— Для них мелковато. Вдобавок я абсолютно уверен, что они нынче утром совсем другим заняты.Ну, черт с ним, решил Лайл, и выключил ящик.Экран погас... а через секунду с гудением ожил. Он выключал его раз шесть подряд, но проклятая штуковина упорно включалась.— Дай-ка я пошурую, — вызвался Чарли, наклонился к задней стенке и выдернул вилку.Лайл шлепнул его по открытой ладони.— А я и не подумал...Оба резко дернулись — экран опять вспыхнул, мышонок Джерри заколотил кота Тома по голове сковородкой. Лайл ткнул пальцем на вилку в руках брата.— Наверно, не тот шнур выдернул.— Тот от видика. Глянь, дисплей светится.— Дерни и тот на всякий случай.Чарли выдернул второй шнур — Том и Джерри безостановочно лупили друг друга.Он отшвырнул шнуры, словно это были живые змеи.— Все, кранты, брат.— Ну-ка, не подводи меня. Ты тут главный по электронике. Придумай что-нибудь. — Чарли почти исчез на кухне. — Куда ты?— Туда, куда хожу к десяти каждое воскресенье, — в церковь. А насчет ящика скажу тебе, брат: лучше всего его кокнуть. С электроникой тут полные лады. Туда забралось привидение, понял? Привидение! Лайл смотрел на рисованных персонажей, носившихся по экрану выключенного из сети телевизора. Видя две последние ночи брата с дырой в груди, он призадумался, не свихнулся ли. Но фокус с телевизором не привиделся. Чарли свидетель.Впрочем, Лайл ни за что на свете не купится на байку о поселившемся в телевизоре привидении. Должно быть объяснение — разумное объяснение, какая-нибудь батарейка внутри, — и его обязательно надо найти.Он направился в гараж за ящиком с инструментами. 3 Джек сидел в дальнем конце бара Хулио, составляя мнение о новом потенциальном заказчике. Представился просто Эдвардом, без фамилии — похвальная предосторожность.Несколько завсегдатаев уже расположились у стойки, принимая первую дневную дозу. Утреннее солнце просочилось сквозь похоронную процессию мертвых папоротников и ползучих растений вокруг переднего окна, чуть сдвинувшись, осветило облако табачного дыма, реявшее над стойкой. Во всем баре только столик Джека не нагружен перевернутыми стульями. Относительная прохлада в полутемном зале недолго продержится — день будет жаркий. Хулио еще не включил кондиционер, открыв заднюю дверь, чтобы выветрить запах старого пива.Он подходил к их столику с кофейником в руках.— Плеснуть чего-нибудь в кофе, ребята? — предложил Хулио, наливая Джеку кружку. — Чуточку на опохмелку?Имя этого низенького мускулистого мужчины с карандашными усиками и крепким специфическим запахом красовалось на вывеске бара.— Не с чего опохмеляться, — отказался Джек, стараясь не обращать внимания на аромат. Он уже выпил первую чашку, налитую хозяином за стойкой бара. Там запах не чувствовался.Хулио пожал плечами и обратился к заказчику:— Долить?— Пожалуй, — согласился Эдвард с провинциальным акцентом.И в его внешности было что-то провинциальное: лет шестьдесят пять — семьдесят, судя по огрубевшим рукам; седые волосы, плотное телосложение, блестящие голубые глаза. Одет довольно необычно: футболка посеревшая, некогда, может быть, белая, но слишком часто стиранная в прачечной вместе с темными вещами; ниже пояса прямо-таки похоронные костюмные черные брюки, затертые сзади до блеска, черные носки и черные туфли. Он принес с собой большой пакет в оберточной бумаге, лежавший теперь между ними на столике.Эдвард хмуро принюхался, потер нос, огляделся в поисках запаха. Джек поспешил заговорить раньше его:— Слушай, Хулио, у тебя новый лосьон для бритья?Тот ухмыльнулся:— Называется «Чикита». Здорово, а?— Для привлечения цыпочек-радикалок, истосковавшихся по слезоточивому газу.— Не нравится? — Он обиженно насупился, оглянулся на Эдварда. — А тебе?Тот опять потер нос.— Э-э-э...— Никогда не нюхали «мейсд» «Мейсд» — нервно-паралитический слезоточивый газ.

, Эдвард? — осведомился Джек.— По-моему, нет...— Ну а мне приходилось, и «Чикита» сильно на него похожа.Стоявший у стены старенький автомат «Вюрлицер-1080» ожил и заревел «Блаженство при лампочке на приборном щитке».— Митлоф? До полудня? — охнул Джек. — Хулио, ты что, шутишь?— Эй, Лу! — крикнул тот в сторону стойки. — Ты запустил машину, мужик?Риторический вопрос. Всем в баре — за исключением Эдварда — превосходно известно, что Лу помешан на Митлофе. Когда у него были деньги и другим завсегдатаям бара не удавалось ему воспрепятствовать, он крутил его день и ночь. Однажды пару лет назад несколько переборщил с «Состряпанным адом», и один писатель из Лос-Анджелеса, приятель Томми, веселый с виду парень, от которого Джек никогда в жизни не ждал ничего подобного, вытащил крупнокалиберный ствол и разнес музыкальный автомат. Взамен Хулио приобрел по случаю классический «вюрлицер», не желая, чтоб его прикончили по примеру предшественника.Лу пожал плечами, ухмыльнулся, демонстрируя шестидесятилетние зубы с пятидесятидевятилетними пятнами от никотина.— Угадай.— Что я тебе говорил насчет Митлофа до заката? Я тебя предупреждал? — Хулио бросился к автомату и выдернул шнур из розетки.— Эй! — крикнул Лу. — Я же деньги бросил!— Ну, считай, что пропали.Завсегдатаи расхохотались, Лу хмыкнул и вернулся к виски с пивом.— Благодарствую, — пробормотал Джек.Опусы Митлофа в любой день трудно слушать — песни из двух-трех строчек, которые повторяются двадцать минут на пониженных терциях, — а в воскресное утро... В воскресное утро требуется что-нибудь сладенькое вроде «Ковбой Джанкиз».— Итак, Эдвард, — начал он, прихлебывая кофе, — откуда вы обо мне знаете?— Кто-то как-то упомянул, что прибегал к вашим услугам. Сказал, вы свое дело знаете и не из болтливых.— Вот как? Не подскажете, кто бы это мог быть?— Ему этого наверняка не хотелось бы, хотя он о вас исключительно хорошо отзывался. Конечно, кроме гонорара, который ему не слишком понравился.— Случайно, не знаете, что я для него сделал?— Об этом он тоже не пожелал бы рассказывать. — Заказчик наклонился и понизил тон. — Тем более что дело не совсем законное.— Не верьте всему, что слышите, — посоветовал Джек.— Хотите сказать, — сверкнул Эдвард усмешкой ирландского эльфа, — будто любите потрепаться, как деревенская старая дева, и работаете бесплатно по доброте христианской души?Джек невольно улыбнулся:— Нет, но мне нужно знать, как на меня выходят заказчики. И хотелось бы знать, у кого слишком длинный язык.— Ох, об этом не беспокойтесь, дружище. Он очень осмотрительный человек. Рассказал мне о вас под строжайшим секретом. Больше наверняка никому не рассказывал.Джек решил пока выбросить из головы вопрос об источнике и выяснить, чего от него надо щуплому человечку.— По телефону вы упомянули о своем брате.— Да. Я очень боюсь за Илая.— В каком отношении?— М-м-м... не знаю даже, как сказать, — почти виновато признался он. — Боюсь, брат скоро навлечет на себя ужасную беду.— Какую и когда?— Через пару дней.— Что это за беда?— Он начнет совершать преступления.— То есть? Выйдет на улицу и станет нападать на людей?Эдвард пожал плечами:— Может быть, еще хуже. Не знаю.— Хуже? Речь идет о маньяке-убийце?— Уверяю вас, он почти все время вполне приличный человек. У него свое дело здесь, в городе, но в определенные моменты он... э-э-э... по-моему, теряет голову.— И по-вашему, такой момент скоро наступит. Поэтому вы не могли ждать до понедельника?— Именно. — Эдвард обхватил чашку ладонями, словно хотел их согреть, хотя был не январь, а август. — Боюсь, он очень скоро наступит.— Почему вы так думаете?— Из-за луны.Джек откинулся на спинку стула. Ох, нет. Неужели он хочет сказать, будто его брат — оборотень? Пожалуйста, только не это!— Почему? Близится полнолуние?— Как раз наоборот. Завтра новолуние.Новолуние... у Джека сердце екнуло, он перенесся назад на несколько месяцев, когда именно в новолуние надо было взять совершенно особую кровь из совершенно особой вены.Впрочем, тут вроде ничего похожего.— Он лунатик?— Не то чтоб такое случалось с ним в каждое новолуние, — пояснил Эдвард. — А в этот раз случится.— Откуда вы знаете?— Илай сам сказал.— Сказал, что завтра ночью собирается буйствовать...— Может быть, и сегодня. Или в ночь на вторник. Знаете, фаза новолуния длится несколько дней.— Зачем же он признался?— Просто, наверно... хотел, чтоб я знал.Джеку был известен ответ на следующий вопрос, но его обязательно надо было задать.— А я что могу сделать?— Понимаете, я ж не могу идти с таким делом в полицию. А сам слишком стар, не управлюсь. Надеюсь, вы за ним присмотрите.Этого он и боялся. Ангел-хранитель лунатика. Можно сказать, еще один лунатик.— Простите, Эд, я не работаю телохранителем.— Постойте. Вам и не придется работать телохранителем. Не надо охранять его от других. Надо защитить его от него самого. Всего три дня, дружище. Три дня!Джек покачал головой:— В том-то и дело. Невозможно потратить три дня, нянчась с сумасшедшим.— Да не целых три дня. По ночам после закрытия магазина...— Зачем я вообще вам нужен? Наймите профессионального охранника. Могу дать пару номеров.— Ох, нет. — Эдвард отчаянно замотал головой. — Он ни в коем случае не должен знать, что за ним наблюдают.— Проясним: я должен охранять вашего брата, а он не должен знать, что его охраняют?— Правильно. И что самое лучшее — вам, возможно, делать вообще ничего не придется. Может быть, он из дому не выйдет. Если выйдет, присмотрите, не позвольте причинить вред себе и другим.Джек вздохнул. Полный бред.— Умоляю! — воскликнул Эдвард, потянулся к заднему карману, вытащил толстый конверт стандартных размеров, открыл дрожащими руками, подтолкнул через стол. — Я их собрал буквально по центу. Берите все, только, пожалуйста...— Дело не в деньгах, — объяснил Джек, — а во времени. Я не могу всю ночь напролет следить за вашим братом...— И не надо! Скажем, с закрытия магазина до полуночи. По нескольку часов за три ночи обязательно можно выкроить...Глубокая, почти болезненная тревога Эдварда за брата тронула Джека. Три ночи... не навсегда же. Сейчас у него на повестке единственная проблема братьев Кентон, а сторожить их дом после вчерашнего вряд ли придется.— Ладно, — сдался он. — На три ночи. Надеюсь, сумею вам как-то помочь.Эдвард потянулся, схватил его за руки:— Благослови вас Бог, дружище, прекрасно! Замечательно!— Я сказал «надеюсь». Никаких гарантий.— Уверен, вы сделаете все возможное. Не подведете меня.Джек подтолкнул конверт обратно:— Давайте половину. Буду следить три ночи. Если ничего не случится и мне не придется вмешаться, мы квиты. Если ситуация осложнится — любым образом — заплатите вторую половину.— Справедливо, — согласился заказчик, положил конверт себе на колени и стал считать купюры. — Вообще говоря, очень даже справедливо.— Если он в случае осложнений не прислушается к разумным доводам, возможно, придется прибегнуть к насилию.— То есть?— Например, вырубить, с ног сбить как следует, чтоб не поднялся.Эдвард вздохнул:— Поступайте как знаете. Я вам доверяю.— Ладно. Теперь, когда мы условились, расскажите, где его искать, как он выглядит.Эд указал подбородком на лежавший на столе пакет:— Вот здесь все найдете.Открыв пакет, Джек достал из него лист бумаги и моментальную фотографию лысеющего мужчины с виду лет шестидесяти. Голова чуть повернута в сторону.— Вы с ним не очень похожи.— У нас матери разные.— Значит, фактически это ваш сводный брат?Эдвард пожал плечами, считая купюры.— Не имеется снимка получше?— К сожалению, нет. Илай не любит сниматься. Рассердился бы, если бы знал, что я его в тот раз щелкнул. Охотно рассказал бы побольше, да мы росли отдельно, поэтому я едва его знаю.— Тем не менее он пришел к вам с признанием, что вот-вот впадет в бешенство?— Да. Это самое необъяснимое, правда?— Не сказал бы, что самый необъяснимый поступок, но заслуженно записал бы в категорию странных.Он взглянул на листок, где было напечатано крупным шрифтом: «Илай Беллито».— Беллито? Фамилия не ирландская.— Кто сказал, что должна быть ирландская?— Никто, просто у вас ирландский акцент, а у брата фамилия итальянская.— По-вашему, если "о" стоит не с той стороны, Илай не может быть ирландцем? Верите ли, когда я мальчишкой рос в Дублине, в нашем квартале жил Шварц. Правда, как перед Богом. К вашему сведению, ирландский акцент у него был гораздо сильней моего. Мой американский дядюшка, приезжая в гости, ни слова не понимал. А еще...Джек, сдавшись, поднял руки вверх.— Я вас понял, согласен. — Он постучал пальцем по адресу в нижней части города, напечатанному под именем и фамилией. — Что такое «Шарио Коппе»?— Название его магазина. Он торгует...— Можете не объяснять. Антиквариатом, верно?Эдвард кивнул:— Антиквариатом, старыми вещами, редкими книгами и всевозможной нелепой белибердой.— А живет где?— Прямо над магазином.Хорошо, признал Джек, удобно. Значит, в следующие три ночи не придется таскаться за этим субъектом куда-нибудь в Массапекуа Массапекуа — район в городе Ойстер-Бэй на Лонг-Айленде.

.— Когда закрывается?— Магазин? Обычно в девять, а сегодня, в воскресенье, пораньше. Вам надо быть там до шести.Он вручил ему похудевший конверт, запихнул оставшиеся купюры в брючный карман, откинулся на спинку стула, закрыл глаза, схватился за сердце.— Что с вами? — спросил Джек, опасаясь сердечного приступа.Эдвард открыл глаза, улыбнулся:— Уже все в порядке. Я страшно волновался с тех пор, как услышал признание. Понимал, надо что-нибудь сделать, и сделал. Никогда бы себе не простил, если в Илай напал на какого-нибудь беднягу... — Он замолчал, взглянул на часы, хлопнул по столу ладонями. — Ну, я уже отнял у вас много времени, мистер Наладчик. Желаю успешного дня.Джек помахал ему, глядя, как он пробирается между столиками и исчезает за дверью. Потом пролистал купюры в конверте, пристально всмотрелся в фото Илая Беллито. За два дня два заказа. Недурно. Впрочем, проблема Беллито требует не столько наладки, сколько профилактического обслуживания.Он взглянул на часы над табличкой «Бесплатное пиво — завтра». Пора закругляться. Надо заехать домой, приготовиться к свиданию с мадам Помроль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51