Горящие свечи двоились и троились в глазах, расплываясь радужными кругами, и чудилось, будто весь сквер полыхает от множества маленьких огоньков – ступить некуда…

14

Отправив Екатерину с детьми в Москву, Аристарх Павлович никуда из дому не выходил, дежурил у телефона. Было много дел в городской администрации, связанных со строительством развлекательного комплекса, да и на аэродроме никак не могли смонтировать вентиляцию в хранилищах из-за нехватки электромоторов; он сделал лишь одно дело – заказал столяру гроб. К обеду столяр – один из конюхов институтской фермы, сделал гроб, принес его и поставил у парадного входа под балки лесов.
К вечеру Аристарх Павлович начал понимать, что гроб, по всей вероятности, не потребуется: если тела Алеши нет в моргах, значит, его уже никогда не найти. Чтобы уменьшить число погибших у Белого дома, их могли вывезти и зарыть где-нибудь бульдозером. И искать особенно-то не пойдешь, никто не станет разговаривать, да и доказать, что Ерашов был в Белом доме и там погиб, практически невозможно – не выдавать же свидетелей…
Вырвавшихся из Белого дома офицеров Аристарх Павлович отвел на аэродром и спрятал в подземном хранилище ГСМ. Там была насосная – приличная комната, которая запиралась тяжелой стальной дверью, способной выдержать ядерный удар, и имела запасной выход – вентиляционную шахту с лестницей-скобами по стене. Наружу она выходила на опушке молодого березника и напоминала старый заброшенный колодец, прикрытый замшелыми досками. Офицеры сами выбрали это помещение, протянули кабель и поставили калорифер. Аристарх Павлович принес им несколько кип пустых мешков, чтобы устроить постели, картошки, моркови и ящик свежих яблок из хранилища. В вентиляционной шахте ночью можно было разжечь костерок и сварить еду. Но самое главное, сегодня он обещал принести пенициллин и разовые шприцы для раненого.
И никак не мог отойти от телефона. Он заказывал гроб, договаривался с водителем грузовика, чтобы съездить в Москву за телом, и одновременно все-таки надеялся, что Екатерина позвонит и скажет – он жив! Я нашла его!.. В воображении Аристарх Павлович как бы продлял жизнь Алеши, и пока видел его живым, теплилась и надежда…
На улице уже смеркалось, а телефон молчал. Валентина Ильинишна приготовила сумку с продуктами и лекарства и порывалась пойти на аэродром сама. Она хорошо знала окрестные леса, потому что каждый год летом прочесывала их в поисках улетевшего и привившегося семени редких пород деревьев из Дендрария, чтобы, заметив место, потом выкопать саженец и вернуть на родину. Она знала и этот заброшенный колодец, в устье которого ждали Аристарха Павловича. Когда совсем стемнело, Аристарх Павлович позвал Олега, не посвященного в тайну, и решил послать вместе с Валентиной Ильинишной.
– Понимаешь, Олег, мы вынуждены прятать троих человек, – начал осторожно он, но Олег перебил:
– Да знаю я, отец…
– Они были вместе с Алешей…
– Знаю.
Нагруженные сумками, они ушли на аэродром, и впервые за свою жизнь Аристарх Павлович остался один во всем доме! Соседи Безручкины, оба оформленные на работу в ерашовское предприятие, уехали в Вологодскую область покупать и вывозить срубы для бань. От тишины в ушах застучала кровь. Хоть бы мышь поскреблась! Он затопил камин, но и огонь не скрасил одиночества и не прибавил уюта. Тогда он тихо запел:
– Гори, гори, моя звезда. Звезда любви, приветная…
Голос зазвучал одиноко и пугливо, как чужой. Аристарх Павлович замолчал и, оставив дверь открытой, чтобы слышать телефон, вышел на крыльцо. Над Дендрарием густо орало воронье, заглушая все на свете и этот нескончаемый многогласный крик казался единственным звуком над всей землей. Он хотел уйти назад, однако вдруг заметил на центральной аллее фигуры, теснящиеся под одним зонтиком. И скорее угадал, кто это.
– Катя! – закричал он и устремился навстречу. – Я же твоего звонка жду! Ну что, что?!
И остановился. Сомкнутые в одну тень фигуры рассыпались, едва только вышли из-под облепленных птицами крон, и Аристарх Павлович узнал Аннушку.
Она бросилась к нему на шею, но не заплакала – замерла на мгновение. Аристарх Павлович проводил взглядом Кольку с Мишкой, спросил тихо:
– Где же вы с Катей-то встретились?
– У Белого дома… Прости, отец, что я так уехала… За мной Кирилл приезжал, – она подняла безнадежно испорченный зонтик.
– Кирилл?! Когда же он приезжал?..
– Ты видел его под моими окнами, – сказала Аннушка. – Это он шляпу потерял… Пойдем домой, все расскажу.
Аристарх Павлович слушал Аннушку и смотрел в огонь. Тепло от пламени напрямую улетало в трубу, и лишь его малая толика, способная согреть лицо и руки, оставалась в комнате, но не могла натопить огромного холодного пространства – отопление еще не включили. И мысли Аристарха Павловича улетали вслед за огнем…
– Я завтра уйду от вас, – Аннушка тянулась к камину – не могла согреться. – Мне жаль расставаться, я привыкла… Но уходить нужно сразу и навсегда, без оглядки.
– Не оставляй Кирилла, – вдруг попросил Аристарх Павлович. – Попробуй перешагнуть через себя.
– Перешагнуть? А во имя чего, отец? – Она отпрянула от огня – обожгла колени. – Сегодня утром попыталась потянуть за собой. Хотела помочь ему очиститься, освободить душу.. А он бежал как последний трус!.. Я уверена, он и от Екатерины сбежит.
– Не стану неволить тебя, – проговорил Аристарх Павлович. – Но пока Кирилл не появится в доме – прошу, не уходи. Хочу сам все увидеть и услышать… Нельзя отгонять его, отвергать… даже если он убил брата.
Аннушка вскочила, замотала головой:
– Не понимаю тебя, Аристарх Павлович…
– Да я бы и сам в другое время не понял, – он усадил Аннушку. – И сам бы проклял и открестился… А теперь думаю: прогоним, отринем его, но прибудет ли мира от нашего праведного гнева? Нет, врага сделаем из него, лютого врага. Как ты думаешь: знай он, что Алеша в Белом доме, стал бы стрелять? Пожалуй, нет… А отторгнем – в следующий раз и это не остановит. Нельзя его отдавать, Аннушка. Сама говоришь, мучается, страдает. Значит, дострелялся, сам в себя попал… Знаешь, ведь кровь ему еще отзовется. Пройдет год, а то и меньше, за этот расстрел кого-то придется наказывать. Кто приказ давал – вывернется, а кто стрелял… Хорошо, если тюрьмой обойдется. Так давай хоть мы его пожалеем.
– Он же всех Ерашовых опозорил! – возмутилась Аннушка. – И еще гордится этим… Орден надел! Погоны капитанские… Знала бы я тогда, что Алеша погиб!.. Я бы ему там устроила!
– Но он тоже не знал…
Аннушка съежилась, сжала кулачки, замерла. Лишь огонь плясал в ее глазах…
– Не могу! Не могу простить! – выкрикнула она и ударила кулачками. – Не прощу! Никогда! Знаю, не по-христиански… Но если бы ты побывал возле Белого дома… Я никогда не лезла в политику и ничего в ней не смыслила. Но сегодня увидела и многое поняла… Бабушка Полина говорила: мир погибнет от разжижения мозга. Воцарится хаос, первозданное состояние природы. Люди станут поедать друг друга, как рыбы, и в этом не будет греха. Хаос освобождает от совести и закона… Только с рыбьими мозгами можно творить подобное зверство и не ужасаться ему. И еще получать награды, торжествовать победу!.. Ну да, рыбы же не ведают, что творят. И страшно, что они в человеческом образе!.. Я теперь не могу жить спокойно, как прежде, Аристарх Павлович. Разжижение мозга – болезнь заразная, а состояние хаоса привлекает к себе полной свободой и полной безответственностью. Можно делать все что угодно! И жить без Бога… Есть один-единственный способ борьбы с этой болезнью – увеличить притяжение Земли, чтоб мозг уплотнился и извилины бы не расплывались в студне. Усилить земное притяжение! Мир погружается в мрак хаоса… Было терпимо, когда из лошадей качали кровь, но это – грань. Нельзя дальше… И слышу, из мертвых детей, из выкидышей уже получают вещество, лекарство. А мы спокойно живем!.. Миленький Аристарх Павлович! Это ужасно. Мы перешагнули грань! Вот посмотришь, немного погодя мы смиримся с людоедством. Смирились же, когда человеческое тело разбирают на запчасти!.. Сначала станут есть как лекарство. Нет, не от голода! От переедания, от поиска острых ощущений… Потом сделают человечину признаком богатства и роскоши…
– Что с тобой, Аннушка? – Аристарх Павлович встряхнул ее: глаза сверкали нездорово, на лбу от каминного жара не успевала высыхать испарина.
– Погоди! Не мешай мне… – пробормотала она, освобождаясь от рук Аристарха Павловича. – Ты только слушай меня… Я потом забуду. Чувствую, я снова заболеваю, как в прошлый раз…
– Тебе надо в постель! Я дам успокоительное!
– Нет, сейчас не нужно… Потом дашь. Выслушай меня. Это не бред! У меня совершенно чистое сознание, только тело болит, – Аннушка отерла лицо. – И свечечки перед глазами… Перемещение металлов! Нарушаются геомагнитные свойства Земли, ослабевает гравитация, и начинается разжижение мозга… Нельзя перемещать металлы, особенно редкие. Нельзя скапливать их там, где не было никогда либо было очень мало. Где больше всего металла, там меньше притяжение Земли и мозг становится, как асфальт в жаркую погоду. Он теряет форму и свойства… Страсть к насилию – признак хаоса. Железные столбы в Индии! Знак! Символ естественного состояния металлов в природе. Древние это прекрасно знали… Нет, погоди, Аристарх Павлович! Я не о том хотела… Золото! Я думала о золоте… Почему так рассеянно по Земле? Почему сверхпроводник? Почему вечная тяга к нему и такой удельный вес?.. Золото обеспечивает не бумажные деньги, а состояние нашего разума. Если собрать его в одном месте – человечество погибнет. Легенда о скупом рыцаре? Гибель сознания, потеря образа и подобия Божьего… Где больше золота – там больше крови, сумасшествия, самоубийства. Земля мстит? Нарушена гармония металлов в природе… У человечества есть возможность возрождения и подвига. Рассыпать золото по земле! Бросить деньги в пыль… Это будет, Аристарх Павлович. Жалко, мы не увидим. Потому что миром сейчас управляют рыбы. Состояние хаоса – естественное состояние для них. А в мутной воде легко пожирать других… – Она вдруг спохватилась: – Аристарх Павлович! Почему ты один? Где Валя, Олег? Почему ты их отпустил?
– Скоро придут, – ласково сказал он. – Пойдем, я уложу тебя, дам настойки пустырника…
– Мне еще нужно накормить детей…
– Я сам! – решительно сказал Аристарх Павлович. – Пойдем. У тебя опять начинается лихорадка.
– Мне холодно, – слабо пожаловалась она. – Я давно уже зябну, не могу согреться… Возле свечей только тепло…
Аристарх Павлович уложил Аннушку, напоил пустырником и дал снотворного. В глазах ее накопились слезы, потекли по вискам.
– Иди, Аристарх Павлович, – проговорила она. – А я поплачу… Так плакать хочется!.. Поплачу и усну.
Колька с Мишкой, непривычно подавленные, сидели в своей комнате в разных углах – скорее всего, подрались, косились друг на друга.
– В чем дело? – спросил Аристарх Павлович.
– Жвачку вместе покупали, а Колька себе больше захапал! – всхлипывая, сообщил Мишка.
– Ничего и не больше! – запротестовал старший. – Ты две штуки в грязь выплюнул, когда пузыри учился надувать. А одну к стеклу прилепил в электричке.
– Я одну выплюнул!
– Нет, две!
– А зачем пузыри надувать? – сдерживая гнев, спросил Аристарх Павлович.
– Интересно же, – замялся Мишка. – Все умеют, а я не могу…
– Не можешь, так нечего жвачку переводить! – отрезал Колька.
– Я научусь!
– Давайте-ка мне вашу жвачку, – Аристарх Павлович протянул руку. – Сейчас я разделю, по справедливости.
Мальчишки вытащили по горсти тонких пластинок в яркой обертке, доверительно высыпали в руку. От тепла в карманах резинка размягчела, сжалась в комок, словно глина. Дети вытаращили глаза.
– За мной! – приказал Аристарх Павлович и пошел. Мальчишки боязливо двинулись следом. Аристарх Павлович бросил ком жвачки на угли в камин. Пластмасса затрещала, растекаясь, и начала пузыриться – серое, бесформенное вещество…
– Отец вас порол? – спросил он.
– Нет, – почти в голос отозвались присмиревшие братья.
– Правильно делал, – согласился Аристарх Павлович. – Вас нельзя пороть, потому что вы – столбовые дворяне, краса и гордость России.
– Папа говорил, – заметил Колька, – мы старого боярского рода.
– Вот, боярского, – подтвердил Аристарх Павлович. – А знаете, кто такие бояре были? Лучшие мужи, самые первые. Раньше так говорили: Николай – бо ярый муж. И Михаил – бо ярый муж. Значит, яркий, яростный. Все яркие мужи и стали бояре.
– А ты тоже боярин? – спросил Мишка.
– Боярин.
– И столбовой дворянин? – с какой-то ревностью поинтересовался Колька.
– Столбовые дворяне, они по всему государству как столбы электрические стоят, – объяснил Аристарх Павлович. – И всюду свет несут. А я – опорный дворянин. Видали высоковольтные опоры? Железные? С толстыми проводами? Ну вот, я и есть опорный.
– Это как царь? – не поверил Мишка.
– Нет, не царь. Царь – это электростанция, которая ток вырабатывает. На мне только провода висят.
– А кто у нас тогда будет царь? – не отставал Мишка. – Президент, что ли?
– Президент – не царь, – заметил Аристарх Павлович. – Он – динамо-машина: когда ее крутят – она ток вырабатывает. А если не крутят – кусок железа. А царь должен сам крутиться и ток по проводам пускать. Он один как целая электростанция.
– Кто же будет у нас царь? – спросил Колька.
– Ты и будешь!
– Я?
– Ты! Ты будешь Николай III, государь российский.
– А я? – потянулся Мишка к брату. – Кто тогда буду я?
– А ты – великий князь, – объяснил Аристарх Павлович. – Я вам одну тайну открою. Только молчать! Государственная тайна!
Мальчишки огляделись. Аристарх Павлович склонил их головы к себе, сказал полушепотом:
– Мне доверено воспитать из вас царевичей. Жребий пал на вас! Будет новая династия Ерашовых. Были Романовы, теперь Ерашовы.
– Ну да! – неуверенно засмеялся Колька. – Почему на нас? Придумал!..
– Потому что вы – боярского рода! – строго сказал Аристарх Павлович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58