После того как первая растерянность улеглась, генералы мятежников даже извлекли выгоду из неожиданно сложившейся ситуации. Они ведь и надеяться не смели на такую атаку со стороны противника, в ходе которой он столь безрассудно подставит себя под удар. Заранее заняв высоты и до конца используя свое преимущество, мятежники продолжали обороняться с пугающей эффективностью.Наступление королевского войска замедлилось. Кавалерийский наскок был отбит, после чего конница, развернувшись, вновь помчалась в атаку; пехота же сражалась и гибла буквально за каждую пядь здешней земли или, точнее, грязи. И все это не приносило желанного перелома. Всем стало ясно, что королевское войско обречено на разгром, и Монфор, проклиная собственную беспомощность, понял, что от этого уже никуда не деться. Начавшееся отступление все сильнее походило на бегство; король, увидев это, решил извлечь хоть какую-то выгоду из создавшегося положения. Вестовые передали войску приказ оттянуться к реке. Здесь король надеялся закрепиться на рубеже с тем, чтобы затем попытаться опрокинуть уже празднующих победу противников. Если бы только его воинам хватило времени на перегруппировку, они сумели бы продолжить битву практически на равных. Надежда казалась несбыточной, но никакой другой просто не было.И еще король понял, что не в силах больше оставаться сторонним наблюдателем; наметившееся поражение сулило гибель всему королевству. Он распорядился подать коня и во главе небольшого отряда ринулся в самое пекло битвы.В дальнем конце низины отступление его солдат окончательно обернулось беспорядочным бегством. Устремившись туда, король едва ли не физически воспринимал панику собственного воинства. На склоне холма стоял дикий шум, кровь и грязь смешались в сплошное месиво.Многие мятежники преследовали отступающего противника вопреки полученному ими приказу остановиться, и не столько рубка, сколько резня кипела уже и в самой низине. А сердцем сражения стали оба моста, хотя многие из отступающих пытались пересечь опасную реку вплавь; под градом вражеских стрел воды реки скоро заалели от крови.Лучники обеих сторон уже расстреляли все свои стрелы и сейчас или подбирали вражеские, или, забыв о собственной выучке, пускались врукопашную. Когда поток стрел практически иссяк, воинам Монфора стало чуть легче, но даже с учетом этого к тому моменту, когда король домчался до восточного моста, было уже ясно, что полное и окончательное поражение его войска — всего лишь вопрос времени.С мечом в руке Монфору удалось ненадолго воодушевить своих бойцов, но это было всего лишь отсрочкой перед неизбежным концом. Те его воины, которым удалось уцелеть в этой мясорубке, уже перебрались на южный берег реки, многие пехотинцы просто-напросто бросились врассыпную. Увидев это, вожди мятежников окончательно уверовали в собственную победу и бросили в бой все резервы, стремясь не просто взять верх, но полностью разгромить королевское войско. Сражение за оба моста было уже практически закончено, когда с ликующими возгласами в атаку пошел арьергард «старой гвардии». И вот по полю брани пронесся торжествующий клич, сопротивление на западном мосту смели напрочь, и мятежники беспрепятственно ринулись на противоположный берег, преследуя остатки королевского войска, которые в панике разбегались кто куда.Монфор к этому времени уже спешился. Он яростно бился на другом мосту. Его воины вели отчаянный арьергардный бой, понимая, что их гибель не за горами. Меч короля был залит кровью, на его лице под стальным забралом застыла зловещая усмешка человека, уже признавшего собственное поражение.И в это мгновение время как будто дало сбой — и это заставило короля оглядеться по сторонам. Казалось, все протекает в замедленном, по сравнению с реальным, темпе. Израненный воин медленно полз к парапету моста, лошадь без всадника барахталась в розовой от крови воде, на противоположном берегу мятежники перегруппировались для нанесения завершающего удара. Монфор видел алчный и радостный блеск их глаз. Во главе противника, уже подняв меч, чтобы, сделав отмашку, подать сигнал в атаку, стоял человек, которого король сразу же узнал. Это был Глэнвиль, старший сын Фарранда. Их глаза на мгновение встретились, и король прочел во взгляде мятежника убийственную ненависть. Глэнвиль усмехнулся, понимая, что уже победил, и изготовился дать сигнал к последней атаке. Глава 68 Случившееся далее сильнее всего напоминало сцену из ночного кошмара.С оглушительным грохотом, прокатившимся по всей низине и перекрывшим шум битвы в самых дальних ее уголках, взорвался западный мост. В воздух взметнулись языки оранжевого пламени. Тяжелые обломки камней взлетели ввысь, а множество мелких осколков разлетелись во все стороны, язвя и жаля людей, как взбесившиеся насекомые. Этот камнепад не жалел ни воинов, ни коней, что же касается тех несчастных, что находились на самом мосту, то их буквально разорвало на куски. Произошло это настолько быстро, что никто из них не успел и вскрикнуть.Кое-кто успел броситься наземь, тогда как другие, словно зачарованные внезапной катастрофой, застыли на месте, следя за тем, как по течению реки покатился исполинский вал.Грохот затих, и наступила призрачная ужасающая тишина, которую нарушали лишь ржанье искалеченных лошадей и стук камней, падающих с неба на землю. Клубы черного дыма зависли над местом, где только что стоял западный мост. От него ровным счетом ничего не осталось.Водяной вал катился к восточному мосту, захлестывая пеной берега и замерших на них воинов. На какое-то время все застыло, кроме этой гигантской волны; воины обеих сторон словно окаменели. И вдруг, забыв о только что обуревавшей их ярости, дружно уставились на западную часть неба: и новый ужас заставил всех содрогнуться. Там, оставляя за собой хвост огня и дыма, медленной дугой плыл по воздуху гигантский пламенный шар — и скоро все поняли, что его полет завершится на северном берегу, где все еще толпилось великое множество мятежников.Тех охватила дикая паника, и они бросились врассыпную. В возникшей сумятице многие, не удержавшись на ногах, падали, и их тут же затаптывали насмерть собственные товарищи. Другие бросались или соскальзывали в реку — и их сносило вниз по течению. А когда шар наконец достиг цели, случилось что-то и вовсе невообразимое. Мощным взрывом людей и комья земли взметнуло в воздух с какой-то — по-своему оскорбительной — легкостью. И вновь после того, как гром затих, тишину нарушили только крики умирающих. В земле осталась глубокая воронка, похожая на разверстую рану, — и все смотрели на нее, объятые ужасом.Люди, бившиеся на восточном мосту, наблюдали за событиями на западном и вокруг него, не веря собственным глазам. Даже те, кто уже дезертировал было из королевского войска, обернулись и застыли как вкопанные, а немногие мятежники, которым к тому времени удалось перебраться на южный берег, оказались теперь в полном окружении.И второй огненный шар прочертил небо, выкатившись ввысь откуда-то из-за двух рукавов реки и покатившись в сторону войска мятежников. Те, кто еще оставался в живых, обреченно следили за его полетом. Наконец Монфор прервал смятенное молчание.— Боги Паутины за нас! — воскликнул он. — Что ж Глэнвиль, не угодно ли тебе помериться силами теперь?Королевские воины ответили радостным кличем, жалким эхом которого отозвался ропот еще не уничтоженных мятежников. И по-прежнему никто не тронулся с места.— За мной! — выкрикнул король, взмахнув обагренным в крови мечом.И его воины откликнулись на этот призыв как один. Только что им казалось, что они потерпели сокрушительное поражение, зато теперь они прониклись новой надеждой. И когда они рванулись вперед, мятежники в ужасе расступились перед врагом. Даже Глэнвиль дрогнул и обратился в бегство, преданный своими ратниками. Битва вспыхнула с новой силой — и уже через несколько мгновений войско Монфора вновь переправилось через реку, продолжая теснить противника на запад.Описав по воздуху огромную дугу, и третий огненный шар приземлился во вражеском стане, но теперь мятежники уже рассеялись по всему полю, так что их потери оказались на этот раз сравнительно небольшими. Наступление королевского войска на миг замедлилось, но поскольку новых огненных шаров больше не появлялось, воины Монфора вновь пошли вперед, подгоняемые успевшими меж тем переправиться через реку соратниками.К этому времени со всеми мятежниками, успевшими переправиться на южный берег, было покончено. Да и все их войско больше не представляло собой организованной силы, каждый действовал сам по себе, заботясь лишь о собственном спасении. Расправа над ними оказалась для воинов Монфора, ощутивших вкус победы, сравнительно простым делом.И все же чудеса, на которые оказался столь богат этот день, еще не закончились. Неведомо откуда по стремительным водам реки на плотах спустился отряд воинов. Они сошли на берег всего в пятидесяти шагах от дымящихся развалин моста. И хотя этих воинов был какой-то десяток, они закончили бой, который и без того уже был за Монфором, полным разгромом противника. Подобравшись поближе к остаткам мятежного войска, они засыпали растерянных и дезорганизованных противников чем-то вроде камней размером с мужской кулак каждый. Но когда эти «камни» падали наземь, они взрывались, исторгая сполохи белого пламени, и хотя их мощь была невелика по сравнению с недавно прилетавшими с неба гигантскими огненными шарами, их воздействие на и без того павшего духом противника оказалось просто поразительным. Многих убило или сожгло заживо, но еще большее количество мятежников погибло под ногами у своих же товарищей, бросившихся кто куда от этой новой — и столь же невиданной — напасти.Разбитое войско «старой гвардии» избрало единственную оставшуюся у него дорогу для отступления — вверх по склонам холмов, — где оно стало легкой добычей для королевских лучников.Ударный отряд, прибывший на плотах, меж тем по-прежнему метал в противника свои убийственные «камни». И когда Монфор — весь в крови, в поту и в грязи — на мгновение остановился и взглянул на неведомых воителей, он наконец-то догадался, кто они такие, и, впервые за весь день улыбнувшись, принялся пробивать себе дорогу к их предводителю.Таррант, повернув покрытое копотью лицо, посмотрел на своего сюзерена и самодовольно ухмыльнулся.— Мне следовало догадаться, что это ты, — хмыкнул Монфор.— Вовсе не я, сир, — доложил Таррант. — Двое ваших верных подданных. Чуть позже я вам их представлю.— С нетерпением жду этой встречи.— К сожалению, нам не удалось добраться сюда раньше, — продолжил Таррант. — Но вроде бы мы успели как раз вовремя.Монфор понимал, что для многих подданных Короны прибытие Тарранта все-таки запоздало, но чудесное и совершенно неожиданное спасение по-прежнему безмерно радовало его.— Я перед тобой в великом долгу, — сказал король. — Рано ты прибыл или поздно, это не имеет значения. После сегодняшнего сражения вряд ли кто-нибудь из наших врагов рискнет вступить в бой с войском, на стороне которого с такой наглядностью выступают сами боги.И он воздел очи горе.— Возможно, это несколько преувеличено, — заметил Таррант. — Но идея совсем недурна.— Что ж, в бой! — Такими словами завершил эту беседу король. — Конец — делу венец!И, размахивая мечами, король и его верный вассал поспешили закрепить успех.
К вечеру мятежники большей частью были уже уничтожены, а те немногие, кому удалось спастись, разбежались по всему нагорью. Бойцы Монфора, смертельно усталые, но ликующие, возвратились в лагерь, на ходу обыгрывая грядущие рассказы о кровавой рубке, собственных подвигах и неслыханных чудесах. Все понимали, что завтра с утра предстоит возвращаться в Крайнее Поле, но весь сегодняшний вечер отводился на празднование победы, пусть и без праздничных возлияний. Хотя одержанная победа была полной и безоговорочной, Монфор выставил на ночь усиленные дозоры. Ни с какими неприятными сюрпризами ему сталкиваться не хотелось.А король и его военачальники удалились в шатер подсчитывать понесенные потери. Они оказались еще более тяжкими, чем опасался Монфор. Как бы ни замечательна была только что одержанная победа, сражение на кромке соляных равнин предстояло вести заметно ослабленными силами.Таррант вошел в шатер в сопровождении Пайка и мужчины и женщины, которых никто здесь никогда не видел.— Сир, позвольте представить вам Клюни и Ансельму, — вытолкнув парочку вперед, громко и торжественно объявил Таррант. — У этих людей множество самых разнообразных дарований, одним из которых является изобретательство. Изобретенные ими огненные шары мы наблюдали в действии совсем недавно.Алхимик и его жена почтительно поклонились. Они гордились оказанной им честью и в то же самое время явно нервничали. Монфор подошел к ним и радушно поздоровался и с тем, и с другой за руку.— Воистину добро пожаловать вам обоим, — говорил он. — Таррант кое-что рассказывал мне о ваших задумках, но я и представить себе не мог… Без вашей помощи мы сегодня неминуемо проиграли бы сражение и потеряли бы страну. Можете ли вы объяснить нам, что за чудеса произошли сегодня?— Никаких чудес, ваше величество, — ответил Клюни. — Всего лишь алхимические исследования и владение искусством высшего порядка.Стоя у него за спиной, Таррант поневоле усмехнулся: уж больно тщеславным человеком оказался алхимик.— Эксперимент и прикладная технология, сир, — пояснила Ансельма. — Горение — это одна из простейших химических реакций. Единственное, что нам пришлось сделать, — поставить эту реакцию себе на службу.— Но то, свидетелями чего мы сегодня стали, далеко не просто, — возразил король. — Пожалуйста, объясните нам все поподробнее.И на протяжении следующего часа странный, на иноземный лад одетый мужчина и его кажущаяся несколько простоватой жена рассуждали на тему, которая заставляла глаза этой парочки сиять от волнения и энтузиазма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55