Ардери из мейдстоунского уголовно-следственного отдела. Она любезно предоставила нам некоторую информацию. Способны вы оторваться от мыслей, совершенно не связанных с этим делом, и выслушать факты?Скривившись, Барбара ответила: «Извините, сэр», вытерла руку о брюки и протянула ее инспектору Ардери.Та ее пожала и посмотрела Барбаре в глаза, но не стала делать вид, что понимает подтекст. Более того, подтекст этот как будто ее и не заинтересовал. Она чуть изогнула губы, приветствуя Барбару, но это подобие улыбки выглядело холодным и профессионально-принужденным. Возможно, она вообще не во вкусе Линли, решила Барбара.— Так что у нас? — Она сняла крышку с чашки и сделала глоток того, что оказалось жидким мясным бульоном.— Поджог, — ответил Линли. — И тело. Инспектор, если вы введете моего сержанта в курс дела…Официальным, ровным тоном инспектор Ардери перечислила подробности: отреставрированный коттедж пятнадцатого века недалеко от торгового городка под названием Большой Спрингбурн в Кенте, обитавшая в нем женщина, молочник, развозивший свой утренний товар, не вынутые газеты и письма, взгляд в окно, обгоревшее кресло, следы смертоносного дыма, закоптившего окно и стену, лестница, которая сыграла — как и все лестницы во время пожаров — роль трубы, тело наверху и, наконец, источник возгорания.Из сумки, стоявшей на полу у ее ног, Ардери достала пачку сигарет, коробок спичек и резинку. Барбара, было, обрадовавалась, подумав, что инспектор хочет закурить, отчего и у нее, Барбары, будет предлог сделать то же самое. Но вместо этого Ардери высыпала на стол шесть спичек и вытряхнула на них сигарету.— Поджигатель воспользовался специальным устройством, — сказала Ардери. — Оно было примитивным, но все равно весьма эффективным. — Примерно в дюйме от набитого табаком конца сигареты с фильтром инспектор сложила спички одна к одной, головками вместе. Закрепила их резинкой и положила приспособление на ладонь. — Действует как таймер. Кто угодно может такое сделать.Барбара взяла сигарету с ладони Ардери, чтобы рассмотреть. Инспектор продолжала:— Преступник поджигает табак и кладет сигарету в нужное место, в нашем случае — между подушкой и подлокотником кресла. Уходит. За четыре-семь минут сигарета сгорает, и спички воспламеняются. Пожар начинается.— Откуда такой точный промежуток времени? — спросила Барбара,— Сигарета каждой марки горит с определенной скоростью.— Нам известна марка? — Линли снова надел очки и вернулся к отчету.— Пока нет. В мою лабораторию отправлены сигарета, спички и державшая их резинка. Мы…— Вы исследуете их на предмет слюны и скрытых отпечатков?Ардери опять ответила полуулыбкой:— Как вы можете предполагать, инспектор, у нас в Кенте прекрасная лаборатория, и мы знаем, как проводить подобные исследования. Но в отношении отпечатков, к сожалению, можно надеяться только на частичные, так что, боюсь, с этой стороны большой помощи ждать не приходится.Линли, заметила Барбара, оставил скрытый упрек без ответа.— А марка? — спросил он.— Это мы будем знать точно. Кончик сигареты нам это подскажет.Линли передал Барбаре пачку фотографий, Ардери в этот момент говорила:— Злоумышленник хотел, чтобы все это выглядело как несчастный случай. Поджигатель единственно не знал, что сигарета, спички и резинка не сгорят дотла. Это, конечно, естественная ошибка.И нам она на руку, так как говорит, что он был непрофессионалом.— Почему они не сгорели? — спросила Барбара, просматривая фотографии. На них все соответствовало словам инспектора Ардери: обгоревшее кресло, следы на стене, след смертоносного дыма. Барбара положила устройство на стол и подняла глаза, ожидая ответа, прежде чем перейти к снимкам тела. Почему они не сгорели ? — повторила она.— Потому что сигарета и спички, как правило, остаются на поверхности пепла и мусора.Барбара задумчиво кивнула. Выудила из пакетика последние чипсы, сжевала их и, смяв пакет, отправила его в корзину. — Так почему мы этим занимаемся? — спросила она Линли. — Самоубийством это быть не может, так? Постарались обставить как несчастный случай, чтобы получить страховку?— Об этом тоже не нужно забывать, — сказала Ардери. — Кресло, сгорая, выделило угарного газа не меньше, чем иной мотор.— Так не могла ли жертва подготовить кресло, зажечь сигарету, проглотить полдюжины таблеток, как следует выпить — и дело в шляпе?— Никто не сбрасывает такую версию со счетов, — заметил Линли, — хотя, учитывая все факты, это кажется маловероятным.— Все факты? Какие факты?— Вскрытие еще не производили. Хотя труп увезли немедленно. По словам инспектора Ардери, мед-эксперту пришлось отложить три других тела, чтобы заняться этим. Предварительные данные о количестве окиси углерода в крови мы получим сразу же. Но о наличии в крови других веществ мы узнаем только через некоторое время.Барбара перевела взгляд на Ардери.— Понятно, — медленно проговорила она. — Хорошо. Ясно. О веществах в крови мы узнаем через несколько недель. Так почему нас задействовали сейчас?— Из-за тела.— Из-за тела? — Она взяла остальные фотографии. Их сделали в спальне с низким потолком. Тело принадлежало мужчине и лежало по диагонали на латунной кровати. Мужчина лежал на животе, одет он был в серые брюки, черные носки и голубую рубашку с закатанными выше локтя рукавами. Левая рука — под головой, лежащей на подушке. Правая была протянута к прикроватному столику, на котором стоял пустой стакан и бутылка виски «Бушмиллс». Труп сфотографировали в разных ракурсах, издалека и с близкого расстояния. Барбара остановилась на снимках крупным планом.Глаза мужчины были закрыты неплотно, виднелись узенькие полумесяцы белков. Цвет кожи неровный — почти красный вокруг губ и на щеках, ближе к розовому на остальных открытых глазу местах — на виске, лбу и подбородке. В углу рта — тонкая полоска засохшей пены. Она тоже была розовой. Барбара вгляделась в лицо. Оно показалось ей смутно знакомым, но вспомнить, где она его видела, Барбара не могла. Политик? — подумалось ей. — Телеактер?— Кто он? — спросила Барбара.— Кеннет Флеминг.Она посмотрела на Линли, потом на Ардери.— Не?..— Да.Держа фотографии под углом, Барбара все рассматривала лицо.— Средства массовой информации знают?Ответила инспектор Ардери.— Шеф местного отдела уголовного розыска ждал формального опознания тела, которое… — изящным движением она сверилась с красивыми золотыми часиками, — мы уже давно получили. Но это простая формальность, поскольку документы мистера Флеминга находились в спальне, в кармане его пиджака.— И тем не менее, — сказала Барбара, — мы можем пойти не по тому следу, если этот парень достаточно похож на него, и кто-то хочет, чтобы все подумали…Линли остановил ее, подняв руку.— Не пойдет, Хейверс. Местные полицейские сами его узнали.— А, ну да. — Ей пришлось согласиться, что опознание Кеннета Флеминга было бы достаточно легким делом для любого поклонника крикета, Флеминг являлся самым знаменитым бэтсменом страны, и последние два года — чем-то вроде живой легенды. Впервые его взяли играть в составе сборной Англии в необычном возрасте — в тридцать лет. И путь его в большой крикет не был обычным: через школьную, а затем и университетскую команды или через опыт игры во втором составе команды графства. Он играл всего лишь за лигу лондонского Ист-Энда в команде типографии, где его однажды заметил бывший тренер из сельского Кента и предложил заниматься с ним. Вот так и начался для него долгий период частных тренировок. Что стало первым очком не в его пользу — мол, явился — не запылился.Его первый выход в игре в английской сборной закончился унижением на стадионе «Лордз» при почти полных трибунах: один из новозеландских игроков взял его первый и единственный бросок. Это стало вторым очком не в его пользу.Флеминг покинул поле под насмешки своих соотечественников, пережил позор в янтарно-кирпичном павильоне, где неумолимые и взыскательные члены Мэрилебонского крикетного клуба вершили по своему обыкновению суд, и ответил на глухое улюлюканье в Длинной комнате решительно неспортивным жестом. Что явилось третьим очком ие в его пользу.Все эти минусы стали пищей для прессы, в особенности для ежедневных таблоидов. В течение недели любители крикета Англии разделялись на два одинаковых по численности лагеря — «дайте бедному парню шанс» и «гоните его взашей». Выборщики в национальную сборную, никогда не шедшие на поводу у общественного мнения в делах, где на карте стояли национальные интересы, присоединились к первому лагерю. Второй раз Кеннет Флеминг защищал калитку в матче на крикетном поле стадиона «Олд Траффорд». Он стоял на страже, молчаливый и преисполненный гордой сдержанности. Он легко набрал сто очков. Когда же боулер наконец смог вывести его из игры, Флеминг принес Англии 125 очков. Начиная с того матча прошлое было забыто.— Большой Спрингбурн, — говорил тем временем Линли, — позвонил своим людям в подразделение Мейдстоуна. Мейдстоун, — кивок в сторону инспектора Ардери, — решил передать это дело нам.Ардери ответила сдержанно, но радости в ее голосе не слышалось:— Не я, инспектор. Позвонил начальник полиции.— Только из-за того, что это Флеминг? — удивилась Барбара. — Наверное, вам было бы интересно оставить такое дело себе.— Я бы так и предпочла, — ответила Ардери. — К несчастью, кажется, все высшее начальство Лондона контролирует это дело.— А… Политика.— Именно.Все трое знали, как это происходит. Лондон был поделен на самостоятельные полицейские участки. Протокол требовал от полиции Кента брать разрешение у соответствующего начальника на каждое вторжение в его работу для проведения допроса или беседы. Бумажная работа, телефонные звонки и политическое маневрирование зачастую занимали столько же времени, сколько и само расследование. Гораздо легче передать его вышестоящим инстанциям в Нью-Скотленд-Ярде.— Инспектор Ардери будет заниматься этим делом в Кенте, — сказал Линли.— Оно уже полным ходом расследуется, инспектор, — заметила Ардери. — Наша группа находится в коттедже с середины дня.— А мы будем делать свою часть работы в Лондоне, — закончил Линли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69