Воровать. А люди, которых вы обворовываете, — главным образом белые. Потому что все «бабки» у них. И потому, когда вы видите Артура Брауна, шествующего по улице, вам не приходит в голову, что это идет защитник слабых и невинных, поклявшийся охранять закон в этом городе, штате, во всей стране. Вы думаете, что это идет здоровущий преступник, негр-наркоман. Топчет нашу замечательную страну, где образовался порочный круг: наркотики — преступность — расизм — отчаяние — наркотики и так далее, в том же духе, в том же роде... Правда, все вышесказанное опять не объясняло, почему сидит такая «заноза в заднице», если вы чернокожий.— Ты знаешь, — вдруг спросил Браун, — что бывает, если у черного сохнет кожа?— Нет, — сказал Карелла. — Что?Он продолжал думать о порочном круге, столь ловко описанном Брауном.— Помимо того, что это причиняет массу неудобств. Не знаешь?— Да нет, не знаю.— Мы сереем. Вот, что бывает.— Ага, — нейтрально выразился Карелла.— Вот почему, — продолжал Браун, — нам приходится употреблять уйму всяческих лосьонов и масел. Смазывать ими кожу. Это не только у женщин такое. Это и у мужчин тоже.— Вот оно что, — произнес Карелла.— Да, да. Приходится смазывать кожу жиром. Чтобы избавиться от шелухи... Ну-ка, повтори адрес, куда мы едем.— Триста четырнадцать, Саус-Дрейден.— Масло какао, кольдкрем, вазелин, вся эта дрянь, дерьмо. Нам приходится употреблять все это, чтобы не становиться серыми, как призраки...— Ну, мне ты не кажешься серым, — сказал Карелла.— Потому что я втираю всю эту дрянь в шкуру. Вот так-то. Но я предрасположен к появлению угрей на этой шкуре.— Ага.— Это еще когда я был подростком. Поэтому, чем больше втираю гадость в шкуру, тем больше появляется угрей. Вот тебе второй порочный круг. Я даже думаю бороду отпустить. Клянусь Господом Богом.Но Карелла опять не понял, к чему бы это.— Подай еще вперед, — сказал он.— Я уже вижу, — отозвался Браун.Он подкатил к обочине, свернул к паркингу у дома 314 по Саус-Дрейден, вылез из машины, закрыл ее и присоединился к Карелле, стоявшему на тротуаре.— Вживленные волосы, — сказал Браун, — вроде парика.— Ага, — реагировал Карелла. — Ты видишь магазинчик-бутик? Хм, бутик! Ни больше, ни меньше.Магазинчик назывался «Ванесса». Лоис Стайн пояснила, что это не имело ничего общего с ее собственным именем, но звучало как бы с британским акцентом, слегка даже снобистски, и это привлекало изысканных, неординарных женщин. Именно их и обслуживал такой магазин. Впрочем, и сама Лоис выглядела неординарной дамой: великолепный грим, очень элегантный стиль. Тип медовой блондинки с русалочьими глазами. Таких часто видишь в коммерческих клипах: шевелюра по ветру, прозрачные юбчонки не скрывают возмутительно длинных ног. Маргарет Шумахер говорила им, что ее приемной дочери тридцать семь лет, но вот уж чего никак не дашь: она выглядела лет на двадцать с небольшим. Безупречная фигура; серо-голубые глаза придавали лицу выражение таинственно-безмятежного спокойствия.Голосом, таким же мягким и ровным, как и ее внешность, — а именно такие слова Карелла употребил бы, описывая внешний вид Лоис, — она сразу же заявила, что была очень близка с отцом и что их взаимоотношения с достоинством перенесли горький удар в виде отцовского развода и нового брака. Она даже в толк не могла взять, как такое могло случиться с ним. Ее отец — жертва перестрелки? Даже в этом городе, где закон и порядок...— Извините меня, — вдруг прервала свой рассказ Лоис, — я не хочу бросить тень на...Изящные тонкие пальцы прижались к губам, как бы запечатывая их. На губах не было помады, Карелла отметил это сразу же, только легчайшие синие тени на верхних веках у серо-голубых глаз. Ее волосы, казалось, были из кружевного золота. Среди дорогих безделушек, игрушек и пряжи, выставленных на продажу, Лоис была похожа на Алису, которая невзначай затесалась в спальню Королевы Имеется в виду знаменитая книга Л. Кэрролла «Алиса в Стране Чудес».

.— Это как раз то, о чем мы и хотели с вами поговорить, — сказал Карелла, — как такое вообще могло случиться.Он немного не договаривал. Именно об эту пору, повсюду, любой и каждый подозревался в совершении проклятого преступления. И в то же время...— Когда вы виделись с ним в последний раз? — спросил он.Он спрашивал это потому, что жертвы, — особенно в тех случаях, когда их что-нибудь или кто-нибудь беспокоит, — подчас делятся с родными и близкими сведениями, которые, на тот момент, возможно, и показались бы незначительными, но... Но теперь, в свете трагической кончины, такая информация могла бы сослужить хорошую службу... Давай, давай, Карелла, вперед... Он ждал ответа. Она делала вид, что вспоминала, когда видела отца в последний раз. Своего-то отца, которого убили в прошлую пятницу! В загадочных серо-голубых глазах появилась этакая задумчивость: я вспоминаю, думаю, думаю, когда же я видела дорогого папочку, с которым была так близка и вместе с кем пережила горечь развода и перипетии последующей женитьбы... Браун тоже ждал. Ему пришла в голову мысль, уж не устраивает ли им шоу эта хрупкая Недотрога. Нельзя сказать, что он был знаком со многими белыми женщинами, но знал массу черных. И среди них были даже блондинки, такие, как эта. И они тоже смогли бы мастерски довести тонкую игру до совершенства.— Я выпила с ним пару коктейлей в прошлый четверг, — сказала она.За день до того, как он схлопотал себе четыре пули в лицо. А две угодили в его дворняжку...— И во сколько это могло бы быть? — спросил Карелла.— В половине шестого. После того, как я закрыла лавку. Мы встретились неподалеку от его офиса. В баре «Крошка».— Скажите, был ли какой-нибудь особый повод для встречи? — спросил Браун.— Нет. Просто мы давно не виделись.— А обычно вы...— Да.— ...встречались, чтобы вместе выпить стаканчик-другой?— Да.— Не обед и не ужин?— Нет, Маргарет...Она замолчала.Карелла тоже. И Браун.— Она не одобряла папиных встреч с нами. Маргарет — женщина, на которой он женился после развода с мамой.Женщина, на которой он женился. Именно так, не опускаясь до того, чтобы называть ее женой. Просто женщина, на которой женился.— Ну и как вы к этому относились?Лоис пожала плечами:— Трудная женщина.Разумеется, это не было ответом на вопрос.— В каком смысле — трудная?— О, собственница до мозга костей. Ревнива до безумия.«Сильное слово, — подумал Браун, — безумие»...— Но как все-таки вы относились к ограничениям, которые она накладывала на ваши встречи? — спросил Карелла.— Конечно, я бы хотела встречаться с папочкой почаще... Я так люблю его... Любила его, — сказала Лоис. — Но раз уж это создавало для него проблемы, я шла на то, чтобы встречаться, когда ему было удобно.— А какие чувства испытывал он по этому поводу?— Понятия не имею.— Вы никогда с ним об этом не говорили?— Никогда.— Просто шли навстречу его пожеланиям? — спросил Ка-релла.— Ну да. Раз он был женат на ней, — сказала Лоис, пожав плечами.— А как относилась к этому ваша сестра?— Он никогда не виделся с Бетси.— Как так?— Она отнеслась к разводу по-своему.Браун подумал, что это у всех так.— Эта предыдущая грязная возня...— Какая возня? — быстро спросил Карелла.— Ну хорошо. У него была интрижка с этой, с Маргарет. Он и маму-то бросил поэтому. Но одно дело получить развод и уж только потом встречаться с кем-то. И другое дело, что он затеял развод, потому что хотел жениться на Маргарет. Он долго жил с ней до развода. Понимаете? В этом разница.— Конечно, — сказал Карелла.— Ну так вот, моя сестра этого не одобряет. Она прекратила встречи с ним... О, наверное, через девять-десять месяцев после его второй женитьбы. Таким образом я стала как бы его единственной дочерью. Все, что у него и было на самом деле.Браун подумал, что бы могло означать «все, что у него и было».— О чем вы говорили в прошлый четверг? — спросил Карелла.— О том, о сем, ничего определенного.— А он не говорил, что его что-нибудь беспокоило?— Нет.— Не намекнул на какие-нибудь там...— Нет.— Неприятности...— Нет.— С кем-нибудь повздорил...— Нет.— Проблемы личного характера...— Ничего подобного.— Ну ладно. Скажем так: он выглядел обеспокоенным, напуганным?— Нет.— Озабоченным?— Нет.— Может быть, вам показалось, что он чего-либо или кого-либо избегал?— Избегал?— Ну, я имею в виду — в разговоре, не договаривал, скрывал что-то.— Нет-нет, он вел себя абсолютно так же, как обычно.— А не могли бы вы дать нам хотя бы общее представление, о чем говорили с ним? — вмешался Браун.— Ни о чем. Разговор папеньки с дочуркой.— И все-таки — о чем?— Мне кажется, мы говорили о его поездке в Европу... Он должен был туда отправиться по делам в конце месяца.— Да. И что же он говорил по этому поводу?— Только то, что видит поездку в перспективе. Готовится к ней. У него новый клиент в Милане — модельер, дизайнер, собирающийся внедрять свой стиль в этом городе, а потом еще какое-то дело во Франции... По-моему, он назвал Лион...— А говорил он, один летит или нет?— Я не думаю, что Маргарет собиралась ехать с ним.— Не упомянул, кто мог его сопровождать?— Нет.— О чем еще вы говорили?— Вы знаете, действительно, это был разговор ни о чем, о пустяках. Мы ничего такого серьезного не обсуждали. Ну — обычный дружеский треп отца с дочерью.— Да, но все-таки о чем?Лоис посмотрела на него с нетерпением, издав, как показалось, вздох досады. Помолчала несколько минут, обдумывая что-то, потом заговорила снова:— Я ему сказала, что перехожу на диету, а он сказал, что это смешно, мне не требуется сбрасывать вес. О!.. Еще он говорил, что собирается опять брать уроки фортепиано; ведь в молодости он играл в джаз-оркестре...Ее серо-голубые глаза теперь были воздеты горе, словно стараясь вырвать у неба какие-то воспоминания; кончик губы был закушен: ни дать ни взять — этакая прилежная ученица, корпеющая над домашним заданием.— Да... И мне кажется, я что-то сказала относительно дня рождения Марка, моего мужа Марка... У него день рождения на будущей неделе, а я еще ничего не купила ему в подарок. А знаете, кстати, это очень трудно — припомнить каждое слово, которое...— У вас это прекрасно получается, — сказал Карелла.Лоис скептически поморщилась.— Значит, день рождения мужа, — вернул разговор в нужную колею Браун.— Да. Мне кажется, мы обсуждали, что же купить подходящее, Марку так трудно угодить. И папа посоветовал купить ему карманный калькулятор. Марк любит всякие современные технические штучки, он дантист.Карелла вспомнил дантиста, с которым недавно познакомился. Теперь этот дантист тянул срок в тюрьме Кастлвью. Большой срок. За то, что баловался ядами после работы. Карелла попытался представить себе, каким именно дантистом был Марк Стайн. Стиву пришло в голову, что за всю жизнь ему не понравился ни один зубной врач.— Калькулятор... Такой, какого у Марка никогда не было. Папа уточнил, что вообще подарки надо выбирать очень тщательно. Я сказала, что хочу подарить Марку собаку, но папа заявил, что собаки доставляют уйму хлопот, когда вырастают из щенков, и я должна прежде хорошо подумать.«Две пули в собаку, — вспомнил Браун. — Кому в голову придет убить не бродячую собаку?..»— Скажите, — спросил он, — а собака вашего отца никогда никого не кусала?— Кусала?— Ну, может, напугала, зарычала.— Хм... Я просто не знаю... Во всяком случае, папа ни о чем таком ни разу не говорил. И я действительно не знаю. Не думаете ли вы, что...— Да нет, спросил просто из любопытства.Он подумал, что в этом городе есть всякие собаки.— Бетси ненавидела его собаку, — сказала Лоис.Детективы уставились на нее.— Она вообще ненавидит всех собак, но особую неприязнь питала к Амосу.«Ничего себе имя у собаки», — подумал Браун, тихо кашлянул и спросил:— Какой породы?— Черный Лабрадор, — ответила Лоис.— Почему ваша сестра ненавидела собаку?— Мне кажется, она как бы символизировала новый брак. Эта собака — подарок Маргарет. Она подарила ее папе на их первое Рождество. Тогда Бетси еще встречалась с отцом. Но она даже вида этой собаки не выносила. А ведь это такое дивное, славное существо, лабрадорчик, знаете ли... Но Бетси — взбалмошная, у нее все чувства переплетаются. Раз уж ненавидит Маргарет, то и ее собаку будет ненавидеть. Очень просто.— Ваша сестра по-прежнему живет на Родмэн-стрит? — спросил Карелла и показал страничку блокнота, где был записан адрес Бетси.— Да, это там, — сказала Лоис.— Когда вы видели ее в последний раз? — спросил Браун.— В воскресенье. На похоронах.— Она была на похоронах? — удивился Карелла.— Да, — сказала Лоис и грустно добавила: — Потому что она его любила, я так думаю. * * * — Отсюда хороший вид, — сказала девушка.— Угу, — буркнул Клинг.Они стояли у единственного в этой комнате окна. Неподалеку мост Калмз-Пойнт развесил гирлянды огней над рекой Дикс. Помимо этого потрясающего зрелища и двух-трех зданий на том берегу, больше не было ничего, чем можно было бы восхититься. Клинг снимал квартирку, которая звучно называлась студией. Как будто и в самом деле здесь мог безмятежно и комфортабельно жить и творить художник, небрежно бросая мазок-другой на холст, а затем обрамляя его проволокой. В действительности студия состояла из одной комнатенки и кухоньки размером со стенной шкаф, а также ванной, которую, как казалось, прилепили к помещению после того, как вообще о ней вспомнили. В комнате находились кровать, платяной шкаф, легкое кресло и телевизор с торшером.Девушку звали Мелинда.Он подцепил ее в баре, куда ходят в основном для того, чтобы завязать какое-нибудь знакомство. Первое, с чем она сочла нужным ознакомить Клинга, было то, что у нее отрицательные анализы на СПИД. Клинг подумал, что это весьма многообещающее начало. Он тоже сказал ей, что не болен СПИДом. Ни лишаем, ни какой-нибудь венерической болезнью. Она спросила его, не болен ли он какими-нибудь другими болезнями. И они рассмеялись. А вот теперь молча стояли в студии, наслаждаясь видом из окна.— Сделать тебе коктейль? — спросил он.— Это было бы отлично, — сказала она. — А что у тебя есть?В баре она пила гадость под названием «Дьяволово крыло». Она объяснила, что в этом напитке смешаны четыре сорта рома, мятный ликерчик, придающий коктейлю зловещий зеленоватый оттенок, и что-то еще, еще и еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38