А Санчия поведала мне, что пряжа сновидений может быть использована как связующее звено между подлинными волшебниками со всем их могуществом. — Она сбилась и внезапно смешалась. — Только я не знаю как, — чуть ли не плача закончила она.— Может, нам удастся помочь тебе это выяснить, — вмешалась, подбадривая подругу, Эмер.Ей не хотелось, чтобы Ребекка спасовала именно сейчас, когда они вроде бы вышли на верную дорогу.— Мы трое и впрямь как-то связаны, — с надеждой в голосе вставил Гален.— И мы доказали это в ходе шахматной партии, — добавила Эмер.— И в сновидениях, которые видели потом, — заключил он.— А в чем, по словам Санчии, заключается высшее искусство прядения сновидений? — поинтересовалась Эмер.— Ты можешь ткать сны и использовать их при свете дня, — сообщила Ребекка.— Что ж, именно это ты и проделала во время партии в «живые шахматы», — возбужденно провозгласила ее подруга. — И теперь тебе предстоит заняться тем же самым, только уже в полную силу! А мы двое по-прежнему будем помогать тебе. Кто знает, чего тебе удастся добиться!— Но…— Нет, погоди, — отмахнулась от возражений Ребекки Эмер. — Мы уже договорились на том, что существует некая злая магия и нам необходимо ей что-то противопоставить, даже если сейчас мы и не знаем еще, что именно. Так чему нам надо противостоять? Что именно происходит — и почему оно таит в себе такую опасность?— Но ты это знаешь! — побледнев, воскликнула Ребекка.Даже заговорить о владеющем ею страхе было слишком тяжело для девушки.— Разумеется, — невозмутимо согласилась Эмер. — Мне только хочется, чтобы это дошло до каждого из нас. Во всей красе и шаг за шагом.— Сейчас с нею лучше не спорить, — усмехнувшись, заметил Гален. — Я знаю, какова она бывает, придя в подобное настроение!Эмер шутливо пихнула его в бок. Глаза ее улыбались, но держалась она с подчеркнутой серьезностью.— Ну так что же? — сказала она.Ребекка попыталась привести в порядок свои хаотические мысли.— Что-то страшное произошло в прошлом, — не без колебаний начала она. — И сейчас это возвращается. История из книги «Под солью», связанная с моей тезкой… — Она судорожно сглотнула. — Мне так и не удалось дочитать ее до конца.— Расскажи нам, — потребовал Кедар.Ребекка так и поступила, процитировав по памяти слова, настолько вещие, что они навсегда запечатлелись у нее в памяти.— «Одно из самых распространенных преданий, существующее в нескольких изложениях, заключается в том, что город давным-давно был проклят разгневанными богами и обречен упокоиться на дне морском. Его обитатели зажили жизнью холоднокровных подводных созданий. И так было до тех пор, пока на небе не разразилась великая битва. И главным смыслом этой битвы стала схватка между противоположными сторонами волшебного спектра в рамках Паутины. Эти противоположные стороны можно назвать и попросту — Добром и Злом, и они насмерть бились друг с другом до тех пор, пока не вмешалось существо, именуемое в различных источниках Дитя Паутины, Око Ночи и Слезы Мира. Все летописцы сходятся на том, что это существо женского пола жило на берегу моря, а большинство из них утверждает, что она была единственной дочерью жестокого вдового барона. Кое-кто упоминает и имя — Ребекха, — однако написание этого имени не точное, и только ее смерть…»Когда она закончила, в фургоне наступила оглушительная тишина.— А что там было дальше, я не знаю, — тихим голосом завершила Ребекка.— Допустим, это и в самом деле имеет какое-то отношение к тебе, — придя в себя, деловитым тоном заключила Эмер.— А как же иначе? — удивилась Ребекка.— Многое действительно совпадает, — невозмутимо продолжила Эмер, — но в книге речь идет о «нескольких изложениях». И не все они непременно имеют касательство к тебе, а если даже и так, то не имеет смысла думать, будто все они заканчиваются одинаково.Она помолчала, дав собеседникам время вдуматься в смысл ее слов. Возможно, далеко не в каждом изложении Ребекка обречена на гибель.— Но Еретики верят… Аломар, по крайней мере, верил в то, что определенные события повторяются, а история идет по кругу, — упорствовала Ребекка. — И Милден тоже сказал мне это. Зачем было писать об этом в книге, если это всего лишь предание?— Может быть, просто потому, что это очень красивое предание, — фыркнула Эмер. — Сочинителям книг нельзя доверять.— Клюни тоже упоминал о древних преданиях, — вступил в разговор Гален. — И речь там шла о войне, которая вновь и вновь возобновлялась на протяжении веков. И вроде бы так оно и есть на самом деле. Вспомните о белоснежном мраморе с изображением партии в «живые шахматы». Все там было изображено точь-в-точь, как было с нами, а меж тем этому камню восемьсот лет!— Вот видишь!Ребекка пришла в отчаяние.— Тогда в чем же наша задача? — подала голос Эннис. Она более чем внимательно прислушивалась ко всему разговору и выбрала данный момент для осторожного вмешательства в него. — Если нам не суждено прервать роковой цикл, то с какой стати было собирать нас вместе?— Именно так! — радостно воскликнула Эмер. — Это может означать только одно: мы обязаны прервать его.— Но как? — уныло спросил Кедар.— А вот это мы как раз и пытаемся понять, — пожала плечами девушка.— Помните мраморные барельефы у алхимика? — вдруг встрепенулся Гален. — В башне под солью я видел еще несколько.— Продолжай.— Там был изображен всадник, — начал он, загибая пальцы для верного счета. — Но это может относиться к каждому. Замок, объятый пламенем…— Крайнее Поле?— Это было непонятно. Группа музыкантов, как мне кажется… И сцена сражения, но этот камень был настолько изуродован, что я не смог разобрать никаких деталей. Большой корабль…— Это м-может означать н-наемников с юга, — вставил Кедар.— Все это крайне зыбко и сомнительно, — заметила Эннис. — Такие картины могут иметь отношение ко всему на свете.— Последние две показались мне очень странными, — вспомнил Гален. — На одной были люди, перелезающие через крепостную стену…— Это же были мы! — выкрикнула Ребекка. — На стене были мы. Только мы не перелезали через нее, а спускались. По веревке.И вновь возникло торжественное и тревожное молчание. Собеседники получили еще одно подтверждение того, что являются участниками повторяющегося исторического цикла.— А последняя картина была и вовсе непонятной, — вздохнул Гален. — Крайне примитивная и грубая, словно по мрамору высекали в великой спешке. Там было трое людей, а их головы соединяли линии.— Вроде как мы, — улыбнувшись, сказала Эмер. — По крайней мере, когда мы спим.— Но от этого толку немного, верно? — поморщился Гален, внезапно почувствовав одно лишь разочарование.Никто не стал ему перечить.— Вернемся к книге, — предложила Эннис. — Если наши предположения верны и соляные равнины играют роль, которую некогда сыграло море, это означает, что Дерис должен восстать из глубин.— Но это же невозможно! — воскликнул Кедар. — Весь город уже много веков назад стерт в порошок!— Комната в башне уцелела, — заметил Гален.— Но как он может восстать? — удивилась Эннис.— Я видел, как движется соль, — пояснил собеседникам Гален. — Движется как живая.— И все равно невозможно п-представить себе, к-как это ц-целый город вынырнет на поверхность, п-погребенный п-под с-солью на п-протяжении восьми столетий, — гнул свою линию Кедар.— И это верно, — согласился Гален.— Мне снилось, что обитатели Дериса восстали, — тихо произнесла Ребекка. — Так оно и было. — Ее глаза сверкнули. — Твоя сказка, Эннис… та, услышав которую я едва не задохнулась… У нее неверный конец. Злой король как следует подготовился к собственному возвращению. Неужели ты не понимаешь — Тиррел так и остался непобежденным. И сейчас настает его время.— Что-то похожее я слышал из уст монахов, — всматриваясь в бледное взволнованное лицо Ребекки, вспомнил Гален.— Думаешь, они с ним заодно? — заволновалась Эннис.— Это не удивило бы меня. Выглядят они так, словно их несколько лет продержали в соляном растворе.— Но Тиррел умер много веков назад, — напомнил Кедар. — Как они могут действовать с ним заодно?— Не знаю как, но вполне могу в это поверить, — нахмурилась Ребекка.Она рассказала собеседникам о волшебной картине Кавана, обнаруженной ею еще в детстве, на которой был изображен именно монах. Кедар благоговейно выслушал ее рассказ о том, как менялось выражение лица монаха на картине, как преображалось положение удивительных фигур на доске и, наконец, как этот зловещий персонаж превратился в ужасное видение из ее ночных кошмаров.Когда она закончила, молодой художник удивленно присвистнул.— Это в-врата в Паутину, — пояснил он. — Но п-поразительно, к-как долго тебе удавалось держать их открытыми. Д-для этого н-нужна н-невероятная сила. Я знал, что Каван был замечательным художником, н-но…Дальше у него не нашлось нужных слов.— Врата? — переспросила Эмер. — А не то же ли самое произошло, когда ты нарисовал Ребекку?— В каком-то смысле, — подтвердил Кедар. — Но мое творение б-было мимолетным — и даже так оно м-меня едва не уничтожило. А картина Кавана хранилась столько веков… — Он запнулся, онемев от восхищения. — Обе к-картины с-свидетельствуют о том, что кто-то — или что-то — р-разыскивает Ребекку.— Возможно, картина Кавана служит своего рода предостережением, — предположила Эннис. — В конце концов, он ведь был одним из нас.— Уж не хочешь ли ты сказать, будто он знал, что Ребекка найдет эту картину — да еще через столько веков? — спросил Гален.— Он наверняка знал, что Ребекка когда-нибудь появится, — ответила Эннис.— Ты видишь то, что тебе нужно видеть, — вставила Прядущая Сновидения. — Санчия объяснила мне, что вовсе не случайно картину нашла именно я.— Что ж, если уж он взялся помогать, так и помогал бы как следует! — разозлившись, воскликнула Эмер. — Все эти намеки насчет монахов и шахмат, конечно, хороши, но если бы он захотел поведать нам о том, что произойдет с солью и на ней, от этого было бы куда больше проку.— А демон, которого я видела на соли в детстве? — вслух подумала Ребекка. — Возможно, это тоже было предостережением?— М-может быть, то, что находится п-под солью, узнало тебя? — предположил Кедар.От одной мысли об этом Ребекку бросило в дрожь.— Нам известны предания, связанные с солью, — подвела итог Эмер. — Дерис и тому подобное. И все истории, которые рассказывают археологи. Но соль — лишь одна часть всех этих историй.— А какова же другая? — спросил Гален.— Сны Ребекки, разумеется. Большая часть имеющихся у нас сведений почерпнута из них — даже если потом мы находили этому подтверждение в других источниках. Может быть, сама последовательность этих снов может нам что-нибудь подсказать.Она выжидательно посмотрела на подругу.— Но сны снятся мне всю жизнь, — устало протянула Ребекка. — Начиная с кошмаров, которые мучили меня в раннем детстве. Как же мне все их припомнить?— Ты что дурочку из себя строишь? — накинулась на нее Эмер. — Ты ведь должна понимать, какие именно имеют значение!— Да, попробуй-ка, — предложила и Эннис.И Ребекка, собравшись с мыслями, после некоторой паузы начала вспоминать.— Первым был, наверное, тот, когда я оказалась перенесена на картину.Она рассказала о том, как, прогуливаясь по галерее в замке Крайнего Поля, попала на холст кисти Каделля и как герои других картин таращились на нее. Пересказала сон в ночь перед партией в «живые шахматы» — потускневший мир, населенный безжалостными противниками, зато давший и первый намек на возможность связи между ней самой, Эмер и Галеном.— Следующий важный сон приснился мне значительно позже, — рассказывала она обратившимся в слух друзьям. — После партии в «живые шахматы» прошло уже много времени. Соль просачивалась ко мне в комнату и тогда же появился первый набор букв. Но я не смогла удержать его в памяти, и только вчера Гален напомнил мне его.— Это тот набор букв, который я видел в доме у Клюни после шахмат, — вставил Гален.— Во сне мне явилась женщина, и она спасла меня, она не дала мне задохнуться в соли, — продолжила Ребекка. — Она сказала мне: «Для тебя, дитя мое, свет никогда не померкнет».— Значит, в Паутине у тебя имеются не только враги, но и друзья, — заметил Кедар, сделав очевидный вывод.— Надеюсь, что так. — Ребекка растерянно улыбнулась. — А потом, прямо перед тем, как мы с отцом отбыли в столицу, мне приснился белый город с черной пирамидой. Это был Дерис, наполненный призраками, и все они смотрели ввысь, в небо. — Она задрожала, вспомнив о неистовой жажде, которая обуревала эти привидения. — И там я видела две мраморные плиты.— Это были те две, описание которых я нашла в книге за день до этого, — пояснила Эмер. — Камни Окрана.Ребекка кивнула. Лицо у нее побледнело, и дышала она с трудом. Вспоминать все это было тяжким испытанием — а открывавшийся теперь смысл снов делал это испытание еще более тяжким.— Следующий сон приснился мне в Гарадуне, — запинаясь, проговорила она. — Я называю его Целительным сном. Он ничего не объяснил, но после этого я почувствовала себя гораздо лучше.— Это был сон, связанный с Санчией? — спросила Эннис.— Да. Сразу после ее смерти. Но, обращаясь ко мне, она говорила голосом моей матери.— Ты можешь вновь обратиться к ним обеим, — мягко указала Эннис. — И помощь придет к тебе, как только понадобится.Несколько утешенная этим обещанием, Ребекка продолжила излагать перечень снов.— После этого мне приснился Монфор. Потом был сон с вихрем, — перечисляла она. — И с еще одним камнем.— Вот с этим! — объявил Гален, демонстрируя остальным свою находку.— Я пыталась убедить Монфора в том, что ему противостоят колдуны, — сообщила Ребекка, только сейчас поняв, насколько пророческим оказался этот сон. — Но он не захотел меня слушать.— Мы уж постараемся, чтобы теперь он тебя выслушал. Да и послушался! — воскликнула Эмер.— Но как? — удивился Гален. — Каким образом можно убедить его, если он не хочет в это верить?— Безнадежное дело, — вздохнула Ребекка. — Все это кажется ему высосанным из пальца. А когда он прозреет, будет уже слишком поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55