— На такие прекрасные новости я не смел и надеяться! — воскликнул он, распорядившись подать бокалы и наполнив их темно-красным вином.— Да мы чуть и сами там не остались, — ответил Арледж и рассказал королю о чудовищной волне соли и об отчаянном бегстве на уступы Блекатора.— Там и погиб ваш товарищ? — спросил король.— Да, — коротко ответил Холмс, вспоминая эти страшные мгновения. — Соль просто смела его.— Тогда выпьем за упокой его души, за ваше здравие и за новости, которые вы доставили! — провозгласил Монфор.Пять бокалов были подняты в воздух, мужчины выпили.— Как нам представляется, соль колебалась всю вторую половину дня и большую часть ночи, — сообщил Пейтон. Покачав головой, он уставился в глубь собственного бокала, казалось, он по-прежнему не верит тому, что видел своими глазами.— Спустившись с горы наутро, мы были все на взводе, — вставил Милнер. — В особенности из-за того, что лишь один из наших биков уцелел. Но что нам еще оставалось? Ни пищи, ни воды у нас не было, так что мы там долго все равно бы не просидели.— Кроме того, надо было поразмяться, — ухмыльнувшись, добавил Холмс. — Не самую приятную ночку мне там довелось провести.— Соль по-прежнему оставалась очень… напряженной, — рассказывал Пейтон. — Но достаточно прочной, чтобы по ней можно было идти.— И вы, значит, абсолютно уверены в том, что войско Ярласа уничтожено? — спросил Монфор.— Гибель большинства его воинов я видел собственными глазами, — ответил вожак археологов, — В любом случае, волнение разошлось во все стороны на много лиг с такой силой, что уцелеть не смог бы никто. — И с неожиданной грустью он добавил: — Это меня просто потрясло.— Тогда все кончено. — Король испытывал невероятное облегчение. Мыслями он уже обратился к не столь драматическим, но более животрепещущим вопросам, которые требовали своего разрешения, но сначала… — Необходимо отпраздновать нашу удачу, — распорядился он.— Судя по некоторым сценам, свидетелями которых мы стали по дороге сюда, кое-кто уже празднует, — заметил Холмс.— Вот и прекрасно! — воскликнул король. — Давайте к ним присоединимся!Добрые вести разлетелись со скоростью лесного пожара и вызвали одинаковый восторг как у воинов, так и у мирных обывателей. Главный пир решено было задать в замке, а в городе и в шатрах войска празднование уже шло вовсю. Единственным человеком, который не разделял всеобщего ликования, была Ребекка. Услышав победные новости, она восприняла их исключительно как предостережение: на самом деле все только начинается.Но даже ее самых преданных союзников — Эмер и Галена — захлестнула волна общего веселья, хотя и возразить Ребекке им было нечем.— Вам просто хочется верить в то, что все закончилось, — накинулась она на друзей. — А на самом деле это далеко не так!— Ну, по меньшей мере, одной угрозой королю стало меньше, — заявила Эмер. — Этому-то хоть можно порадоваться?— Мне надо повидаться с ним, — внезапно объявила Ребекка и, не произнося больше ни слова, удалилась.Монфора она застала в королевских покоях. Сидя в одиночестве, он читал донесения. Когда девушка вошла, Монфор поднял голову, поглядел на нее и улыбнулся.— Боги на нашей стороне, Ребекка, — заметил он. — Разве это не чудесно?Она молча застыла на месте, будучи не способна ответить улыбкой на улыбку.— А почему такой строгий вид?Король поднялся с места и пошел к ней навстречу.— Это еще не закончилось, — тихо сказала она.— Что не закончилось?— Это только начало наших несчастий, а вовсе не конец.— Уж не пытаешься ли ты?.. — начал было он.— Да! Пытаюсь! — с неожиданной яростью воскликнула она. — Неужели вы не видите? Вашим главным врагом был вовсе не Ярлас. Хорошо, его войско уничтожено, но что произойдет теперь?— Теперь я отпраздную собственную удачу, вернусь в столицу и постараюсь воссоединить страну, — вновь улыбнувшись, ответил король.— Не уезжайте!Ее охватил внезапный страх.— Но меня ждут дела, Ребекка, — спокойным голосом сказал король.— Но еще же не закончилось, — повторила она. — Истинная битва еще и не начиналась.— Прошу тебя. Довольно этих фантазий! — Впервые за все время знакомства она расслышала в голосе короля нотки гнева. — Или ты не веришь словам друзей Галена?— Конечно же верю. То, что они видели, произошло на самом деле…— Ну так что же?— Даже этим людям не дано заглянуть в будущее.— А тебе дано? — полунасмешливо, полурассерженно спросил король.— Да, — потупившись, ответила Ребекка. И тут же поспешила добавить: — Самую чуточку.— Тогда тебе должно быть известно, что завтра утром я уезжаю. Как бы мне ни хотелось…— Неужели можно быть таким глупцом! — яростно выкрикнула она.— Моя госпожа, даже у королевской учтивости имеются свои пределы, — холодно указал Монфор.— Прошу прощения. — Но по ее тону эти извинения нельзя было счесть искренними. — Все дело в том, что я знаю: настоящая война еще впереди и, по некоторым причинам, моя собственная роль в ней окажется решающей.Теперь она говорила умоляюще и выглядела такой юной и такой беззащитной. Ее слова тронули короля, но это вовсе не означало, что он готов согласиться со смыслом сказанного.— Но как такое может быть, Ребекка? — ласково спросил он.— Не знаю, — растерянно ответила она. — Мне вовсе не нужна эта роль. Она такая трудная…— Ты находишь собственную роль трудной? — гневно воскликнул король, его терпение наконец иссякло. — А каково, по-твоему, приходится мне? Я скован правилами и традициями, со всех сторон ко мне лезут с советами — и большинство из этих советов совершенно бессмысленно. Я борюсь с равнодушием и со своекорыстными интересами — а сталкиваться и с тем, и с другим мне приходится буквально повсюду, я не столько живу, сколько поддерживаю и выравниваю баланс общественных интересов. Ярласу, по крайней мере, хватило смелости пойти против меня в открытую. Боги! Как мне хотелось бы походить на собственного отца. Он терпел всеобщую несправедливость — и вовсе не считал это тяжким делом.— Я рада, что вы не похожи на него, — вставила Ребекка, когда король остановился, чтобы перевести дух.Их глаза встретились, и когда король заговорил вновь, в голосе его послышалась глубокая грусть.— Так почему же ты хочешь отвлечь меня от всех моих дел вещами, которых нет в реальном мире?— Мои сны реальны, — возразила Ребекка. — И предания реальны. И надписи на камнях — тоже… Возможно, мы не способны прикоснуться к ним или их увидеть, но тем не менее они существуют.Монфор растерянно покачал головой, и Ребекка сочла это проявление слабости удобным моментом для решающего натиска.— И почему соль пришла в такое волнение? — спросила она. — Раньше ведь не наблюдалось ничего подобного. А что, если я права? Что, если и впрямь к вам на помощь должно прийти волшебство? Или вы заупрямитесь и будете отказываться до тех пор, пока не станет слишком поздно?— Миром правят люди, а не волшебники, — ответил король.— Но если люди, значит, не только мужчины, но и женщины. Вот и позвольте мне помочь вам, — взмолилась Ребекка.— Где же это я слышал такое раньше? — неожиданно рассмеялся неженатый король.— Не смейтесь надо мной!— Что ты! Я бы ни за что не осмелился.Но на губах у него по-прежнему играла улыбка.— Тогда я и без вас обойдусь, — окончательно разъярившись, объявила Ребекка. — Колдуны помогут мне, даже если вы не поможете. Спросите у Тарранта, спросите у Клюни. Вот они мне верят. — На лице у короля проскользнуло удивление, и это позволило девушке продолжить свой монолог. — Должно случиться нечто страшное, нечто, по сравнению с чем все былые войны покажутся чем-то не более серьезным, чем пьяные драки. И если вы не хотите выиграть эту войну, то я выиграю ее за вас. Я! А вы…Но ей так и не удалось закончить эту фразу. Монфор внезапно шагнул вперед, обхватил лицо девушки нежными, но твердыми руками и поцеловал ее в губы. Сперва Ребекка слишком изумилась, чтобы хоть как-то откликнуться, но почти сразу же ее тело ответило за нее, ответило, можно сказать, вопреки ее воле, и она испытала острое и неожиданное удовольствие. И уже собралась, в свою очередь, обвить руками шею Монфора, когда он отскочил от нее, как перепуганный кролик.Потрясенная Ребекка только сейчас заметила, что в проеме открытой двери стоит стражник. Она глянула на Монфора и обнаружила, что король слегка покраснел. Солдат робко застыл на месте, не зная, куда девать глаза. Ребекка же и вовсе оцепенела.— В чем дело, Алый Месяц? — спросил король у солдата.— Думаю, вам надо знать об этом, сир, — ответил тот. — Разведчики докладывают, что соль снова заволновалась. И очень сильно. Ее трясет на многие лиги вокруг.— Вот как?Монфор бросил взгляд на Ребекку, но она даже не слушала.— Да, сир, — подтвердил Алый Месяц. — Последние остатки войска Ярласа догребает, — с явным удовлетворением сообщил он.— Вот и прекрасно, — слабым голосом отметил король.— Я тогда… вернусь к своим обязанностям… сир, — пробормотал воин.Но не успел он и шевельнуться, как Ребекка сорвалась с места и выскочила в коридор. Она пребывала в полном смятении и не могла оставаться у короля ни минуты более. Монфор ничего не успел сделать, он шагнул вперед, протянул руку, но Ребекка уже исчезла.Алый Месяц с поклоном удалился, а что у него было на уме, оставалось загадкой. Монфор вернулся к донесениям, с которыми работал до прихода Ребекки. Он перевернул страницу и вдруг сообразил, что не понимает написанного. «Черт бы побрал эту девицу», — мрачно подумал он.А когда ему наконец удалось сосредоточиться, комната, в которой он находился, заходила ходуном. Глава 75 Что-то зашевелилось глубоко под солью, словно внезапно пробудились силы самой земли. Холодное ночное небо с полной луной и россыпью звезд было единственным свидетелем происходящего этим вечером.С наступлением сумерек движение соли возобновилось и продолжилось со все возрастающей силой. Поверхность соли вздыбилась и забугрилась. Обширные острова поднялись над ровной поверхностью на несколько шагов в высоту, затем твердая корка треснула и соль ударила из трещин, как потоки белой лавы из подземного вулкана. Все это сопровождалось грохотом и скрежетом, которые были слышны на много лиг вокруг. Потоки соли, целые соляные реки брызнули из центра, в котором закипело это варево. Кажущийся бесконечным поток извергался на протяжении нескольких часов; соль, как река в половодье, растекалась и разбегалась по всей равнине. Дрожание усилилось; наконец начало казаться, будто сам воздух забился в судорогах.И вот, раздвигая соль, на ее поверхности появился маленький черный треугольник. Пядь за пядью в воздух поднялась гигантская пирамида.А вскоре у подножия пирамиды начали появляться и руины великого города, черным сердцем которого она была. Последние кристаллы соли схлынули, как воды, ручейками и водопадами, и на поверхности появились, белея во мраке, изящные здания. Их стены потрескались, крыши провалились, но каменная кладка сама по себе была крепкой и камень оставался чистым. Ни одно из этих величавых строений не сохранилось в целости, но все равно им была присуща призрачная красота. Весь город лежал в развалинах и только огромная пирамида осталась целой и невредимой, ее гладкие стены были столь же черны, как беззвездная ночь. Пирамида царила над городом.В центре города возле пирамиды, рухнув на ложе давным-давно пересохшей реки, лежал в обломках фантастический мост из чистого хрусталя. Лунные лучи заплясали на щербатых кристаллах, отразились в нем — и скоро едва мерцающим призрачным светом залило и без того неземную картину.Соль наконец улеглась, ее поверхность вновь выровнялась за одним-единственным исключением, которым стал город с пирамидой в центре, потому что точно так же, как он восстал, гора Блекатор провалилась под соль, словно чудовищное равновесие горы и города поддерживалось на неких исполинских весах. Гора погружалась в бездну медленно, но неотвратимо, и наконец соль сомкнулась над ее вершиной, подобно тому как сходятся воды над головой утонувшего великана.Дерис вернулся в тот мир, где восходят то солнце, то луна. Но он пролежал в руинах на протяжении восьми столетий, и его возрождение еще не закончилось.Черпая из незримых источников демонической силы, город начал восстанавливать сам себя, начал возвращать свое былое великолепие. Невероятные огни замелькали здесь и там, могучие силы перешептывались на пустынных улицах. Казалось, будто время пошло вспять. Щели и трещины смыкались, стены вырастали на былую высоту, огромные камни проплывали по воздуху и плавно опускались на положенное им место, крыши восстанавливались и вовсе чудодейственным образом. Хрустальный мост воспарил в высоту и обрел древнее изящество, башни восстали одна за другой, и самая высокая из них достала, казалось, до неба, стрельчатые окна, подобно темным глазам, уставились на знакомый им город. И все же эти глаза по-прежнему оставались незрячими. На несколько мгновений в городе было тихо, как на кладбище. Он возродился — но все еще оставался безжизнен. Но оставаться таковым ему было суждено недолго.Первыми восстали монахи, пробившись сквозь соль; они изумленно озирались по сторонам в своем возрожденном городе. Физически они не изменились, но теперь их окутывал ореол мощи и в глазах у них полыхало холодное пламя.Затем восстали солдаты — и наемники, и воины Ярласа, все вместе, — их мечи и доспехи блистали так, словно их только что вычистили, их руки и плечи были столь же сильны, как и прежде. Но все же они тоже переменились. Воины утратили дар речи и способность чувствовать; они не говорили друг с другом, они слились в одну толпу, в которой не было ни генералов, ни офицеров, ни рядовых. Все стали равны — барон Ярлас, генералы Олин и Нур ничем не отличались теперь от безусого новобранца. Все были равны и лишены способности мыслить и чувствовать.Они ходили как во сне, шагая с неловкостью манекенов, их глаза казались темными окнами, за которыми скрывалась пустота голов. Они превратились в существа из предания — в мертвецов, ходящих по земле и беспрекословно выполняющих приказы ликующих монахов, которые и создали их именно такими, чтобы они не вздумали противиться воле братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55