Когда Ираэн подвел Даландру, Эрдир вскочил.
– Травница! – воскликнул он. – Хвала богам! Смотри, Комерр истекает кровью!
Ираэн присоединил найденных коней к табуну и оставил Даландру заниматься своим делом. Он заставил себя пересечь поле битвы, пробираясь между мертвыми и умирающими, лишь для того, чтобы доказать себе, что и он может, как настоящий мужчина, смотреть на смерть без содрогания, но это оказалось непосильной задачей. Наконец он отыскал Родри: тот, склонившись над телом лорда Адри, методично обыскивал его карманы – обычное дело для серебряных кинжалов.
– Травница приехала, – сказал Ираэн. – Появилась словно из ниоткуда.
– Наверное, ее послали боги. Ты уже слышал о Комерре? А Тьюдиру нанесли несколько ран, прежде чем он умер. Сын его тоже мертв.
– Я так и думал.
Родри спрятал кошель с монетами за пазухой, под кольчугой, и поднялся, проведя рукой по влажным от пота волосам.
– Ты, как я понимаю, не хочешь вернуться к отцу?
– Ох, попридержи язык! Чтобы до скончания дней своих помнить, что я трус и ни к чему не пригоден к жизни?
– Ираэн, ты просто тупоголовый мул! Мне что, еще сто раз повторить, что ты не первый парень, у которого сдали нервы после первой битвы? Я…
– Мне все равно, что ты скажешь. Мне стыдно за себя, и этот стыд не уйдет, пока не искуплю свою вину.
– Ну, тогда поступай, как знаешь, – Родри взглянул на мертвое тело с сияющей – и потому страшной – улыбкой. – Что ж, никто не в силах убежать даже от собственной судьбы. Глупо было бы думать, что я способен уберечь тебя от твоего Предназначения.
В этот миг Ираэн осознал, что Родри – настоящий берсерк, влюбленный в собственную смерть настолько, что мог без колебаний одаривать ею других. Мирные передышки, когда он шутил и любезничал, оставались для него только передышками, способом скоротать время до нового кровопролития. Я не такой, подумал Ираэн. О, клянусь всеми богами, я думал, что я такой, но это не так. Когда Родри, чтобы успокоить его, взял юношу за локоть, Ираэну почудилось, будто сам бог войны прикоснулся к нему.
– Что случилось? – спросил Родри. – Ты белый как мел.
– Просто устал. То есть я…
– Пойдем, парень. Давай найдем тихое местечко, чтобы ты мог посидеть и поразмыслить. Я и сам подустал, признаюсь.
Войско наскоро расположилось лагерем у ручья. Десяток конных послали привести обоз и вьючных лошадей, другой назначили объезжать лагерь на случай, если вернутся воины Адри. Все лопаты оставались в обозе, так что нельзя было заняться погребением погибших. Хотя тела сложили в ряд и накрыли одеялами, это не спасало от птиц, слетевшихся будто по приказу, на поле брани. Воронье носилось низко над землей, каркая в явном негодовании оттого, что люди отгоняли их от роскошного обеда. Покончив с работой, воины сбрасывали кольчуги, стеганые поддоспешники, садились наземь, да так и застывали, думая о мертвых товарищах, не имея сил ни говорить, ни разводить костры. Уже почти спустились сумерки, когда Ираэн вспомнил о травнице.
– Странная штука, Родри! Она знает наши имена. Я имею в виду, эта старуха, травница. Она спросила, жив ли ты еще.
Родри мотнул головой, как вспугнутая лошадь, и выругался.
– Да неужели? А как она выглядит?
– Не знаю, как описать. Ну… просто старая женщина, седая и вся в морщинах.
Родри вскочил на ноги, подав Ираэну знак следовать за ним.
– Парень, давай-ка отыщем ее. У меня на то есть причины.
Они нашли травницу на краю лагеря, когда наступившая ночь заставила измученных воинов подняться и все-таки развести костры. К тому времени прибыл обоз, и она использовала одну из подвод как рабочий стол. Слуги суетились вокруг, принося воду и подавая ей бинты. Вся в крови, словно солдат, она склонилась к лежащему ничком человеку и делала перевязку при свете костра. Ираэн и Родри наблюдали, как она зашивала пару неглубоких ран у одного их воинов Адри, а потом поручила пленника заботам стражи.
– «Старуха»? – улыбнулся Родри. – Ты что, друг, видеть разучился?
– Да нет, конечно же. О чем ты? Мне она кажется старой.
– И сейчас? – Родри внезапно рассмеялся. – Чудесно. Ловлю тебя на слове.
– Родри! О чем ты, к демонам, в конце концов?
– Ни о чем. Просто я думал, что я знаю ее, но ошибся. В любом случае, пойдем поприветствуем леди.
Лаландра отмывалась в большом чане теплой воды, отдав слуге забрызганную кровью, заскорузлую рубашку. Сейчас, в нижней рубахе и штанах, она казалась Ираэну еще старше, об этом говорили и морщинистые руки, торчащие ключицы, но Родри смотрел на нее, как на красавицу.
– Здравствуй, Родри, – сказала она, подняв глаза. – Я рада, что ты не нуждаешься в моей игле и нитках.
– Я тоже рад, добрая травница. Ты явилась сюда с земель Запада, чтобы найти меня?
– Не совсем, – она бросила предупреждающий взгляд в сторону слуги. – Сейчас я слишком занята, но попозже все объясню.
– Позволь последний вопрос, – поклонившись, добавил Родри. – Что с лордом Комерром?
– Пришлось отрезать ему левую руку до плеча. Не знаю, выживет ли он, – Даландра с сомнением посмотрела на холмы. – На все воля богов, и мы ничего с этим не поделаем.
Ираэн и Родри разожгли костерок на двоих, поели черствых лепешек и вяленого мяса, добытого из седельных мешков. Они собирались съесть свои порции еще днем, да битва помешала. Ираэн ел жадно, не стыдясь своего голода» хотя и удивлялся, что вообще способен есть после того, что пережил за день.
– Ну, друг, – произнес Родри, – начало положено, и славное начало, но не думай, что ты уже знаешь все о войне.
– Я не настолько глуп. Не волнуйся.
– Похоже на то, что ты ожидал?
– Ни в коей мере.
Но в то же время его посетило странное чувство, что все это ему знакомо – слишком знакомо. Смертельная усталость отворила двери его памяти, приоткрыла… нет, не воспоминание, не ясный образ, а узнавание, чувство, что ему знаком и лагерь, и собственная забрызганная кровью одежда, и ломота во всем теле, оставшаяся после битвы. Даже ужас и неприкрытое отвращение уже жили в нем, откуда-то он знал, что за славу платят именно этой ценой. На миг ему так сильно захотелось расплакаться, что только оценивающий взгляд Родри удержал его от слез.
– Почему бы тебе просто не поехать домой? – спросил Родри.
Он покачал головой и с трудом вернулся к еде.
– Почему?
Он смог лишь пожать плечами в ответ. Родри вздохнул, глядя в костер.
– Думаю, уехав домой, ты бы чувствовал себя трусом?
– Ты близок к истине, – Ираэн наконец смог выжать из себя несколько слов. – Я ее ненавижу, и все равно тянусь к ней. Я о войне. И мне этого не понять.
– Несомненно, о да, несомненно.
Казалось, с губ Родри уже готовы сорваться слова, но тут из темноты выступила Даландра. Чистая рубаха была слишком велика на нее. На ходу она, будто простая крестьянка, грызла кусок сыра – свой обед. Ираэна поразили целенаправленность и сила, сквозившая в ее движениях. Будь она действительно старухой, то ступала бы нетвердой походкой, вся сгорбившись после тяжелой дневной работы. Не дожидаясь приглашения, она уселась на землю рядом с Родри.
– Ираэн недавно сказал, что ты знаешь наши имена, – заметил Родри вместо приветствия. – Откуда?
– Эвандар – мой друг.
Родри отозвался витиеватыми ругательствами, но она только весело рассмеялась и откусила еще сыра.
– Кто он? – спросил Ираэн. – А, это тот чудак, что дал тебе свисток?
– Он самый, – Родри снова смерил травницу взглядом. – Могу я узнать, что вам от меня надо?
– Всего-навсего отдать свисток, о котором упомянул твой юный друг. Он накличет беду. Родри, нося его с собой, ты навлекаешь на себя опасность.
– Так я и думал. Необычайно странные люди… нет, людьми их не назовешь… странные создания все время шныряют здесь и пытаются украсть его.
Тут Ираэн вспомнил, что видел подобную тень в замке лорда Эрдира.
– Тебе действительно лучше избавиться от него, – сказала Даландра. – Эвандар и не мыслил оставлять его у тебя. Последнее время он очень рассеян.
Родри с кислой миной оглянулся, обнаружил в нескольких футах поодаль седельные сумки, наклонился и подтащил к себе. Несколько мгновений он рылся в них, потом вытащил свисток, повернув его так, чтобы поймать блики костра.
– Скажи мне, будь добра, что это такое?
– Не знаю, но мне кажется, что он таит зло.
Она протянула руку, Родри ухмыльнулся и сжал кулак, а затем вернул свисток в сумку.
– Передай Эвандару, пусть сам приходит за ним.
– Родри, не время упрямиться.
– Я должен задать ему пару вопросов. Скажи ему, пусть приходит.
Даландра раздраженно что-то произнесла на языке, ранее не слышанном Ираэном. Родри же просто рассмеялся.
– Что ж, я не хотела бы видеть тебя мертвым из-за этой проклятой штуки, – произнесла травница. – Так что я дам тебе защиту, – она нащупала на своем поясе нечто тяжелое в треугольных кожаных ножнах. – Держи.
Когда Родри взял ножны, Ираэн заметил деревянную ручку – она была слишком мала, чтобы называться рукоятью – торчащую из грязных и потрескавшихся ножен. Родри вытащил бронзовый нож с лезвием в виде листа, весь в зазубринах и царапинах, будто его били молотом, а потом точили напильником, как мотыгу.
– О боги! – воскликнул Ираэн. – Почтенная старушка, как это может защитить от кого бы то ни было?
– Попридержи язык! – рявкнул Родри. – Лучше извинись перед леди.
Ираэн недоверчиво взглянул на него, но Родри ответил взглядом в упор со всею силой берсерка.
– Прошу простить меня, добрая травница, – пробормотал Ираэн. – Смиренно преклоняю колени в знак стыда.
– Я прощаю тебя, мальчик, – по ее лицу скользнула улыбка. – Я знаю, что нож выглядит необычно, но ведь и враги у Родри достаточно необычные, не так ли?
– Ну… тот, которого я видел… собственно, видел его тень… Да, необычным я бы его назвал.
Родри кивнул в знак согласия, занятый прилаживанием ножен к поясу – их пришлось прицепить справа, чтобы уравновесить кинжал, висящий с левой стороны. Одобрительно кивнув головой, женщина поднялась, потягиваясь и зевая.
– Ох, и устала же я… Что ж, поступай, как знаешь, Родри ап Девабериэль. Но здесь и сейчас у меня еще есть обязанности, по крайней мере, пока мы не доставим раненых туда, где есть лекари, так что может пройти больше времени, чем ты думаешь, прежде чем я смогу передать твою просьбу Эвандару. И до той поры ты будешь в опасности, независимо от количества ножей, подаренных мною…
– Тогда я положусь на удачу. Я хочу, добрая травница, чтобы твой друг ответил на мои вопросы.
– Я тоже, – она рассмеялась, звонко и мелодично, как юная девушка. – Но мне от него не досталось ни одного ответа, и я сомневаюсь, получится ли что-либо у тебя.
Она резко развернулась и растворилась в темноте, а Ираэн так и остался смотреть ей вслед. Улыбнувшись своим мыслям, Родри снова завязал седельную сумку и положил ее так, чтобы была под рукой.
– Почему ты ей не отдал эту треклятую вещицу? – поинтересовался Ираэн.
– Право, даже не знаю. Возможно, она абсолютно права насчет Эвандара и его нежелания отвечать на мои вопросы.
– В любом случае, кто такой Эвандар?
– Не знаю. Я как раз хочу задать ему этот вопрос в числе прочих.
– Зато он и эта странная старушка, кажется, тебя хорошо знают. Э, погоди-ка. Она назвала тебя Родри ап Дева… не помню как. Так звали твоего отца? Что это за имя?
Родри смерил его долгим спокойным взглядом.
– Эльфийское, – в конце концов произнес он, запрокинул голову и разразился зловещим смехом берсерка.
Ираэн понимал, что при таком его настроении он не добьется никакого объяснения.
– Пойду наберу хвороста, – сказал он, поднимаясь. – Огонь почти угас, а мне хочется света.
Шагая в сторону площадки, где были сложены припасы, Ираэн вспоминал все старые детские байки об Эльсион Лакар, или попросту эльфах.
Если эта раса действительно существует, то Родри запросто может оказаться одним из них, хотя бы потому что он столь очевидно чужд всему, что его окружает здесь…

Перед отходом ко сну Родри спрятал костяной свисток за пазуху. Он понимал, что Даландра не унизится до кражи, но кто-нибудь из уродливых тварей мог воспользоваться его усталостью. С этой мыслью он положил бронзовый кинжал рядом с одеялом. Чутье не подвело его: среди ночи он проснулся, услышав, как кто-то или что-то роется в седельной сумке. Он присел, схватил нож, и тотчас вор, кем бы он ни был, исчез. Родри не видел ничего, кроме разбросанных вещей, а свисток благополучно остался на месте. Двигаясь бесшумно, он, встав на колени, снова сложил вещи, потом натянул сапоги, чтобы осмотреть местность и перемолвится словом с часовым. Хотя ночной дозор и окружал лагерь, никто не заметил никакого движения среди палаток, ни в безмолвной долине.
Остановившись примерно на полпути между двумя постами, Родри растер лицо и зевнул, думая, не предложить ли какому-нибудь стражу подежурить вместо него. Со своего места он смутно видел ряды убитых, лежащих под одеялами в ожидании скорого погребения. Он отвернулся с резким вздохом и увидел, что к нему приближается Даландра. В лунном свете он ясно видел ее – юную и прекрасную эльфийскую деву. Длинные пепельные волосы, небрежно схваченные шнурком, делали ее похожей на деревенскую девчонку, но Родри слышал достаточно рассказов, чтобы узнать, кто она.
– Добрый вечер, – произнес он по-эльфийски. – Ты ищешь меня?
– Нет, просто не могла заснуть, – ответила она на том же языке. – Ненавижу убийства! Мне хочется разрыдаться, но я знаю, что если дам волю чувствам, то проплачу много часов.
– С людьми тоже так бывает.
– Но не с тобой?
– Когда-то и я плакал. Но давно уже перерос это, как, надеюсь, перерастет и наш юный Ираэн. Если он меня не оставит, то ему представится много возможностей привыкнуть к виду крови.
Она кивнула, устремив взгляд серых, как сталь, глаз в поля.
– Скажи, – продолжил Родри, – ты используешь какие-то чары, правда? Весь лагерь считает тебя уродливой старой каргой.
– Это чары Эвандара. Я должна была предугадать, что принадлежащий к Народу увидит сквозь них. Мы уже встречались, Родри, при очень странных обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56