одна. Всегда езжу туда одна.— Я не спрашиваю, ездили ли вы туда с кем-нибудь, — дружелюбно отозвался Браун. — Я интересовался, был ли кто-нибудь с вами в ту ночь, когда убили Маргарет Шумахер.— Нет. Была дома одна. Читала.— Что читали? — быстро спросил Карелла.— Не помню. Я много читаю всего.— Но какие именно книги?— В основном научную фантастику.— А вот всякие загадочные убийства...— Нет. Ненавижу этот жанр.— Вы сказали, что узнали об убийстве Маргарет из газет...— Да.— В вермонтских местных газетах?— Нет, я покупаю наши...— Наши газеты?— Да, поступающие отсюда, из этого города. Мы их там получаем, представьте себе.— И вот тогда-то вы и увидели первополосный заголовок?— В этой газете это было не на первой полосе, а на четвертой, в общеамериканской хронике.— Заметка об убийстве жены Шумахера.— Да, да, да, об убийстве его жены.Она вновь произнесла слово «жена» так глумливо, что это граничило с грязным ругательством.— И вы говорите, что возликовали...— Ну, возможно, это слишком громко сказано.— А сейчас как бы вы сказали?— Заметка меня просто-таки осчастливила.— Хм, новость о зверском убийстве женщины...— Да.— ...вас осчастливила.— Да.— Ей хладнокровно пробили голову и грудь...— Угу.— И, читая об этом, вы чувствовали себя счастливой.— Да, — сказала Бетси. — Я рада, что ее кто-то пришил.Сыщики уставились на нее.— Это была подлая сука, сломавшая нам жизнь. Обычно я молилась, чтобы она выпала из окна или чтобы ее автобус переехал. Но — ничего... Ладно, теперь-то уже ее кто-то достал. Хорошенько уделал. И — да, я счастлива. А вообще-то ликую, это самое подходящее слово. Переполнена ликованием оттого, что она сдохла. Правда, я бы хотела, чтобы ее прострелили дюжину раз, а не четыре.По ее лицу гуляла довольная улыбка.Такую улыбку не переспоришь.Зато узнавать теперь обязательно надо следующее: действительно ли в газетах было написано, что в Маргарет стреляли четыре раза. * * * Наступала ночь.Они беседовали в гостиной дома, который до недавнего времени Анджела разделяла с Томми. Трехлетка Тесс — в кроватке, в боковой комнате. Анджела сказала брату, что жить не может без сигареты, но доктор запретил ей курить во время беременности. Карелла вдруг вспомнил о Глории Сэндерс. Та тоже умирала без сигареты, когда они встретились в клинике. Он не мог отделаться от навязчивой мысли: Пенн Хахллигэн описывал именно женщину, бегущую сквозь дождь. А возможно, эта идея сформировалась потому, что он уже и раньше знал: Шумахера пережили три женщины — две дочки и бывшая жена, ненавидевшие его.— Ничего, скоро закурю, — заявила Анджела.— Держись-ка подальше от дыма, — отозвался Карелла.— От этой привычки так просто не отделаешься, — сказала она, поеживаясь.Их отец не знал, что Анджела курила. А может, лишь притворялся, что не знает. Карелле вспомнилась одна семейная суббота, он тогда и сам курил. Давно это было. Анджела и Томми только поженились. Кажется, дело было на Пасху. А возможно, и на Рождество. Тогда собралась вся семья. Они едва закончили трапезу, а в итальянских семьях каждое блюдо — целое событие, праздник. Карелла похлопал себя по карманам, убедился, что сигареты кончились, и направился к пианино, бренча на котором, Анджела распевала песенки своего детства. Он спросил:— Сестричка, у тебя нет сигареты?А папаша с комическим ужасом прижал палец к губам: молчи, дескать, я не должен знать, что моя дорогая дщерь дымит. Ах, добрый старый лицемер...Карелла улыбнулся.— Говорят, что легче бросить героин, чем никотин, — сказала Анджела.— Но ты же бросила! Вот уже почти девять месяцев...— И все равно очень хочется.— Мне тоже.— Так вот: снова начну. Пусть только бэби народится.— Не стоит снова начинать...— Это еще почему?И вдруг заплакала.— Эй! — ласково позвал он.Она помотала головой.— Эй, ну-ка, довольно.Подняла руку, словно делая слабый знак протеста, все еще качая головой: нет-нет, оставь меня в покое. Но он все-таки подошел к ней, обнял, дал ей свой носовой платок.— Возьми, утри слезки.— Спасибо, — промолвила она, вытирая глаза. — Можно в него высморкаться?— С каких это пор ты спрашиваешь разрешения?Она высморкалась, всплакнула еще разок, снова вытерла глаза и вернула платок.— Неужели сигареты для тебя так важны? — спросил он.— Да не сигареты.— Ну-ка, расскажи.— Я так себе представила: а чего уж очень беспокоиться? Ну, продымлю мозги, умру от рака, кому какое дело?— Мне, например.— Тебе, конечно, — сказала она, собираясь опять заплакать.— Почему ты думаешь, что у Томми есть кто-то на стороне?— Знаю, и все.— Откуда?— По тому, как он себя ведет. Правда, ни разу не нашла платка с губной помадой, и от него не разит духами, когда приходит, но...— Но что «но»?— Просто знаю, Стив. Он себя ведет совсем по-другому. У него мысли где-то на стороне, у него есть там бабенка, знаю.— Как же он себя ведет?— Просто стал другим. Кашляет, ворочается всю ночь, словно думает о ком-то, не может заснуть...— Так. Что еще?— Я ему что-нибудь говорю, но его мысли витают где-то далеко. Я на него гляжу и вижу, что он не может сосредоточиться, думает о другой.Карелла кивнул.— И еще он... Ах, не хочу об этом.— Нет, говори, — сказал Карелла.— Вправду не хочу, Стив.— Анджела...— Ну — добил. Он больше не хочет заниматься со мной любовью. — Ох... — простонала она. — Ох... — схватилась за живот.— Сестричка?!— Ох, ох...— Да что с тобой?— Мне кажется, ой, ой, ой...— Это бэби?— Да. И я... — Она снова схватилась за живот.— В какую клинику? — тотчас спросил Карелла. * * * В «дежурке» Карелла использовал телетайп для прямого «разговора» с Тедди. Он выстукивал ей послания, а в конце нажимал на клавиши "Ж" и "О", что означало «жду ответа». Но теперь ему пришлось звонить домой из клиники, из комнаты для посетителей, а, к сожалению, городские телефоны-автоматы пока еще не достигли высокого технологического уровня. Карелле ответила Фанни Ноулс.— Экономка Кареллы, — произнесла она.Он ясно представил, как она стоит за кухонным столом: пятидесятилетняя полная дама, волосы, крашенные хной, в пенсне, левая рука — лихо на бедре; всегда в такой позе, словно бросает некий вызов тем, кто вторгается в интимную жизнь полиции и покушается на святость домашнего очага.— Фанни, это я, — сказал он.— Да, Стив.— Я нахожусь в Твин Оукс, Тедди знает этот роддом, там близнецы родились.— Да, Стив.— Вы можете сказать ей, чтобы она поймала такси и приехала сюда. Анджела уже в хирургии.— Вы не хотите, чтобы я позвонила вашей матери?— Нет, я сам сейчас позвоню. Повторяю: Твин Оукс, родильное отделение.— Ясно.— Спасибо, Фанни. Все в порядке?— Да-да. Сейчас скажу Тедди.Он поблагодарил, повесил трубку, выудил из кармана монетку и набрал мамашин номер.— Алло? — произнесла она.Голос такой же ровный, без выражения каких-либо эмоций. Таким он стал после смерти отца.— Мама, — сказал он, — это я, Стив.— Да, солнышко?— Я здесь с Анджелой, в роддоме.— О Боже!— Все нормально, она уже в родильном, ты не хочешь...— Сейчас же приеду!— Клиника Твин Оукс, родовспомогательное отделение. Возьми такси.— Сейчас же! — отозвалась она, бросая трубку.Он тоже положил трубку на рычаг и подсел к лысеющему мужчине, выглядевшему крайне обеспокоенным.— У вас первенец? — спросил лысый.— Сестра рожает, — ответил Карелла.— Ах так! А у меня первенец.— Все будет хорошо, не беспокойтесь, — сказал Карелла. — Это великолепная клиника.— Да-то да, — отозвался мужчина.— У меня здесь близнецы родились.— Так-то оно так.Сколько же лет прошло... Мейер и Хейз расхаживали здесь по «ожидательной» в ногу с ним. Мейер утешал, твердил, что уж он-то трижды через это прошел и все — о'кей. Чего беспокоиться? Тедди наверху, в родильном... Близнецы. И вот теперь...— У нас будет парень, — заявил лысеющий человек.— Это же замечательно.— Да, но она-то хотела дочку!— Ничего, мальчики тоже очень милые.— А кто у вас? — спросил мужчина.— Или — или, — сказал Карелла.— Мы бы хотели назвать его Стэнли, в честь моего отца, — продолжал откровенничать лысеющий человечек.— Замечательно, — отозвался Карелла.— Но она хочет назвать его Эваном.— А что, Стэнли разве плохое имя?— Возможно, — сказал мужчина.Карелла взглянул на часы.Она наверху уже двадцать минут. Он вдруг подумал о Томми. Ах, Томми должен был бы присутствовать здесь. Какие бы ни были у них проблемы, а должен... Он снова подошел к автомату, нашел номер гаража в записной книжке, набрал. Ждал долго, но никакого ответа. Повесил трубку, снова подсел к встревоженному лысеющему человеку.— А что у нее? У вашей сестры.— Не знаю, — пожал плечами Карелла.— Она проделала все тесты?— Думаю, да. Но ничего мне не сказала...— Должна была тестироваться. Тесты все вам показывают.— Ручаюсь, она их сделала.— Она замужем?— Да.— Где же муж?— Да вот сейчас только старался его найти.— Ого, — произнес человек и с подозрением взглянул на Кареллу.Тедди примчалась через десять минут. Лысый следил за тем, как они объяснялись с помощью жестов. Кстати, это всегда привлекало зевак. Да вылези крокодил из люка в центре города, и то это не вызвало бы такого скопления праздных. Лысый смотрел будто завороженный.Тедди спросила, звонил ли он матери. Он сказал, что звонил.— Я бы могла прихватить ее по дороге, — показала она знаками.— Ничего, и так все будет хорошо.У мужчины начали выпучиваться глаза. Летающие в воздухе пальцы начисто вымели из его головы тревогу о неизбежно грядущем сыне Стэнли.Мать Кареллы, появившаяся чуть позже, выглядела очень озабоченной. Всего одиннадцать дней назад она приезжала сюда, в морг этой клиники, для опознания мужа. Сегодня ее дочь была в «родилке», а иногда там бывает не все гладко.— Ну как она? — спросила мать. — Здравствуй, моя сладость. — Она поцеловала Тедди в щеку.— Ее подняли туда сорок минут назад, — сказал Карелла.— А Томми где?— Пытаюсь его найти, — ответил Карелла.Они обменялись взглядами с Тедди, но мать ничего не заметила. Тедди показала на пальцах, что сорок минут — это не так уж много. Карелла перевел ее слова матери.— Я знаю. — Мать потрепала Тедди по руке.— Анджела тебе говорила, кто у нее будет? — спросил Стив.— Нет. А тебе?— Тоже нет.— Ох уж мне эти секреты. — Мать округлила глаза. — С ней всегда так, с детства, помнишь?— Помню, — сказал Карелла.— Секреты, — повторила она Тедди, показав той свои губы. — Моя дочь. Всегда секреты.Тедди кивнула.— Мистер Гордон?Все обернулись. В дверях стоял доктор в забрызганном кровью халате. Лысеющий вскочил как ужаленный.— Да. Что?— Все замечательно, — сказал доктор.— Ну! Ну!— Ваша жена в полном порядке, — продолжал доктор.— Я вас заклинаю!— У вас сын, здоровый мальчик.— О, спасибо, спасибо. — Мужчина излучал сияние.— Вы сможете навестить их обоих минут через десять, я пошлю за вами сестру...Акушер Анджелы пришел через полчаса, очень усталый.— Все прекрасно, — сказал он. — И Анджела в порядке.Все доктора здесь такие, сперва говорят только о роженицах.— И близнецы тоже в порядке.— «Близнецы»?! — переспросил Карелла.— Пара великолепных здоровых девочек, — пояснил доктор.— Ага, секреты, — многозначительно произнесла мать и спросила Стива: — Где же Томми?— Я постараюсь его найти, — ответил Карелла.Сначала он проехал к дому, который Томми унаследовал у скончавшихся родителей. В комнате над гаражом ни огонька. Тем не менее Карелла поднялся наверх и постучал в дверь. Было всего четверть двенадцатого, но, возможно, Томми уже лег спать. Никто не отозвался. Карелла сошел вниз, к машине, чуточку поразмышлял, прежде чем включить зажигание, затем пустился в путешествие по этой части города.Он надеялся, что Томми не окажется в компании своей подружки в ночь, когда у него родились девочки-близняшки.Игровая площадка напротив дома была пуста. Дождик капал на качели и карусели. Рядом располагалась зона парковки, дождь стекал по автомашинам, теснившимся вокруг площадки. Карелла отыскал местечко у пожарного крана-гидранта, опустил на стекло козырек со словом «Полиция». Он запер машину и побежал под дождем вверх по улице. Карелла слишком долго был полицейским, чтобы не заметить и не распознать двух мужчин в седане, запаркованном наискосок от дома Томми. Подойдя к седану, Карелла постучал в окно, стекло опустилось.— Ну? — спросил мужчина, сидевший рядом с водителем.— Я Карелла из Восемьдесять седьмого, — сказал Стив и показал жетон, втягивая голову в плечи под дождем. — Что здесь происходит?— Садитесь в машину, — пригласил мужчина.Карелла открыл дверцу и сел. Дождь бил по крыше и лил по стеклам.— Я — Питере из Двадцать первого, — произнес водитель.— Макмиллэн, — представился его коллега.Оба были небриты. Такой видик культивировался сыщиками, когда приходилось вести наружное наблюдение. Выглядишь измочаленным тяжелой работой и плохо оплачиваемым. Да, собственно, так ведь оно и было, в сущности, без всяких там щетин и прочего марафета.— Вон, видите, впереди — фургон, там наши кинокамеры крутятся, — сказал Питере, и Карелла различил во тьме зеленый фургончик с надписью: «Сухая чистка шляп».— Этот дом у нас в осаде уже неделю, — сообщил Макмиллэн.— Который?— А из коричневого кирпича, с гаражом, — ответил Питерс.— Но почему? Что там творится?— Кокаин там творится, — сказал Макмиллэн. Глава 10 В понедельник утром, как правило, начальники несколько задерживались, но один из них, которого звали Питер Бернс, был уже тут как тут. Лейтенант Бернс в доходчивой форме втолковал собравшимся подчиненным то, что, как он считал, они были обязаны уяснить именно к этому дню.— Если вы застряли на месте, — объяснял он, — возвращайтесь к началу. Вы, я подчеркиваю, вы должны снова начать там, где случилось происшествие.Он сидел за столом в угловом кабинете, который узурпировал на правах командующего 87-м дивизионом. Плотно сбитый мужчина с серебреющей шевелюрой и суровыми голубыми глазами, налагавшими твердое немое вето на всякие глупости и праздную болтовню. Шестеро детективов внимали его словам. Четверо уже отчитались по делам, находящимся в их производстве. Но по-настоящему большое дело терпеливо ждало своего часа, время от времени слегка выпуская когти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38