А если они не сумеют прийти на помощь, то поражение будет только вопросом времени, и Ребекка хорошо понимала это.— Ну и надолго ли еще хватит у тебя силенок? — словно прочитав и озвучив ее собственные мысли, заорал Тиррел. — Или приказать братьям вновь напустить на тебя моих слуг? Твой щит хорош против волшебства, но от «соляных» он тебя не защитит. Ни тебя, ни твоих друзей. Или тебе не хочется избежать этой бессмысленной бойни?«Помогите мне!»В реальном мире кто-то положил руку в железной перчатке ей на плечо и с превеликой осторожностью обнял ее. В Паутине вновь появился ее сын, он казался сильней, чем раньше. Ребекка с новой надеждой поглядела на него, но его крошечное личико выглядело расстроенным.«Мне не прорваться к ним, мамочка, — заплакал малыш. — Это слишком сложно».Собственная неудача угнетала его.— И не думай освободить древних, дитя! — рявкнул Тиррел.«Ему известно все, что мы затеваем», — в отчаянии подумала Ребекка.— Оставь свои усилия, Ребекка. Смирись с судьбой. Тебе известно, что все предсказано заранее. Слишком я могуч в Паутине. — Тиррел вновь ухмыльнулся гнусной ухмылкой. — Тебе ведь уже хватило, верно?Закрыв один глаз, он подмигнул ей.И вдруг Ребекка поняла, почему лицо короля-бога показалось ей знакомым. Ей вспомнился сон, случившийся несколько месяцев назад, — тот сон, в котором она попала на холст одного из портретов, висящих в галерее, тогда как предки с других портретов таращились на нее. И один из них точно так же подмигнул.И вновь под стенами замка кто-то закопошился. Это очнулись застывшие до поры до времени «соляные». Крики и стоны защитников замка слились с лязгом железа: битва возобновилась. Тиррелу наскучила игра, которую он вел с Ребеккой.Перекрывая доносящийся снизу шум, Ребекка закричала во весь голос:— Условия твоего договора не выполнены! Каделль был твоим сыном!И вновь наступила тишина, означающая, что монахи почуяли опасность, заключающуюся в ее словах. Тиррел тоже вроде бы растерялся. И по всей огненной башне замелькали кровавые, пурпурные и багровые сполохи.— Я твоя прямая наследница! — закричала Ребекка, вонзая в короля-бога слова, как отравленные стрелы. — Условия не выполнены, и договор следует признать не имеющим силы!— Ты лжешь! — завопил в ответ Тиррел.В ответ Ребекка окунула пальцы в кровь, по-прежнему сочившуюся у нее из ссадины на локте, и подняла обагренную руку вверх.— Твоя кровь течет у меня в жилах, Тиррел! — прокричала она. — Вот мое доказательство!За огненной башней воздух пришел в движение, потемнев исполинской дымкой.— Это ложь! — зашипел Тиррел, но голос его уже потерял недавнюю уверенность в собственной правоте. — Я собственными руками убил своего законного сына, а всех незаконнорожденных прикончили монахи!— За одним исключением, — возразила Ребекка.Ее голос звучал теперь тише, но столь же решительно, как прежде.Пока Ребекка говорила, Паутина решила подтвердить подлинность ее слов: и она увидела в обратном порядке долгую череду предков — сперва показалась она сама, потом Бальдемар, потом лица принялись мелькать одно за другим, пока не появился Каделль… а за ним и Тиррел. И Ребекка была не единственной, кому предстало это зрелище. Впервые за все время в глазах у короля-бога мелькнул страх. Во все стороны брызнули языки пламени, и люди инстинктивно отшатнулись от них, прячась за каменной кладкой стен. Ребекку и стоявших рядом с нею защитил от языков пламени волшебный щит.Клетка, в которой были заточены трое древних колдунов, начала расползаться. Одни за другими открывались врата в Паутине. Древние и нынешние колдуны обратились друг к другу с радостными приветствиями, угадав и опознав одни других, тогда как Ребекка и ее сын сплели воедино свои нити.«Я нашел их, мамочка!»Его детский голосок ликующе звенел.«Отлично, мой маленький», — ласково ответила она.— Нет! — вскричал Тиррел.Его душераздирающий крик подхватили и монахи, позабыв о своей миссии перед лицом новых испытаний. Воздух, дрожащий за спиной у короля-бога, становился все темнее.«Три колдуна родятся из…Под солью паутин пряду…»Все треугольники заработали одновременно и согласованно. Каждый из когда-либо живших на свете Еретиков подхватил слова магического заклинания. Теперь, когда древние колдуны были освобождены, подлинное волшебство возросло тысячекратно. И скрипка Невилла звучала отныне не в одиночестве — его музыка пела для всего мира: долов, морей и гор, небес, звезд, солнца и луны. Она стала голосом всего живущего. Голосом возделанной и целинной земли, пустынь и снегов. И голосом соляных равнин.Дар Кедара воссоединился с талантом Кавана — и вдвоем они принялись писать картину размерами в целый мир — и этот мир был таким, каким ему надлежало быть.Эннис открыла книгу на чистой странице и вдвоем со своей древней предшественницей начала рассказ новой истории. Истории, которая отличалась от всего, что когда-либо слышал мир. Глава 81 «Родня веков, за дар роди;Сон сохрани, Дерис гоня».История Эннис была историей Ребекки. Именно Ребекка дала толчок всему происходящему, именно она сплетала воедино все нити. Именно Ребекка испытывала невероятную радость — но не из-за собственного чудесного спасения, а из-за того, что ей удалось спасти весь мир, спасти собственного сына, спасти своих древних предшественниц — всех тех бесчисленных Ребекк, которые вступали в ту же борьбу, но были побеждены. В ней сошлись воедино прошлое и будущее. «Ужасен мага путь утрат». Огонь под ногами Тиррела разгорался все сильнее, но полыхал как-то невпопад — языки пламени разной длины и разного цвета стреляли во все стороны, Тиррел все еще орал, требуя крови, алкая новых смертей, чтобы напитать ими свое извращенное существо, но все его стрелы теперь вонзались в него самого. Волшебство двух троек колдунов вместе с их союзниками стало непреодолимой силой, которая, сметая все на своем пути, восстанавливала и свершала правосудие Паутины. Королевские воины из плоти и крови с ужасом наблюдали за тем, как одетые в рясы с клобуками монахи старели и дряхли в считанные мгновения. Кожа их съеживалась, та малость плоти, которая у них еще оставалась, гнила заживо, даже их кости рассыпались в прах. Их агония, пусть и недолгая, была на редкость мучительной. Теперь, когда зловещий договор, придававший им сил на протяжении стольких столетий, был признан не имеющим силы, им пришлось самым безжалостным образом расплатиться за сверхъестественное долгожительство. И напротив, бездушные «соляные» просто-напросто повалились наземь и застыли. Они опять стали людьми — правда, мертвыми — и обрели долгожданный покой. «Обе части гнут злой меч». Войска Тиррела больше не существовало.Потемнение воздуха за спиной у короля-бога приобрело зримые очертания и оттуда вырвались два демона, созданные из огня и льда, вырвавшись, они нависли над Тиррелом. Сейчас он казался совсем крошечным; он был пойман в ловушку уже угасающего пламени.— Нет! — молил он. — Я выполнил все условия договора. Это нечестно!Демоны приблизились к нему, их огненные глаза смотрели совершенно безжалостно. Лапы с огромными когтями потянулись за своей жертвой.— Но вы-то должны были знать! — уже отчаявшись, воскликнул Тиррел. — Почему же вы мне ничего не сказали?Однако демоны ничего не ответили и на это. Они проявляли истинное равнодушие к его страшной истерике, их молчание подразумевало, что причины неудачи, которую потерпел король-бог, их совершенно не касаются. Но он задолжал — и они появились, чтобы стребовать с него этот долг.На глазах у изумленной, ликующей и по-прежнему трепещущей толпы собравшихся в замке демоны разнесли Тиррела в клочья. Причем относилось это не только к его разорванному на мелкие куски телу, они разодрали и его вспоенную злобой душу, они изничтожали его до тех пор, пока от него ничего не осталось и на смену его истошным крикам не пришла тишина. Тиррелу не нашлось места и в Паутине. Он был уничтожен окончательно.Управившись со своим делом, демоны поглядели на Ребекку. Это были те же самые демоны, которых она еще девочкой увидела на соляных равнинах. Она (да и не она одна) испугалась, не зная, чем все это кончится, но демоны лишь взглянули на нее — и этим ограничились. Миг-другой спустя они начали таять, а вслед за этим ушла в землю и огненная башня.И вместе с ней провалились под землю и останки тех, что некогда были древними обитателями Дериса. Их кости упокоились в земле, а души были освобождены от подлого пособничества Злу. Они ушли бесшумно, ушли, не испытывая ни радости, ни печали, но только облегчение. Их долгие муки наконец-то завершились.
«Трое давят страх такой». Далеко на юге, посреди соляных равнин, дрогнул недавно возродившийся Дерис. Стены треснули, башни рухнули, золотой колокол замолк — и на этот раз навсегда. Хрустальный мост рассыпался, а черная пирамида взорвалась, погубленная немыслимой и непредставимой силой. Гигантские обломки базальта разлетелись во все стороны, и соль равнодушно поглотила их.И на многие лиги вокруг затряслась земля, когда весь город вновь пошел на дно сухого кристаллического моря. Все в городе погрузилось во тьму и обрело покой там, где ему и было положено быть. И вновь на просторах соляных равнин воцарились тишина и покой и только черная громада Блекатора нарушала однообразие белой пустыни.Когда подземные толчки наконец закончились, исчез и волшебный щит колдунов. Их дело было сделано. Тиррел и вся его злая рать исчезли. Исчезли навеки.Во дворе замка Кедар, Эннис и Невилл молча замерли, глаза их радостно сверкали. Потом они обнялись — счастливые, но бесконечно усталые.А на крепостной стене у Ребекки подкосились ноги — она была слишком потрясена и измучена, чтобы в полной мере оценить значение происшедшего. Медленно повернулась она в сильных руках, которые не дали ей упасть, и увидела того, кто поддерживал ее, начиная с того момента, когда битва вступила в решающую стадию. На нее смотрели глаза Монфора, в которых можно было прочитать восхищение — и нечто большее, чем восхищение.— Ну что, поверил теперь в волшебство? — тихим голосом спросила она.— Я поверил в тебя, — шепнул он.Они оба понимали, что на них обращены сотни пар глаз, на них глядели и стоящие на стене вместе с ними, и люди, столпившиеся у стены, и воины короля, и челядинцы Бальдемара. И тем не менее Ребекке казалось, будто они остались только вдвоем.— Значит, я была права, так? — с улыбкой потребовала она. — Признайся.Монфор ничего не ответил. Он обнял девушку, прижал к себе и поцеловал. И на этот раз не отпрянул от нее, даже когда со всех сторон послышались радостные и поощрительные выклики, становящиеся тем громче, чем дольше длился поцелуй. Ребекка страстно ответила на королевское внимание, понимая и прямой, и символический его смысл. Когда они наконец разомкнули объятия, в глазах ее сверкали слезы радости.Теперь она понимала, кто станет отцом ее сына. Эпилог Таррант был пьян. Хотя даже в городе, всецело охваченном праздничным весельем, он при обычных обстоятельствах остался бы трезвым, справедливо рассудив, что ясная голова может понадобиться ему в любую минуту. Однако нынче вечером все было по-другому — и его собутыльники прекрасно понимали причину этого. Пайк посматривал на своего молодого командира с кротким изумлением и с нарастающей тревогой. Он относился к Тарранту как к родному сыну, хотя никогда не признался бы себе в этом.— В ней всегда было что-то особенное, — объявил Таррант. — Я сразу же понял это.— Никто и не отрицает, — заметил Пайк.— Уже во время шахматной партии… — Молодой офицер не столько говорил, сколько бормотал. Но вот он поднялся с места и заговорил несколько членораздельней: — Сначала это было всего лишь вопросом о праве наследования. Она ведь женщина…— Это я заметил, — сухо сказал его собеседник.— Если ты женщина, значит, тебе не быть бароном, — важно произнес Таррант, качая пальцем на каждом слове.Пайк кивнул, соглашаясь.— Поэтому так важно, за кого ей выйти замуж. Ха-ха. — Человек, некогда прибывший в Крайнее Поле королевским посланником, отхлебнул из стакана. — Но дело не только в этом… Я понял, что она колдунья. Я понял это!— Прядущая Сновидения, — с невозмутимым видом уточнил Пайк.— Это одно и то же, — отмахнулся Таррант. — И я это почувствовал.— Я знаю!— Откуда? — Молодой человек сразу насторожился.— Ты сам мне сказал.Таррант удивленно уставился на Пайка.— Я? Тебе?— Сказал нечто вроде этого.После недолгого замешательства Таррант расхохотался, потом наклонился к собеседнику и заговорщически шепнул ему на ухо:— А может, мне поведала об этом Паутина? Может, я сам колдун!Они решили выпить за такую возможность.— За Тарранта! — провозгласил Пайк. — За воина и волшебника!Но веселились они всего пару минут, после чего Таррант вновь впал в уныние.— Не то чтобы мне самому это особенно помогло, — пробормотал он.— Лучше, чтобы люди не видели тебя в таком настроении, — заметил Пайк. — Это подрывает общественную мораль.Таррант пропустил шутку мимо ушей.— А знаешь, что я сказал ей? После партии в «живые шахматы», а?Пайк покачал головой.— Слишком много я странствую, чтобы обзавестись женой, — удивляясь собственной глупости, процитировал Таррант.— Что ж, это сущая правда, — отметил его помощник. — И мне ты говорил то же самое много раз.— Верно, старина, — согласился глава разведки. — Но если бы я надумал жениться… мне хотелось бы жениться на ней!— Это государственная измена, — ухмыльнулся Пайк. — Не забывай, ты говоришь о своей королеве.— До завтрашнего дня она еще не королева, — подчеркнул Таррант. — Как ты думаешь, у меня остался хоть какой-нибудь шанс?— Ни малейшего, — по-прежнему ухмыляясь, ответил ветеран. — Тебе случалось видеть ее вдвоем с Монфором?— Отвратительное зрелище, — поневоле хмыкнул и Таррант. — Их друг от дружки просто не отлепить.— Они разлучатся на нынешний вечер. Иначе их брак не сложится — есть такая примета.— У этих двоих все сложится, — кисло протянул Таррант. — Это просто нечестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55