Потому что я знаю.Фарадей посмотрел ей в лицо. Сунул руки в карманы спортивных штанов. Выражение лица Оливии заставляло его чувствовать себя жуком, насаженным на булавку ее веры в него.— Послушай, — проговорил он, — не надо делать из меня героя. Иначе в конце концов я тебя разочарую.— Да. И что же? Жизнь полна разочарований, не так ли?Он проглотил комок в горле.— Как ноги?— Ноги как ноги.— Плохо получилось, да? Не вовремя. Она сардонически улыбнулась.— Прямо как детектор лжи. Задавай вопрос и наблюдай, как она бьется в судорогах. Доставай наручники и зачитывай предупреждение о правах.Крис сел в то кресло, которое выбрал для себя детектив — напротив Оливии. Вытянул ноги и коснулся носком кроссовки носка ее черных ботинок на толстой подошве. Она купила их две пары, когда в самом начале думала, что нуждается всего лишь в более подходящей и жесткой поддержке свода стопы.— Я в этом смысле не лучше тебя, — сказал он, легонько тыкая носком кроссовки в ее подъем.— А именно?— Я здорово струхнул на улице, когда он представился.— Ты? Не может быть. Не верю.— Это правда. Я подумал, что со мной покончено. Наверняка.— Этого никогда не произойдет. Ты слишком ловок, чтобы тебя поймали.— Я никогда и не предполагал, что меня поймают во время акции.— Нет? Тогда что ты предполагал?— Что-то вроде этого. Случайное. С нами не связанное.Он увидел, что у Оливии развязался шнурок, и, нагнувшись, завязал его. Потом завязал второй, хотя это и не требовалось. Коснулся ее лодыжек, подтянул носки. Она провела по его волосам пальцами — от виска к уху.— Так что если до этого дойдет, скажи ему, — посоветовал Фарадей. Рука Оливии внезапно упала. Он поднял глаза.— Ко мне, Бинз, — позвала она бигля, который положил передние лапы на лестницу. — И ты, Тост! Идите сюда, два блохастика. Крис, они рвутся на улицу. Запри дверь, ладно?— Возможно, тебе придется сказать, Ливи. Кто-нибудь мог тебя видеть. Если до этого дойдет, лучше сказать правду.— Моя правда их не касается, — ответила она. Глава 9 — Я уже разговаривала с полицией Кента, — были первые слова Джин Купер, когда она открыла дверь своего дома на Кардейл-стрит и увидела перед собой удостоверение сержанта Хейверс. — Я сказала им, что это Кенни. Больше мне сказать нечего. И, кстати, кто это там с вами? Это вы их с собой привезли? Раньше их здесь не было.— Средства массовой информации, — ответила Барбара Хейверс, имея в виду трех фотографов, которые, едва Джин Купер открыла дверь, защелкали своими камерами из-за доходившей до пояса живой изгороди у невысокой кирпичной стены, отделявшей садик перед домом от дороги. Сам садик являл собой унылый бетонный квадрат, окаймленный с трех сторон пустыми клумбами и кое-где украшенный пластмассовыми моделями слащавых коттеджиков, очень неумело разрисованных от руки.— Вы! Катитесь отсюда! — крикнула Джин фотографам. — Здесь вам делать нечего. — Те продолжали щелкать. Она встала руки в боки. — Вы меня слышите? Валите отсюда!— Миссис Флеминг! — крикнул один из них. —Полиция Кента утверждает, что пожар был вызван сигаретой. Ваш муж курил? У нас есть надежный источник, который говорит, что он не курил. Вы это подтверждаете? Можете прокомментировать для нас? Он был один в коттедже?Джин стиснула зубы, и лицо ее застыло.— Мне нечего вам сказать! — крикнула она в ответ.— Наш источник сообщает, что в коттедже в Кенте жила женщина по имени Габриэлла Пэттен. Это миссис Хью Пэттен? Вам знакомо это имя? Не желаете прокомментировать?— Я сказала, мне нечего…— А детям вы сообщили? Как они это восприняли?— Оставьте в покое моих детей, черт бы вас побрал! Если вы зададите им хоть один вопрос, я вам яйца поотрываю. Понятно?Барбара поднялась на единственную ступеньку крыльца и твердо произнесла:— Миссис Флеминг…— Купер. Купер.— Да. Простите. Мисс Купер. Позвольте мне войти. Если вы это сделаете, они не смогут больше задавать вам вопросы, а одни фотографии их редакторам неинтересны. Ну так что? Могу я войти?— Они с вами сюда заявились? Если да, я позвоню своему адвокату и…— Они были здесь до меня. — Барбара старалась проявлять терпение, но в то же время с беспокойством слышала стрекот камер и сознавала: совсем ни к чему, чтобы ее сфотографировали, когда она будет проталкиваться в дом женщины, по общему мнению находящейся в горе. — Припарковались на Плевна-стрит. За грузовиком, стоявшим возле приемной врача. Машины были скрыты от глаз. — И автоматически добавила: — Мне очень жаль.— Жаль, — с издевкой отозвалась Джин Купер. — Уж лучше бы молчали. На самом деле вам не жаль.Но она впустила Барбару и провела в гостиную маленького дома, стоявшего в ряду других таких же. Джин Купер, видимо, как раз занималась уборкой, потому что несколько больших, не до конца заполненных черных мешков для мусора стояли раскрытыми на полу, а когда она отпихнула их ногой в сторону, чтобы Барбара прошла к продавленному дивану и двум креслам, сверху спустился необыкновенно мускулистый мужчина с тремя коробками в руках. Он со смехом сказал: — Отлично сработано, Джи. Но надо было просто сказать, что нам недосуг отвечать — платки промокли от слез, хоть выжми. Ох, прошу меня извинить, ищейка полицейская, в настоящий момент говорить не могу — опять слезы душат. — И он зашелся хохотом.— Дер, — сказала Джин, — это из полиции.Мужчина опустил коробки. Известие, что его слова, не предназначенные для посторонних ушей, были ими услышаны, не смутило, а скорее раззадорило его. Окинув Барбару недоверчивым взглядом, он тут же сбросил ее со счетов. «Ну и корова, ну и уродина», — сказало выражение его лица. В ответ Барбара в свою очередь уставилась на него. Она не спускала с него глаз, пока он не сбросил коробки на пол рядом с дверью, ведущей на кухню. Джин Купер представила мужчину как своего брата Деррика и без всякой нужды добавила:— Она пришла насчет Кенни.— Да? — Деррик прислонился к стене, опираясь на одну ногу, а вторую поставив на носок — в странной танцевальной позе. Ступни ног у него были удивительно маленькие для мужчины такой комплекции и казались еще меньше из-за просторных лиловых шаровар с резинками, продернутыми по талии и по низу штанин, из-за чего брюки походили на одежду восточного танцора. Сшиты они были, как видно, с учетом необъятных ляжек мужчины. — И что насчет него? По мне, так этот вонючий подонок наконец получил по заслугам. — Он изобразил, что стреляет в сторону сестры, хотя весь этот спектакль был в основном рассчитан на Барбару. — Я всю дорогу говорил, Джи, вам всем будет лучше без этого проклятого онаниста. Чемпион долбанный. Мистер Медовая задница, сладенький такой. Если хотите знать мое мнение…— Ты все книги Кенни уложил, Дер? — с нажимом спросила его сестра. — В комнате мальчиков тоже есть. Но проверяй, чтобы там стояло его имя, не унеси книги Стэна,Он сложил руки на груди, насколько позволили выпуклые грудные мышцы и бугры бицепсов, мешавшие движению. Поза, без сомнения призванная продемонстрировать превосходство, лишь подчеркнула несоразмерность его телосложения.— Пытаешься от меня избавиться? Боишься, что я расскажу этой дерьмовой легавой, за какой сволочью ты была замужем?—Хватит,—оборвала Джин. — Если хочешь остаться, оставайся. Но не разевай пасть, потому что я уже почти… почти на грани, Дер… — У нее задрожали руки, и она резко сунула их в карманы домашнего халата. — О, к черту все, — прошептала она, — все к черту.Выражение наглой агрессии мгновенно исчезло с лица ее брата.— Ты едва на ногах держишься. — Его массивная фигура отделилась от стены. — Тебе нужно выпить чаю. Не хочешь есть — не надо, заставить не могу. Но чаю ты выпьешь, и я буду стоять над тобой, пока не выпьешь все до капли. Уж я прослежу, Джи.Он ушел на кухню, открыл там воду и принялся хлопать дверцами шкафов. Джин передвинула мешки с мусором поближе к лестнице.— Садитесь, — сказала она Барбаре, стоявшей около старенького телевизора. — Говорите, что хотели, и оставьте нас в покое.Не присаживаясь, Барбара спросила:— Ваш муж что-нибудь говорил вам вот об этом, мисс Купер?Она подала Джин один из документов, извлеченных утром из письменного стола в доме миссис Уайт-лоу. Это было письмо от К.Мелвина Аберкромби, эсквайра, Рэндолф-авеню, Мейда-вейл. Барбара уже запомнила это небольшое послание — подтверждение, что встреча с адвокатом состоится.Джин прочла письмо и вернула его. Снова занялась мешками.— У него была встреча с кем-то в Мейда-Вейл.— Я это вижу, мисс Купер. Он вам об этом сказал?— Спросите его. Адвоката. Этого свинорылого Ашеркрауна или как там его.— Я могу позвонить мистеру Аберкромби, чтобы получить интересующие меня сведения, — сказала Барбара. — Потому что клиент обычно бывает откровенен со своим адвокатом, когда начинает бракоразводный процесс, а адвокат, как правило, рад услужить полиции, когда его клиента убивают. — Она увидела, как рука Джин стиснула вывалившийся из одного мешка фотоальбом. В яблочко, подумала Барбара. — Требуется заполнить разные бумаги, другие — вручить, и не сомневаюсь, что Аберкромби точно знает, как далеко ваш муж зашел в этом деле. Так что позвонить ему я могу, но когда все выясню, вернусь к вам для нового разговора. И пресса, без сомнения, будет поджидать снаружи, фотографируя и гадая, чего это легавые сюда зачастили. Кстати, где ваши дети? Джин дерзко взглянула на нее.— Они, как я понимаю, знают, что их отец умер?— Они не вчера родились, сержант. Что вы себе вообразили?— А знают ли они, что их отец недавно попросил вас о разводе? Ведь он просил, верно?Джин осматривала порванный угол альбома. Поглаживала пальцем дырку в искусственной коже переплета.— Скажи ей, Джи. — На пороге кухни показался Деррик, в одной руке — коробка с чаем в пакетиках, в другой — кружка с Элвисом Пресли, улыбающимся своей знаменитой иронической улыбкой, — Какая разница? Скажи ей. Он тебе не нужен. И никогда не был нужен.— Тем более, что теперь он умер. — Она подняла бледное лицо. — Да, — сказала она Барбаре. — Но вы ведь уже знали ответ? Потому что он сказал этой старой вороне, что уведомил меня, а вороне только и надо было разнести эту новость по всему Лондону, особенно если это могло очернить меня, над чем она трудилась последние шестнадцать лет.— Миссис Уайтлоу?— Она, а кто же еще?— Пыталась очернить вас? Зачем?— Я никогда не была достаточно хороша, чтобы стать женой ее Кенни. — Джин фыркнула. — Можно подумать, Габриэлла была.— Значит, вы знали, что он собирался жениться на Габриэлле Пэттен?Она сунула альбом в один из мешков. Оглянулась в поисках какого-нибудь занятия, но ничего как будто не нашлось. Тогда она сказала:— Дер, мешок нужно завязать. Где ты оставил бечевку? Наверху?И не отрывая глаз смотрела, как он поднимается по лестнице.— Ваш муж сказал детям о разводе? — спросила Барбара. — А все же, где они?— Не трогайте их, — сказала Джинни. — Оставьте, черт возьми, в покое. Им и так уже досталось. Четырех лет с них хватит, больше этого не будет.— Насколько я знаю, у вашего сына был запланирован отдых вместе с его отцом. Плавание на яхте по греческим островам. Они должны были улететь вечером в среду. Почему они не поехали?Джин подошла к окну в гостиной. Там она достала из кармана «Эмбессис» и закурила. Вернувшийся с мотком бечевки Деррик бросил его на мешок со словами:— Давно нужно было избавиться от этого дерьма. — Да, — отозвалась его сестра. — Правильно. Но сейчас не самый подходящий момент. Ты, кажется, чай готовил? Я слышала, чайник отключился.Деррик с недовольной миной исчез на кухне. Полилась вода, бойко зазвенела в кружке ложка. Он вернулся с чаем, поставил его на подоконник и сел на диван, скрещенные ноги пристроил на кофейном столике, дав понять, что намерен остаться на время разговора. Пусть, подумала Барбара и вернулась на подготовленную почву.— Ваш муж сказал вам, что хочет развода? Сообщил о своем желании снова жениться? Сказал, что женится на Габриэлле Пэттен? Об этом обо всем он сказал детям? Вы им сказали?Она покачала головой.— Почему?—Люди меняют решения. Кенни был как и все люди. Ее брат застонал.—Нелюдем он был, этот кусок дерьма! Звезда гребаная. Сочинял о себе сказки, а вы все здесь были для него лишь перевернутой страницей. Почему ты никогда этого не видела? Почему не бросила его?Джин метнула на брата взгляд.— К этому времени ты уже могла кого-нибудь себе найти. Дать детям настоящего отца. Ты могла…— Заткнись, Дер.— Эй, думай, с кем говоришь.— Нет, это ты думай. Можешь оставаться, если хочешь, но сиди молча. Помалкивай — про меня, Кенни, про все. Понял?Деррик поднялся и ушел на кухню, открылась и закрылась дверь, минуту спустя скрипнула ржавыми петлями задняя калитка. Докурив и осторожно, словно драгоценность, затушив окурок, Джин села на диван и обхватила кружку ладонями. Барбара тоже села — в одно из кресел гарнитура, сняла с плеча сумку, поставила ее на пол и, достав из нее сигареты, с наслаждением закурила.— Вы вообще разговаривали с вашим мужем в среду?— Зачем мне?— Он должен был забрать вашего сына. Они должны были улететь в среду вечером. Планы изменились. Он позвонил, чтобы предупредить?— Это был подарок Джимми ко дню рождения. Он ведь обещал. Кто знает, собирался ли он вообще ехать?—Собирался, — сказала Барбара. Джин быстро вскинула на нее глаза. — В кармане его пиджака в Кенсингтоне мы нашли билеты на самолет. И миссис Уайтлоу сообщила, что помогала ему собирать вещи и видела, как он кладет их в машину. Но тут в какой-то момент планы изменились. Он не сказал вам, почему?Джинни покачала головой и сделала глоток.— А Джимми он сказал?Джин сомкнула пальцы вокруг кружки. Элвис скрылся под ними. Наклонив голову, она наблюдала, как болтается жидкость в кружке, когда она покачивала ее. Наконец Джин ответила:— Да. Он разговаривал с Джимми.— Когда это было?— Времени я не знаю.— Мне не нужна точность. Утром? Днем? Перед предполагаемым отъездом? Ведь он собирался заехать сюда за мальчиком, верно? Он предварительно позвонил?Она еще ниже опустила голову, пристальнее разглядывая свой чай.— Мысленно воскресите в памяти тот день, — попросила Барбара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69