Возможно, она является злым духом. Ты прав. Адерин должен знать ответ.
– Если б еще догадаться, где искать его…
– Скорее всего, на севере. Если бы он уже отправился на зимние стоянки, то непременно присутствовал бы на алардане.
Калондериэль передал власть над своим домом королю и его сыну вплоть до своего возвращения, отобрал десятерых спутников, навьючил припасы на двух запасных лошадей, и они без промедлений покинули лагерь. Взяв направление точно на север, они успели до ночи проделать полных двенадцать миль. Устроившись на ночевку, огня разжигать не стали – все отлично видели в темноте, а потому просто уселись в кружок, потеснее, и молча следили за восходом луны. Говорить, казалось, не о чем. Дважды кто-то из эльфов пытался запеть, но мелодия сразу же угасала.
– Звезды небесные! – проворчал наконец Калондериэль. – Что нынче с вами всеми случилось?
– Да ничего веселого, – откликнулся Дженнантар. – Сперва потерять Олдану, теперь вот Родри…
– Полегче! – вырвалось у Родри. – Я еще не умер, чтоб тебе пусто было, а вот с тобой всякое может приключиться, ежели будешь и дальше разглагольствовать в таком духе!
Товарищи позволили себе немножко посмеяться над этой перепалкой.
– Да я не про смерть твою толкую, – упрямо продолжил Дженнантар. – А про то, что ты вздумал ехать на восток…
– Думаешь, мне легко далось это решение? Эх, друзья мои, пришлось бороться…
Ужасный вой раздался при этих его словах, словно злой дух нарочно выбирал момент для нападения. Монотонное завывание баньши, подхваченное эхом, далеко разнеслось над землею, залитой лунным светом. Родри мгновенно вскочил – женщина стояла прямо напротив него за спинами сидящих эльфов. Она уже сбросила обличье Олданы, однако осталась вся в белом, будто для сожжения, и волосы ее стали белоснежными.
– Дочь отняли у меня, – на этот раз она говорила по-эльфийски. – Ты не понимаешь. Ее отправят далеко, нас разлучат. Мне нужно это кольцо!
– Но как связано то, что я владею кольцом, с судьбой твоей дочери?
– Не знаю. Эвандар отказывается мне что-либо объяснить кроме того, что кольцо было предназначено тебе, Родри Майлвад, давным-давно, задолго до нового рождения твоего в этом мире. Неужели ты не помнишь? Ты подарил кольцо Эвандару много лет назад, когда облик твой был иным и имя ты носил иное.
Родри смотрел на нее во все глаза и молчал. Калондериэль поднялся с земли, подошел и стал рядом с ним.
– Слушай, женщина, – сказал банадар. – Если кольцо предназначено для Родри, тогда тебя оно не касается. Мне воистину жаль тебя, но никто из нас и не слыхивал об этой твоей дочери. И что это за чушь ты несла насчет иных имен и лиц? Сдается мне, ты спутала Родри с кем-то другим!
Она громко взвизгнула и исчезла. Родри ощутил, как холодный пот струйкой стекает по его спине.
Они выставили караульных той ночью и в последующие дни держались начеку, но странное создание более не появлялось. Спустя несколько дней они обнаружили свежие следы – от копыт и колес – которые привели их к стоянке другого эльфийского рода на излучине неширокого ручья. Двое юношей выехали им навстречу, приветствовали и пригласили отдохнуть в их лагере. Спешившись, путешественники повели лошадей к раскинувшемуся вдалеке кругу шатров.
– Мы хотели бы кое-что узнать, – обратился Калондериэль к провожатым. – Скажите, не с вашим ли домом странствует Адерин Серебряное Крыло?
Юноши уныло переглянулись.
– Вы, очевидно, не слышали известия?
– Известия? Какого? – спросил, холодея, Родри, и сразу угадал ответ по лицам провожатых.
– Новость печальная, увы. Адерин скончался дней двадцать назад. Он направлялся на большой алардан где-то на юге, но так туда и не доехал.
Родри взвыл, будто его ударили в живот. Уставившись в землю невидящими глазами, он выронил поводья из рук и пошел вперед, не слушая, о чем говорят остальные, обступив банадара. Кто-то твердил рядом: «нет, нет, нет!», он не осознавал, что сам произносит это вслух, отчаянно тряся головой в подсознательном желании отрицать неотвратимое. Смерть Олданы печалила его; но с потерей Адерина мир перевернулся. Старик всегда был где-то рядом, мудрый, сильный, готовый подать разумный совет – всегда, с той полузабытой поры, когда двадцатилетний Родри впервые повел в бой собственный отряд, когда он был еще наследником Аберуина…
Калондериэль догнал его и схватил за руку.
– Как это случилось? – хрипло спросил Родри. – Они сказали?
– Во сне. Мирный конец, впору позавидовать – во всяком случае, так им рассказывали. Ну что ж, он прожил жизнь сполна, не то что бедняжка Олдана, и сейчас, наверно, присоединился к тем Великим, о которых говорят чародеи…
– Истинно так, – Родри опять невольно перешел на дэверрийский. – Но сердце мое уязвлено и сильно болит. Будет ли его ученик наследовать ему?
– Будет, когда найдется – сейчас он где-то на севере.
Может, поедем сами его искать? Впрочем, одни боги знают, когда мы с ним встретимся, а опасность, подстерегающая тебя, слишком велика, чтобы мы могли себе позволить рыскать туда-сюда бесцельно, друг мой.
– Я того же мнения. Думаю, что эта новость – не только грустное известие для всех, но также и знамение для меня.
– Ты хочешь покинуть нас?
Родри, терзаясь сомнениями, окинул взглядом бесконечное море трав, стелющихся под ветром. Многие годы вся его жизнь была связана с травами и пастбищами, со стадами и кочевьями, со степным привольем, где свободу его ограничивала лишь необходимость переходить с места на место, следуя за стадами. Вернувшись к людям, к их городам и фермам, что он будет делать там?
– Оставшись здесь, я подвергну опасности всех вас, – сказал он вслух. – Эвандар… судя по всему, так зовут того Опекуна, что являлся мне вчера, – так вот, он считает, что у меня нет другого выбора. Но теперь, когда Адерин… – голос его дрогнул. – Ладно, мне уже доводилось продавать свой меч. Могу взяться за это дело снова.
– Великие боги! Только не это!
– А что еще мне остается?
– Не знаю… Но прошу тебя, давай заночуем сегодня здесь, пережди до утра, чтобы не принять ненароком какое-нибудь решение, о котором потом пожалеешь!
– Спасибо за совет. Так и сделаем.
Вечером, когда приезжие вместе с хозяевами уселись вокруг костра, Родри едва прислушивался к разговорам и музыке. Хотя ему тяжело было расставаться с землями Запада, зов Дэверри в душе его становился все громче; воспоминания о родных краях всплывали в памяти с той же легкостью, с какой вспомнился родной язык. В какой-то момент он осознал, что думает о поездке на восток как о «возвращении домой». Очнувшись от раздумий, он почувствовал чей-то взгляд и, подняв голову, увидел озабоченное лицо Калондериэля.
– Ты выглядишь так, будто у тебя нарыв в горле. Или все еще размышляешь о той женке?
– Не то и не другое. Я решил, куда поеду завтра. На восток.
Калондериэль испустил долгий, печальный вздох.
– Очень не хочется тебя отпускать, но, боюсь, так будет лучше. По меньшей мере, злой дух от тебя отстанет. Но как насчет круглоухих?
– Если не соваться в Элдис, никто меня не узнает.
– А даже если узнают, так не поверят, что ты и есть Родри Майлвад. Скажут: «надо же, как этот наемник похож на прежнего нашего гвербрета, того, который утонул, помнится, при странных обстоятельствах много лет назад»…
Родри невесело усмехнулся.
– Так оно и будет. Ты проводишь меня до границы?
– Естественно. Чертовски опасно отпускать тебя одного. И вот еще что… У меня тут завалялось немножко денежек из Дэверри, помнишь, я получил их от купцов в конце лета? Ну так возьми их с собой.
– Послушай, я не…
– Помолчи! Мне деньги вовсе ни к чему, а тебе они обеспечат теплый кров на зиму. Тебе как-то особенно не везет: ну что стоило этой мерзавке погнаться за тобою весной?
Родри расхохотался. Смех выворачивал его, сотрясал, душил, а он все никак не мог остановиться, пока Калондериэль, схватив его за плечи, не заставил замолчать.
Оставшиеся до границы мили они проехали неспешно, без приключений. Калондериэль и его воины не мешали Родри думать об Адерине, погружаться в воспоминания о совместных делах, о помощи, оказанной стариком – хотя слово «помощь» слишком слабо для поступков, скорее похожих на благодеяния… Что же теперь будет в северных королевствах? Невин умер в Дэверри, а теперь вот и Адерин скончался на землях Запада! Родри знал, что есть и другие маги в обеих странах, способные защитить свои народы, но его не оставляло ощущение, что некая могучая и зловещая тень надвигается на них, словно туча, несомая темным ветром. Две смерти, последовавшие одна за другой, – безвременный уход молодой матери, закономерная, но от того не менее прискорбная кончина старца смешались воедино в его сознании и расшатали душевное равновесие.
Они пересекли границу Дэверри со стороны Пирдона пасмурным, холодным днем, под вечер. Лошади беспокоились, чуя приближение грозы, плясали и фыркали; их пугало даже то, что под копытами стелилась непривычно твердая поверхность дороги, вымощенной деревянными колодами.
Возле столба, украшенного резным изображением герба Пирдона – ставшего на дыбы коня – Калондериэль велел остановиться.
– Пожалуй, ехать дальше вам не имеет смысла, – сказал Родри.
– Согласен. Разлука горька, но… долгие проводы – лишние слезы.
И все же они медлили, не сходя с коней, лениво рассматривая пограничный столб. Родри прочел надпись и перевел на эльфийский язык; главным ее назначением было заявить о власти гвербрета над этими землями, но ниже все-таки милостиво сообщалось и нечто полезное: главный город этой области, Друлок, находился в сорока милях отсюда.
– Два дня конной езды, – прикинул Калондериэль. – Но куда ты денешься нынче ночью?
– Милях в десяти по этой дороге есть городишко, во всяком случае, был, когда я проезжал здесь последний раз. Там и заночую. И если некто по имени Эвандар говорил правду, то среди людей мне ничего не будет угрожать.
– Если…
Воины хмуро переглянулись. Тяжелое молчание повисло в воздухе.
– Видите этого гарцующего коня? – сказал Родри, лишь бы нарушить тишину. – Другая ветвь того же рода владеет землей Кум Пек и пользуется тем же гербом. Мой двоюродный брат Блейн когда-то правил там, но давно уже отправился в поля вечной охоты. Он дал своему старшему сыну мое имя. Возможно, мне стоит поехать дальше на восток и выяснить, жив ли еще Родри-младший… да, младший, но уже давно не молодой. Трудно это себе представить… В любом случае, стоит наведаться на могилу Блейна и совершить возлияние молоком и медом.
– Великие боги, что за болезненные речи!
– Мне больно расставаться с вами, в том-то все дело.
– И мне больно тоже, друг мой. Вернешься ли ты к нам или нет, Родри, знай – ты останешься моим другом.
Горло Родри перехватило, он поспешно отвернулся.
– Объясни моему отцу, где я и почему, ладно?
– Сделаю. Хотя, право, мне эта задача не по душе. Не сомневаюсь, что он долго будет бранить меня за то, что позволил тебе уехать. Девабериэль – единственный из моих знакомых, у кого нрав покруче, нежели у меня самого!
Они оба бегло улыбнулись и снова умолкли, разглядывая теперь дальний горизонт, где сгущались грозовые тучи.
– В общем… – сказал наконец Калондериэль. – Пожалуйста, береги себя на этом далеком пути…
Молчание давило на сердце. Калондериэль взмахом руки подозвал своих спутников:
– Едем! Незачем проворачивать стрелу в ране! Родри удерживал своего коня, чтобы не помчался вдогонку за быстро отдаляющимися всадниками, и смотрел прямо перед собою, на пустынные луга, пока перестук копыт не замер вдали. Дорога вновь лежала перед ним – дорога наемника; теперь он просто Родри, не Майлвад, не сын Девабериэля, без имени, без дома и племени. Дикий смех сотряс его. Хрипя и задыхаясь, он направил коня на восток и проскакал несколько миль, пока сумел заставить себя замолчать.
Ближе к вечеру, когда свинцовые тучи уже почти задушили дневной свет, Родри добрался до деревушки Тайри – две дюжины круглых домиков, свежепобеленных и покрытых свежей соломой в ожидании зимы, были разбросаны среди осин и тополей, уже обронивших листву. Над неширокой речушкой стояла усадьба, обнесенная деревянным забором, в которой нетрудно было признать местный трактир и постоялый двор. Не успел Родри въехать во двор, как хозяин, дородный детина с копной взлохмаченных волос того же цвета, что и солома на крыше, выбежал на крыльцо:
– Здравствуйте, здравствуйте! Вам, несомненно, нужен приют! Боги видят, что я не откажу никому, даже наемнику, в такую ночь, как нынче!
– Ну, спасибо. А что, сегодня какая-то особенная ночь?
– Да что вы! Нынче канун Самхейна! Ну, позвольте же отвести вашу лошадь в конюшню!
Родри был поражен тем, как легко потерял счет времени, покинув мир людей. Забыть про Самхейн! Ночь, когда врата Иного мира распахиваются и неупокоенные мертвецы наведываются в родные края… Те, кого не похоронили, те, кого обидели, кто оставил любимого человека или зарытый клад – все они являются и бродят по дорогам, сопровождаемые демонами и духами, этой ночью, которая не принадлежит ни тому миру, ни этому, но служит соединяющим мостом между ними.
Убедившись, что конь будет накормлен и ухожен, а вещи аккуратно сложены в углу у очага, Родри присел с трактирщиком, по имени Мерро, к столу, чтобы осушить по кружечке темного; кроме них, в комнате не было никого.
– Вы поздновато пустились в путь, господин серебряный кинжал!
– Согласен, да что поделаешь! Не удалось мне найти нанимателя на зиму, такая беда!
– Понятно… – трактирщик призадумался, засунув палец в рот. – А знаете, совсем недавно проезжие купцы… да, они ехали из Дан Требика, – ну так вот, они мне говорили, что на южных холмах назревает распря!
– Отлично! Там наверняка найдется работенка для серебряного кинжала!
– Истинно так. Вот слушайте: отсюда прямехонько поезжайте на восток, пока не увидите озеро, там свернете на юг, а дальше про дорогу у людей порасспросите. Ежели они готовятся к войне, то этого не скроешь, правда? Ну, а если ссора сойдет на нет, можете попытать счастья у его милости гвербрета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56